Ранняя весна готовит сюрпризы
Надо признаться, что не все рыбаки – поэты. Более того, не все поэты – рыбаки. Тем не менее, один, не побоюсь сказать, великий современный поэт, к тому же ещё и рыбак, написал такие слова: «Бывают дни, когда опустишь руки…» Под этими словами могут подписаться все рыбаки (да и не рыбаки – тоже). Рыбалка в марте-месяце, как правило, характеризуется так: клюёт вчера и завтра. Но настоящий рыбак (как и поэт) рук не опускает никогда. Порой не пишется, то есть, простите, не клюёт, и собираешь волю в кулак, записную книжку в рюкзак, удочки в ящик, деньги в кошелёк, и отправляешься за тридевять земель за вдохновением, простите опять же – за рыбой. Повезёт – привезёшь домой новый рассказ (повесть, роман, трилогию), и рыбы несколько кило. Не повезёт – привезёшь статейку, удочку с оборванной леской и запах реки. Что, согласитесь, тоже не плохо, но хочется чего-то большего. «О чём это я?» – спросите вы. Причём здесь поэзия и рыбалка? А дело вот в чём.
Несколько дней назад отправился я на рыбалку на реку далёкую. Снег на берегах её лежал не то, чтобы белый, но ещё уверенный в своей незыблемости. И лёд на реке был. Но уже не очень уверенный в себе. Компания рыбаков собралась серьёзная, настроенная на ловлю крупной рыбы – плотвы и окуня. «Окунятники» блеснили, «плотвичники», прикормив лунки, ждали рыбу, поглядывая на чуткие зимние поплавки. Я, честно сказать, не любитель поплавка и мормышки, с этим сидением над лункой в ожидании поклёвки. Мне подавай хищника. А его надо искать. Поблеснил у этого берега, отправляйся к другому. Там не клюёт – дёргаешь блесной на русле. Потом двигаешься в обратном порядке.
И вот сижу я над очередной лункой, блёсенкой поигрываю. Синицы в прибрежных кустах звенят, комарики из лунки вылетают. Красота! Вдруг – слышу шум и вижу суету какую-то у плотвичников. И летит над речкой: «Да ты тише, тише тащи. Ну, ещё. Эх! Дай я». Толкаются люди, переживают, ругаются. Бросил я удочку свою на лёд, и к ним. Вовремя успел. На лёд была вытащена не плотва тёмноспинная, не подлещик поджарый попался. Сазан-красавец! Разбудила его, видно, весна ранняя. Окуней наловили мы изрядно, но вот этот трофей – такой не часто в марте попадается!
Вечером, усталые и довольные, выбирались мы с реки трудно. Вода вдоль берега выступила. Лёд проседал, потрескивал гулко. Уже оказавшись на высоком утёсе, мы остановились и поглядели окрест. Снег за этот день посерел и осунулся, поддаваясь теплу. Друзья мои потом шумели, суетились в сборах. А я всё стоял, глядел на реку, и чувства свои мог выразить только так: «Я сюда ещё вернусь, мне бы только выбрать день». И ещё: «Сто долгих дней снег был сильней, и исчез без следа лишь за пять тёплых дней».
О чём, бишь, я? О поэзии? Так вот она. О рыбе? И она тут. Такие дела.
