Расследование убийства Сергея Есенина и Царское дело

26 Июня 2025, 12:06 # / Новости / Общество / В России / 24118.html

Расследование убийства Сергея Есенина и Царское дело.

Сергей Есенин родился в 1895 году в крестьянской семье села Константиново Рязанской губернии. В 1912 году он окончил учительскую школу в Спас-Клепиках, затем отправился в Москву, где учился на историко-философском отделении Московского народного университета имени генерала А.Л. Шанявского. Университетскую учебу Поэт совмещал с работой в типографии И.Д. Сытина. Публиковать стихи Есенин начал в 1914 году, а в 1916 вышел первый сборник его стихов «Радуница». В январе 1916 года, во время Первой Мровой войны, Сергей Есенин был призван на воинскую службу. Служил он в Царскосельском военно-санитарном поезде, работал санитаром в Царскосельском госпитале, где медицинскими сестрами трудились Императрица Александра Федоровна и Царевны Ольга и Татьяна. Есенин дружил с сыном Григория Распутина Дмитрием. Читал свои стихи Императрице Александре Федоровне и Царевнам. Есенин читал стихи и во дворце на дне рождении Царевны Марии, в том числе и поздравительное:

«В багровом зареве

Закат шипучь и пенен,

Березки белые горят в своих венцах.

Приветствует мой стих молодых Царевен

И кротость юную в их ласковых сердцах».

Государыне он посвятил свой сборник стихов, который не успел издать до революции 1917 года. После революции Есенин продолжил свое поэтическое служение, став самым знаменитым, русским народным поэтом XX столетия. Он приветствовал революцию:

«Я верил…Я горел… Я пел революцией,

Я думал, что братство не мечта и не сон,

Что все во единое море сольется,

Все сонмы народов, и рас и племен»[1].

Поэт общался со многими советскими руководителями (Троцким, Кировым, Луначарским), но с каждым годом все больше осознавал, что большевицкое руководство разрушает его любимую Матушку-Русь. 28 декабря 1925 года жизнь поэта оборвалась. Его обнаружили повешенным на вертикальной трубе отопления, под потолком, в номере на втором этаже ленинградской гостиницы «Англетер».

Мать и сестры заказали отпевание и панихиды по поэту, и лично знавшие его священники совершали по нему заупокойные службы как по убиенному. В храмах Ленинграда, Москвы и родного поэту села Константинова звучало: «...Со святыми упокой, Господи, раба Твоего Сергия», хотя в Православной Церкви самоубийц не отпевают и панихиды по ним не служат, поскольку добровольно отказавшимся от дарованной Богом жизни уготована дорога в ад.

Сергей Есенин в редких фотографиях Сергей Есенин, Поэт, Историческое фото, Из сети, Копипаста, Длиннопост

Сергей Есенин с сестрой Екатериной на Пречистенском бульваре. Москва, 1925 год.

И сегодня такая традиция церковного поминовения Поэта продолжается и в Константиново, и в Рязани, и в Москве, и в Санкт-Петербурге. Православные священники служат панихиды по убиенному Сергею Есенину [https://ruskline.ru/analitika/2013/03/22/sergej_esenin_i_ego_vera_v_boga]. Член Священного Синода Русской Православной Церкви митрополит Павел (Пономарёв) во время служения Рязанским архиереем с амвона храма в наше время свидетельствовал об убиении С. Есенина, имея на это веские основания [https://ruskline.ru/news_rl/2018/10/13/pravda_ob_ubijstve_esenina_s_amvona_hrama].

В 1970–1980-х в печати появлялись публикации ряда специалистов, в том числе следователя Московского уголовного розыска Эдуарда Хлысталова, доктора медицинских наук, профессора Федора Морохова [336], которые подтверждали, что поэт был убит, а не покончил с собой.

В Ленинграде (Санкт-Петербурге) не было принято сносить исторические здания в центре города, однако в феврале 1987 года, несмотря на широкие протесты общественности и небывалые для СССР до этого времени многотысячные митинги, по решению коммунистических руководителей Ленинграда была снесена гостиница «Англетер», в которой погиб Есенин. В определенном смысле это напоминало снос в сентябре 1977 года в Екатеринбурге Ипатьевского дома, где была убита Царская Семья. Здание гостиницы не было аварийным. Протестовавшие, пытавшиеся остановить снос, требовали сохранения исторического облика северной столицы и сохранения памяти о великом русском поэте. Многие уже открыто заявляли, что цель сноса гостиницы — уничтожить следы преступления большевицких руководителей, виновных в убийстве Есенина, и саму память об их преступлении. На месте снесенного здания была построена новая гостиница с похожими фасадами, но иной внутренней планировкой.

Уже после сноса «Англетера» - в 1989 году при Есенинском комитете Союза Писателей СССР была создана Комиссия по выяснению обстоятельств смерти Сергея Есенина. Комиссию возглавил известный исследователь творчества Есенина Юрий Прокушев. На протяжении четырех лет эта Комиссия работала, собирая сведения об обстоятельствах смерти поэта, во взаимодействии с Генеральной Прокуратурой СССР, а с 1991 года — с прокурорами Генеральной Прокуратурой РФ Николаем Дедовым и Владимиром Соловьевым [135]. К исследованиям были привлечены судебно-медицинские эксперты Владислав Плаксин, Сергей Абрамов, Сергей Никитин и ряд других, которые в то же самое время были привлечены прокуратурой и к работе в рамках доследственной проверки по цареубийству, проводившейся с 1991 по 1993 год. Исследования по делу гибели Есенина велись по сохранившимся, хотя и не полностью, материалам дела № 89 1925-1926 годов, которое еще при своем открытии, 28 декабря 1928 года, получило заголовок «О самоубийстве поэта Сергея Александровича Есенина» и, в котором версия об убийстве изначально не рассматривалась [135]. В 1991–1993 годах были изучены посмертные фотографии и маски поэта. Однако в эксгумации тела Есенина, на которой настаивали некоторые писатели и общественные деятели, прокурорами Н. Дедовым и В. Соловьевым было необоснованно отказано. А год спустя, в 1994 году, тот же прокурор В. Соловьев незаконно, несмотря на протесты родственников, без благословления правящего Митрополита Иоанна (Снычева) и без крайней нужды провел в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга эксгумацию тела Великого Князя Георгия Александровича, брата Императора Николая II, для осуществления лишь одной из возможных молекулярно-генетических экспертиз в деле о расследовании цареубийства. Необходимости в этом не было. Образцы ДНК Императора Николая II для сравнения можно было получить с одежды Царя (в том числе — с хранившейся в Эрмитаже рубашки, обагренной его кровью во время инцидента в Оцу в 1891 году), что впоследствии и сделали. Некоторые исследователи полагают, что целью этой эксгумации было получение костного материала, который впоследствии можно было выдавать за части скелета №4 из екатеринбургских останков, приписываемого следствием Императору Николаю II. При этом в таком случае молекулярно-генетические экспертизы дали бы практически 100 % положительный результат, потому что ДНК родных братьев очень близки. Но вернемся, дорогие читатели, к делу о смерти Есенина.

25 февраля 1993 года прокурор Н. Дедов (при участии прокурора В. Соловьева) вынес «Заключение об обоснованности прекращения 23 января 1926 года дознания по факту самоубийства С.А. Есенина», в котором, с одной стороны, справедливо констатировалось: «Авторы публикаций правильно отмечают низкое качество и неполноту акта осмотра происшествия и трупа С.А. Есенина, проведенного участковым надзирателем милиции Горбовым без участия врача, в котором не отражены существенные обстоятельства (состояние номера, размеры веревки, высота ее привязывания и др.), с тем, чтобы убедительно подтвердить возможность для Есенина закрепить веревку высоко под потолком, а также возможность проникновения посторонних лиц в запертый изнутри гостиничный номер». [135]

С другой стороны, никаких действий по раскрытию невыясненных обстоятельств смерти Сергея Есенина прокурорами Дедовым и Соловьевым не было произведено. В частности, не были назначены ни историческая, ни историко-литературоведческая экспертизы. И прокуратура, и Комиссия, возглавляемая Ю. Прокушевым, ограничились лишь заключением судебно-медицинских экспертов, изучивших посмертные фотографии, посмертные маски и акт вскрытия тела и не нашедших оснований сомневаться, что смерть поэта наступила от асфиксии (удушении). Но на вопрос, сам ли поэт повесился или был задушен и повешен убийцами, или же убийцы повесили поэта, когда он находился в бессознательном состоянии, — ответа получено не было. Этот вопрос и не ставился, такие версии по существу не исследовались. Стиль работы прокуроров Н. Дедова и В. Соловьева по есенинскому делу во многом предвосхитил стиль работы В. Соловьева в дальнейшем по делу о цареубийстве, а именно: сосредоточение на отдельных судебно-медицинских аспектах без проведения комплексной, в том числе исторической, экспертизы, без постановки «неудобных» вопросов и исследования различных версий. Поэтому рассмотрим дело о гибели Есенина подробней.

Как уже указывалось, утром 28 декабря 1925 года великого русского поэта Сергея Есенина нашли повешенным в своем номере В. Назаров, управляющий ленинградской гостиницы «Англетер», и знакомые поэта В. Эрлих и Е. Устинова. Гостиница эта была привилегированной, с 1919-го по начало 1925 года она называлась «Интернационал» и была предназначена для высших партийных работников, чекистов, а с 1922 года для ГПУшников.

В. Назаров вызвал милицию, и участковый надзиратель Н. Горбов сделал краткое и крайне непрофессиональное описание обнаруженной в этом номере обстановки: «Акт. 28 декабря 1925 года составлен настоящий акт мною уч. Надзирателем 2-го отд. ЛГМ Н. Горбовым в присутствии управляющего гостиницей Интернационал тов. Назарова и понятых. Согласно телефонного сообщения управляющего гостиницей граж. Назарова В. Мих… о повесившемся гражданине в номере гостиницы. Прибыв на место мною был обнаружен висевший на трубе центрального отопления мужчина, в следующем виде, шея была затянута не мертвой петлей, а только одной правой стороной шеи, лицо было обращено к трубе, и кистью правой руки захватился за трубу, труп висел под самым потолком, и ноги от пола были около 1,5 метров, около места где обнаружен был повесившийся лежала опрокинутая тумба, а канделябр стоящий на ней лежал на полу. При снятии трупа с веревки и при осмотре его было обнаружено на правой руке выше локтя с ладонной стороны порез на левой руке на кисти царапины, под левым глазом синяк, одет в серые брюки, ночную белую рубашку, черные носки и черные лакированные туфли. По предъявленным документам повесившийся оказался Есенин Сергей Александрович пис(ате)ль приехавший из Москвы 24 декабря 1925 г.».

Из этого акта совершенно невозможно понять, предпринимались ли в номере поиски следов и доказательств убийства либо самоубийства, но еще до любого расследования Есенин назван «повесившимся», то есть самоубийцей. Это само по себе свидетельствует о ангажированности милиции, заранее продвигавшей удобную ей версию о самоубийстве, как единственную возможную. Никакой предсмертной записки обнаружено не было. В скважину двери изнутри номера был вставлен ключ, однако это не помешало управляющему В. Назарову открыть дверь снаружи запасным ключом (по другим показаниям, отмычкой) [135]. То есть, дверь могла быть заперта (убийцами) снаружи запасным ключом или отмычкой, несмотря на вставленный изнутри ключ. Номер 5 располагался на втором этаже гостиницы. Окна номера выходили на улицу, высота первого этажа этой гостиницы была около 4,5 – 5 метров [135]. Даже обычный мужчина мог бы покинуть номер ночью, спустившись по веревке из окна или с балкона соседней комнаты и забрав эту веревку с собой, либо просто спрыгнув из окна с высоты около 4-х метров на тротуар или с высоты 1,5-2 метра на крышу подъехавшего фургона. Ни одна из этих версий не исследовалась.

Из протоколов допросов свидетелей Вольфа Эрлиха и проживавших в той же гостинице супругов Григория и Елены Устиновых известно, что, когда утром открыли номер Есенина, в нем было темно: плотные шторы были закрыты и свет выключен, что исключало самоубийство [135]. Самоубийца не стал бы выключать свет: ему нужно было составить тумбочки, залезть под самый потолок и завязать сложным узлом веревку на вертикальной трубе отопления. Да Есенин и боялся темноты, как свидетельствовали его друзья [159,175]. Вскрытие показало, что в желудке сохранилось выпитое вино и остатки пищи, то есть смерть наступила вскоре после ужина. Эрлих и Устиновы также сообщили, что поэт накануне вечером выпивал. Для нетрезвого человека весьма затруднительно, стоя на узкой тумбочке под потолком гостиничного номера, завязать сложный узел на вертикальной трубе. А простым узлом закрепить веревку было бы невозможно. Однако, следствие в 1925 году, ограничившись опросом трех указанных лиц, с которыми Есенин общался накануне, и управляющего гостиницей Назарова, сразу объявило о самоубийстве, а через три недели, 23 января 1926 года, официально закрыло дело за отсутствием состава преступления. Никаких вещественных доказательств (даже веревки) при деле не хранилось и до нас не дошло. Не была даже сделана фотография висевшего под потолком тела, хотя именно сын фотографа М.С. Наппельбаума – Лев снимал его с трубы [173, 175]. Никаких прямых доказательств самоубийства в деле нет и впоследствии обнаружено не было. Следствие их даже не искало, хотя уголовно- процессуальное законодательство Царской России, РСФСР и СССР, как и большинство стран планеты, требовало и требует в обязательном порядке детально рассматривать версию убийства, даже при совершенно очевидных признаках самоубийства. Надо полагать, что это квазирасследование в 1925-1926 годах ставило своей целью исключить хотя бы допущения тезиса о насильственной смерти Поэта.

19 января 1926 года, когда следствие еще формально продолжалось, в газете «Правда» появилась известная статья Льва Троцкого (Бронштейна), где он утверждал, что Есенина давно «тянуло» к смерти. Это было ложью.

Есенин приехал в Ленинград надолго: он взял с собой пять чемоданов-сундуков с одеждой, обувью, рукописями и книгами. Поэт был воодушевлен предстоящим выходом трехтомного собрания его стихов и говорил, что собирается работать над подготовкой их к печати. Он также собирался издавать поэтический журнал в Ленинграде и рассказывал об этом. На попечении Сергея Есенина находилась старшая сестра со своим молодым мужем и младшая сестра, проживавшие в Москве. Есенин очень ответственно относился к поддержке сестер, в том числе и финансовой, несмотря на все его личные порой сложные обстоятельства. Никаких признаков намерения покончить с собой у Есенина окружающие не замечали. Есенин был жизнелюбивый творческий человек, любил свою мать, своих сестер, своих детей и не мог их бросить.

Следствие обязано было расследовать версию убийства, рассмотреть все возможные способы его совершения и оценить их. Поэту могли подсыпать снотворное в напитки или пищу, могли усыпить платком с хлороформом, оглушить или просто связать. О подобном использовании хлороформа и снотворных знали не только врачи, но и, скажем, многочисленные читатели Записок о Шерлоке Холмсе, Конан Дойля, популярного уже тогда в России. Обнаружить следы хлороформа или снотворных наутро было бы невозможно. Его могли бы повесить, когда он был без сознания, либо вначале задушить и повесить уже мертвое тело. Есенина могли «проводить» в номер, ждать в нем, постучаться в номер позже, когда поэт уже собирался спать. Опрошенные свидетели могли что-то упустить, о чем-то умолчать. Никаких шагов для изучения всех возможных версий ни следствие, ни прокуратура не делали ни в 1925-1926 годах, ни в 1989-1993 годах.

Десятилетиями советские литературоведы внушали читателям, что Есенин к 1925 году якобы «исписался», находился в творческом кризисе и писать больше не мог, что он пребывал якобы в жестокой депрессии, регулярно пил и постоянно говорил о смерти. Возможно, и говорил, но что?

Для православных нормально помнить о смерти. Святитель Феофан Затворник Вышенский еще в конце XIX века писал: «Напрасно думают, будто память смертная отравляет жизнь. Не отравляет, а научает быть осторожным и воздерживаться от всего, отравляющего жизнь. Если бы мы больше помнили о смерти…».

Сергей Есенин в редких фотографиях Сергей Есенин, Поэт, Историческое фото, Из сети, Копипаста, Длиннопост

Сергей Есенин,1925 год

Стоит посмотреть список произведений, написанных им в 1925 году, в сравнении с другими годами, и станет ясно, что 1925 год — это год расцвета творчества Есенина. Именно в этом году была написана и опубликована лучшая есенинская поэма «Анна Снегина», появилось стихотворение «Клен ты мой опавший», ставшее одним из известнейших русских романсов. Буквально за два месяца до смерти поэт пишет краткую юмористическую поэму «Сказка о пастушонке Пете», обращенную и к детям, и к взрослым. Вот список произведений, датированных 1925 годом:

1925 г.

Источник: http://esenin-lit.ru/esenin/text/stih-by-year.htm

Этот длинный список замечательных стихов, которые и сегодня читают и поют русские люди, изобличает ложь большевицкого наркома «просвещения» Анатолия Луначарского, который писал о последних годах жизни поэта: «Меркнет его талант, меркнет, как потухшая лампа, в которой нет керосина» [336, с. 49]

Как известно, Есенин не писал стихов, будучи нетрезвым. Об этом он сам говорил Р. Березову, «… Я ведь пьяный никогда не пишу» [160]. Патологоанатомическое вскрытие тела Есенина показало, что его органы, в том числе мозг, не имели патологий, не имели следов поражения алкоголем [135]. Увлекаться винопитием поэт стал лишь в 1922 году, когда поехал в зарубежное турне со своей женой, танцовщицей Айседорой Дункан, которая была склонна к употреблению вина[181].

Что касается личной жизни, в сентябре 1925 года Есенин женился на внучке Льва Толстого Софье, и супруга стремилась окружить поэта заботой, создать ему необходимые условия для творчества. Ссор между ними не было, хотя Есенин, возможно, и не стал наслаждаться семейной жизнью. Главные проблемы у Сергея Есенина были не в собственно творчестве или личной жизни, а в том, что он все больше осознавал, что большевицкое иго несет уничтожение милой его сердцу русской деревне, русскому народу и всей Руси. А он ведь прежде в некоторых стихах поддерживал большевиков, написал в 1923 году отрывок под названием «Ленин» из незавершенной (или не найденной завершенной) поэмы «Гуляй-поле». Есенин лично дружил и общался со многими руководителями большевиков и чекистов, вплоть до Льва Троцкого, Сергея Кирова, Анатолия Луначарского. А некоторые из них, хоть и не все, ценили его как великого поэта. С чекистом-эсером Яковом Блюмкиным его связывали дружеские отношения еще с начала 1918 года. Он даже включил Блюмкина в список поэтов-имажинистов. Но позднее, когда Блюмкин окончательно «перековался», набрался опыта и стал большевиком-чекистом, верным помощником Троцкого — отношения между ними явно изменились.

Сергей Есенин — певец русской деревни, русской души, повидавший жизнь и на Западе. Несмотря на его официальные «поклоны» в адрес большевицкой человеконенавистнической партии и Советского государства, объективно он стал в 1920-х годах одним из открытых врагов власти большевиков и в то же время популярнейшим русским поэтом. Стоит прочесть запрещенную в советское время поэму «Страна негодяев» (1922-1923 годы) о Советской России, главный отрицательный персонаж которой, большевик-еврей, носит фамилию Чекистов. В этом образе соединились Лев Троцкий (Лейба Бронштейн), Феликс Дзержинский, Моисей Урицкий и другие разрушители Руси, большевики-чекисты. В этой поэме Есенин заявляет:

«Нужно прямо сказать открыто,

Что республика наша – блефф».

При жизни Есенина поэма напечатана не была, но поэт читал ее на авторских вечерах и в СССР, и во время путешествий по Европе и Америке. Она стала фактом литературной жизни. И в отрывках, и целиком поэма ходила в списках по стране. Вот высказывания Чекистова о русском народе в начале поэмы:

«А народ ваш сидит, бездельник,

И не хочет себе ж помочь.

Нет бездарней и лицемерней,

Чем ваш русский равнинный мужик!

…

С каких пор

Ты стал иностранцем?

Я знаю, что ты еврей,

Фамилия твоя Лейбман,

И черт с тобой, что ты жил

За границей…

Все равно в Могилеве твой дом.

Чекистов отвечает на это крестьянину:

Я гражданин из Веймара

И приехал сюда не как еврей,

А как обладающий даром

Укрощать дураков и зверей.

…

Жили весь век свой нищими

И строили храмы Божии…

Да я б их давным-давно

Перестроил в места отхожие».

«Именно Лейба Бронштейн, он же Лев Троцкий, родился в России, учился в Веймаре, жил в Америке и вернулся в Россию превращать храмы в отхожие места и укрощать русский народ расстрелами и концлагерями! Намек более чем прозрачный» [336, с. 48]. В своих агитационных выступлениях Троцкий требовал для победы коммунистической революции крови и крови: «Если нужно триста миллионов голов, мы, не задумываясь, срежем эти миллионы» [336, с. 47]. «Русский писатель-эмигрант Р.Б. Гуль, живший в Берлине, писал, что во время приезда туда Есенина он так высказывался в компании литераторов-эмигрантов: «Не поеду я в Москву, не поеду туда, пока Россией правит Лейба Бронштейн». Но без России Есенин жить не мог приехал на свою Голгофу» [336, с. 35].

Положительных персонажей в поэме нет, разве что повстанец Номах, имя которого отсылает к Нестору Махно. По прочтении этой поэмы становится ясно, что Есенин чудом дожил до 28 декабря 1925 года. Большевики должны были убить его гораздо раньше, когда убили поэта Николая Гумилева в 1922 году, когда в начале 1925 года сфабриковали дело «Ордена русских фашистов» в отношении друзей Есенина, поэта Алексея Ганина и еще 13 литераторов, художников и врачей. Алексей Ганин в начале 20-х с несколькими единомышленниками создал программу спасения России, где выдвинул идею Великого Земского Собора, воссоздания национального государства и очищения страны от поработивших ее захватчиков. Программу предварял анализ положения России под игом большевизма: «Россия - это могущественное государство, обладающее неизбывными естественными богатствами и творческими силами народа, - вот уже несколько лет находится в состоянии смертельной агонии. Ясный дух Русского народа предательски умерщвлен. Святыни его растоптаны, богатства его разграблены. Всякий, кто не потерял еще голову и сохранил человеческую совесть, с ужасом ведет счет великим бедствиям и страданиям народа в целом»[2].

«В лице господствующей в России РКП мы имеем не столько политическую партию, сколько воинствующую секту изуверов-человеконенавистников, напоминающую если не по форме своих ритуалов, то по сути своей этики и губительной деятельности средневековые секты сатанистов и дьяволопоклонников. За всеми словами о коммунизме, о свободе, о равенстве и братстве народов - таятся смерть и разрушения, разрушения и смерть»[3].

А. Ганин в «Тезисах манифеста русских националистов» писал о большевиках, что «ныне по милости пройдох и авантюристов [Россия] повержена в прах и бесславие». Ганин отмечал, что РКП(б) — это воинствующая секта, а марксизм — псевдонаучен. Это перекликается со словами Сергея Есенина из той же поэмы «Страна негодяев»: «Пришли те же жулики, те же воры/ И вместе с революцией/ всех взяли в плен…». ГПУ вполне могло присоединить Есенина к «Ордену русских фашистов», тем более, что сам Алексей Ганин еще до ареста числил Есенина своим соратником, но на допросах его не выдал.

Ганин, Алексей Алексеевич — Википедия

Алексей Алексеевич Ганин (28 июля (9 августа) 1893 года — 30 марта 1925 года) Русский поэт и прозаик, близкий друг Сергея Есенина

По внесудебному приговору в марте 1925 года А. Ганина и еще 5 человек по этому делу расстреляли, а других отправили в лагерь на Соловки. Эти приговоры стали одной из причин внезапного отъезда на Кавказ С. Есенина, опасавшегося преследования ГПУ. Именно своему другу А. Ганину, по мнению ряда исследователей, и было в марте 1925 года посвящено стихотворение, написанное кровью:

До свиданья, друг мой, до свиданья.

Милый мой, ты у меня в груди.

Предназначенное расставанье

Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,

Не грусти и не печаль бровей, —

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

Свидетель В. Эрлих на опросе 28 декабря 1925 года ничего не сказал про это стихотворение, и лишь на второй день после убийства поэта предъявил его следствию как якобы переданное ему Есениным за день до смерти, 26 декабря 1925 года. Однако, то, что стихотворение было написано задолго до смерти Сергея Есенина, подтверждала в августе 1951 года и мать поэта Т.Ф.Есенина, у которой хранился карандашный черновик этого стихотворения на посеревшем листке бумаги, оставленный у неё сыном («Не умру я, мой друг, никогда», 2011, стр.600) [ https://esenin.ru/o-esenine/gibel-poeta/astafev-n-tragediia-v-angletere-deistvuiushchie-litca-i-ispolniteli ]

Если стихотворение было обращено к В. Эрлиху, то непонятна строфа «До свиданья, друг мой, без руки, без слова». Ведь в те дни в Ленинграде с Эрлихом Есенин общался свободно и руку подавал при прощании, а вот находившемуся в тюрьме на Лубянке за 9 месяцев до этого Алексею Ганину — ни дать руку, ни сказать прощальное слово он не мог.

Строфы «Не грусти и не печаль бровей / в этой жизни умирать не ново» тоже явно относятся к Алексею Ганину, приговоренному к расстрелу, а не к молодому литератору Вольфу Эрлиху, у которого не было повода для грусти и жизни которого ничего не угрожало.

Исследователь творчества поэта, член Союза Писателей Игорь Евсин свидетельствует: «Открыто же исповедовал поэт свою веру во Христа в апреле-мае 1925 г., когда в целых десяти номерах газеты «Правда» напечатали один из самых антихристианских опусов Демьяна Бедного — поэму «Новый завет без изъяна Евангелиста Демьяна». Есенин был единственным в то время поэтом, который открыто встал на защиту Православия, написав поэтическое «Послание «евангелисту» Демьяну». Как говорил читавший это послание в списках православный подвижник конца XX в. иеросхимонах Моисей (Боголюбов): «Лишь единицы и то, как правило, выходцы из простого народа, возвышали свой голос в защиту веры. Помните какую отповедь дал Сергей Есенин Демьяну Бедному, позволившему себе написать пародию на Евангелие? И ведь то были страшные годы большевизма! А русский поэт грудью встал на защиту Христа!» [160].

Приведем это важное «Послание» полностью.

Послание «евангелисту» Демьяну

Я часто думаю, за что Его казнили?
За что Он жертвовал Своею головой?
За то ль, что, враг суббот, Он против всякой гнили
Отважно поднял голос Свой?

За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом кесаря полны и свет и тень,
Он с кучкой рыбаков из бедных деревень
За кесарем признал лишь силу злата?

За то ли, что Себя на части разделя,
Он к горю каждого был милосерд и чуток
И всех благословлял, мучительно любя,
И стариков, и жён, и крохотных малюток?

Демьян, в «Евангельи» твоём
Я не нашёл правдивого ответа.
В нём много бойких слов, ох как их много в нём,
Но слова нет достойного поэта.

Я не из тех, кто признаёт попов,
Кто безотчётно верит в Бога,
Кто лоб свой расшибить готов,
Молясь у каждого церковного порога.

Я не люблю религию раба,
Покорного от века и до века,
И вера у меня в чудесные слова —
Я верю в знание и силу Человека.

Я знаю, что стремясь по нужному пути,
Здесь на земле, не расставаясь с телом,
Не мы, так кто-нибудь другой ведь должен же дойти
К воистину божественным пределам.

И всё-таки, когда я в «Правде» прочитал
Неправду о Христе блудливого Демьяна —
Мне стало стыдно, будто я попал
В блевотину, извергнутую спьяну.

Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос
Далёкий миф — мы это понимаем, —
Но всё-таки нельзя ж, как годовалый пёс,
На всё и всех захлёбываться лаем.

Христос — Сын плотника — когда-то был казнён…
Пусть это миф, но всё ж, когда прохожий
Спросил Его: «Кто ты?» — ему ответил Он:
«Сын человеческий», но не сказал: «Сын Божий».

Пусть миф Христос, как мифом был Сократ,
И может быть из вымысла всё взято —
Так что ж теперь со злобою подряд
Плевать на всё, что в человеке свято?

Ты испытал, Демьян, всего один арест —
И то скулишь: «Ах, крест мне выпал лютый».
А что б когда тебе Голгофский выпал крест
Иль чаша с едкою цикутой?

Хватило б у тебя величья до конца
В последний час, по их примеру тоже,
Весь мир благословлять под тернием венца,
Бессмертию уча на смертном ложе?

Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Своим пером ты не задел Его нимало —
Разбойник был, Иуда был —
Тебя лишь только не хватало!

Ты сгусток крови у креста
Копнул ноздрёй, как толстый боров,
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов![4]

Ты совершил двойной тяжёлый грех
Своим дешёвым балаганным вздором,
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И малый свой талант покрыл большим позором.

Ведь там за рубежом, прочтя твои стихи,
Небось злорадствуют российские кликуши:
«Ещё тарелочку демьяновой ухи,
Соседушка, мой свет, откушай».

А русский мужичок, читая «Бедноту»,
Где «образцовый» труд печатался дуплетом,
Ещё сильней потянется к Христу,
А коммунизму мат пошлёт при этом.

Называя Будду, Моисея, Конфуция и Христа «далеким мифом», поэт не отрицает их существование как исторических личностей. Миф — это не сказка, это высшее, идеализированное восприятие истории, по словам протоиерея Сергия Булгакова. Скорее, эта двойственность смысла, как и двойственность отношения к Вере, слова, что он «не признает попов», связана с тем, что поэт надеялся опубликовать это «Послание» в советской печати, которая никаких религиозных текстов не публиковала [160].

Игорь Евсин отмечает: «В мае 1925 г. Есенин передал «Послание» для публикации в газету «Бакинский рабочий», редактором которой был его близкий друг П. Чагин. Однако он не осмелился опубликовать это произведение. И тогда оно пошло по народу в списках. Им зачитывались, его переписывали от руки и передавали друг другу. Копии широко распространились по России. Для того времени есенинское «Послание» сыграло большую роль в укреплении народного духа. Б. Ширяев писал, что этот ответ Есенина Демьяну Бедному «...с необычайной быстротой распространился в рукописях по всей России и получил созвучие в миллионах сердец»[5] [160].

Физическое и духовное уничтожение Православной Церкви и православного народа было одной из главных целей большевиков. За гораздо меньшее духовное сопротивление себе большевики в то время ставили христиан к стенке или отправляли в концентрационные лагеря, например, на Соловки.

В 1926 году, уже после гибели Есенина, «Послание» начало широко издаваться в эмигрантской прессе и продолжило распространяться в СССР. Старшую сестру Есенина, Екатерину, ГПУ заставляет направить в газету «Правда» письмо о том, что автор «Послания» — не ее брат. Хотя откуда могла знать сестра, проживавшая в то время в Москве, что именно писал Есенин на Кавказе? С целью пресечь распространение стихотворения, ГПУ обвинило в его сочинении бездарного большевицкого комиссара Николая Горбачева, неспособного писать подобные стихи. Его отправили в ссылку на 3 года, но срок был сразу же сокращен до 4 месяцев. Никаких доказательств того, что Горбачев был автором и распространителем «Послания», в его деле нет [175]. Все это было «обычным делом» для ГПУ, пресекавшим распространение произведений, направленных против антирелигиозной пропаганды. Дело Николая Горбачева было своеобразной операцией и для приостановки распространения «Послания евангелисту Демьяну» и для сокрытия причин убийства Есенина. В наше время был найден автограф Есенина этого стихотворения, подтверждающий его авторство (журнал «Нева» СПб, №10 за 1999 г.).

В августе 1920 года в письме знакомой Е. Лившиц поэт писал: «Мне очень грустно сейчас, что история переживает тяжелую эпоху умерщвления личности как живого, ведь идет совершенно не тот социализм, о котором я думал»[6].

В стихотворении «Воспоминание» 1925 года Есенин награждает как февральскую, так и октябрьскую революции нелестными эпитетами:

«... В стране, где свищет непогода,

Ревел и выл

Октябрь, как зверь,

Октябрь семнадцатого года.

Я помню жуткий

Снежный день...»

«...У публики дрожат поджилки...

И кто-то вдруг сорвал плакат

Со стен трусливой учредилки.

И началось...

Метнулись взоры,

Войной гражданскою горя,

И дымом пламенной «Авроры»

Взошла железная заря.

Свершилась участь роковая...»

Готовили большевики роковую участь и России, и лично Есенину. В связи с широкой мiровой и всероссийской известностью поэта, его не решались открыто арестовать и казнить, но большевицкие правители травили его всяческими способами. На Есенина в первой половине 1920-х годов было заведено 13 уголовных дел. Их них — половина политических: за критику большевиков, за якобы «антисемитские» высказывания, хотя у поэта было много друзей-евреев. Два дела, заведенных ГПУ, сохранились в архивах КГБ до начала 1990-х годов [135]. По делу «четырех поэтов» в ноябре–декабре 1923 года его уже арестовывали вместе с друзьями–поэтами: с тем же Алексеем Ганиным, Петром Орешиным, Сергеем Клычковым. Им пришлось публично каяться, что они не имели в виду ничего плохого или антисемитского, когда в пивной в открытой беседе друг с другом громко критиковали Льва Борисовича Каменева (Розенфельда), члена Политбюро большевицкой партии, и других большевицких руководителей, его соплеменников. Один из посетителей пивной тут же вызвал чекистов и четверых поэтов арестовали за антисиметизм, которые руководители большевиков признавали уголовным преступлением. Поэтому пришлось тогда поэтам просить заступничества у знакомых большевицких лидеров, в том числе у А. Луначарского.

ГПУ в то время имело своих агентов во всех писательских кругах, во всех литературных салонах, внимательно следило за сочинениями, только лишь читаемыми авторами в кругу своих друзей, и пыталось пресечь их распространение в случае, если они были неугодны советской власти.

Яркий пример такой практики — опубликованное Виталием Шентальским дело ГПУ в 1920–1930-х годах в отношении молодого писателя Михаила Булгакова «Мастер глазами ГПУ» [174]. Каждое письмо Булгакову и от него перлюстрируется, на каждое зачитанное им произведение агенты ГПУ составляют отчет. Подобные дела велись в отношении гораздо более популярных тогда и Сергея Есенина, и Анны Ахматовой и многих других поэтов, но не все эти дела оказались доступны современным историкам. Известно, что агент ГПУ Семен Гендин следил и за Есениным, и за Булгаковым, и обоих именовал врагами советской власти [174]. Чекистское давление на писателей и поэтов было таково, что, например, Михаил Булгаков в 1930-е годы боялся один выходить на улицу [174]. В оперативно-розыскном деле Есенина содержались данные и об общении поэта с Царской Семьей и сыном Григория Распутина, и о дружбе с Леонидом Каннегисером (казнившим злодея, главу Петроградского ЧК Моисея Урицкого), на котором уже была кровь сотен, если не тысяч невинных жертв, и о сотрудничестве и дружбе с Алексеем Ганиным, главой «ордена русских фашистов», а также его выступления перед белоэмигрантами в Европе и Америке. Но самым главным были его популярные стихи, бьющие по большевицкой русофобской и антихристианской идеологии. Вот этого последнего большевицкие руководители простить ему не могли ни при каких обстоятельствах. Прокуроры Н. Дедов и В. Соловьев не предприняли необходимых попыток, чтобы получить оперативно-розыскное дело Есенина из архивов КГБ [135] и исследовать агентурную слежку за поэтом. Они не назначили литературоведческих экспертиз вышеуказанных произведений поэта.

Поэма «Черный человек», видимо, и посвящена чекистам и тем сатанинским силам, которые за ними стояли, которые постоянно следили за Есениным, устраивали провокации и преследовали поэта — были тем «черным человеком», который был всегда рядом с поэтом. Происходило это потому, что Есенин в определенные моменты своей жизни был готов «задрав штаны, бежать за комсомолом», а в другие признавался, что ни февральская, ни октябрьская революции не были его революциями [160]. В конце этой поэмы поэт прямо заявляет о том, что будет бороться с «черным человеком» и большевицкие руководители прекрасно понимали кого он имеет ввиду:

«Черный человек!

Ты прескверный гость

Эта слава давно

Про тебя разносится.

Я взбешен, разъярен,

И летит моя трость

Прямо к морде его

В переносицу»[7].

Есенину приходилось время от времени скрываться от уголовного преследования в психиатрической лечебнице-санатории при МГУ, у своего земляка и друга профессора Петра Ганнушкина. В ноябре 1925 года сам Есенин в письме к П.И. Чагину осторожно намекал на критическую ситуацию, в которой он находился: «Дорогой Петр! Пишу тебе из больницы. Опять лег. Зачем — не знаю, но, вероятно и никто не знает... Все это нужно мне, может быть, только для того, чтобы избавиться кой от каких скандалов...» [160].

О гонениях на него откровенно писал и сам поэт. Например, в стихотворении «Мир таинственный» (1921 г.):

«Пусть для сердца тягучее колко,

Это песня звериных прав!..

…Так охотники травят волка,

Зажимая в тиски облав.

…

О, привет тебе, зверь мой любимый!

Ты не даром даёшься ножу!

Как и ты, я, отвсюду гонимый,

Средь железных врагов прохожу».

В стихотворении «Пушкину» (1924 г.) Есенин пишет:

«Но, обреченный на гоненье,

Еще я долго буду петь…

Чтоб и мое степное пенье

Сумело бронзой прозвенеть».

Избавляясь от преследований, Есенин в последние годы часто уезжал из Москвы. В 1924 году в стихотворении «Стансы» он с горькой иронией пишет:

«Я из Москвы надолго убежал:

С милицией я ладить

Не в сноровке,

За всякий мой пивной скандал

Они меня держали

В тигулевке».

«Тигулевка» - это арестантская комната в отделении милиции. Профессор Федор Морохов отмечает, что многие так называемые «пивные скандалы» были специально подствроены. Есенина специально провоцировали, и, зная его взрывной характер, стремились втянуть в словесную, а вслед и в кулачную потасовку.

Известный поэт и литературовед Сергей Дмитриев в своем документальном фильме 2021 года «12 мифов о смерти поэта» на телеканале «День ТВ» (https://www.youtube.com/watch?v=9anpIc-NFWw) подробно рассказывает, что поэт ложился в лечебницу с подозрением на туберкулез и горловую чахотку, психиатрических диагнозов не было. Дмитриев развенчивает и другие мифы о том, что якобы могло привести Есенина к самоубийству.

Как уже отмечалось, 19 января 1926 года в газете «Правда», в статье, посвященной смерти поэта, второй человек партии большевиков – Лев Троцкий (Бронштейн) – откровенно писал: «К смерти Есенин тянулся почти с первых годов творчества». Это можно понять и иносказательно: в своем творчестве поэт был явно неосторожен и не учитывал казни большевиками своих собратьев по цеху Николая Гумилева, Алексея Ганина и других за непринятие большевицкой идеологии. А следователю В.Н. Соловьеву статья Льва Троцкого понравилась. В недавнем интервью порталу «Совершенно секретно» он заявил: «Член Политбюро ЦК ВКП(б) Лев Троцкий написал лучший некролог после смерти Есенина»[8]. Соловьев явно чтит Льва Троцкого, уважительно называя его «членом Политбюро ЦК». В сознании людей, выросших и воспитанных в СССР, это один из высших титулов. Видимо Соловьев помнит и то, что Троцкий включен некоторыми публицистами Еврейского государства в список 100 самых великих евреев всех времен.

А сам Лев Троцкий в своей статье-некрологе, что называется, откровенно проговаривается о причинах устранения поэта большевицким руководством: «…в тоже время Есенин «не от мира сего». Он не поэт революции…Его лирическая пружина могла бы развернуться до конца только в условиях гармонического, счастливого, с песней живущего общества, где не борьба царит, а дружба, любовь, нежность, участие…Поэт не был чужд революции, - он был несроден ей. Есенин интимен, нежен, лиричен, - революция публична, эпична, катастрофична. Оттого-то короткая жизнь поэта оборвалась катастрофой….Творческая пружина Есенина, разворачиваясь, натолкнулась на грани эпохи и – сломалась».[9]

Мотивы смерти в произведениях С.А. Есенина присутствовали изначально: любовь, жизнь и смерть являются главными темами Поэзии как таковой. Например, у С.А. Есенина есть стихотворение 1916 года «Еще не высох дождь вчерашний», которое, как считают некоторые знатоки творчества Поэта, было посвящено приезду друга — поэта Леонида Иоакимовича Каннегисера в родное Есенину село Константиново. Заключительная строфа звучит так:

И если смерть по Божьей воле

Смежит глаза твои рукой,

Клянусь, что тенью в чистом поле

Пойду за смертью и тобой.

Доводы тому, что стихотворение «Еще не высох дождь вчерашний» первоначально было посвящено Леониду Каннегисеру, содержатся в очерке Яны Титоренко, которая опирается на черновики С.А. Есенина и воспоминания близких, почерпнутые ею из литературоведческих исследований творчества Поэта[10].

Эсер Леонид Каннегисер в 30 августе 1918 года застрелил главу петроградской ЧК Моисея Соломоновича Урицкого, на совести которого были уже сотни убитых невинных и русских, и евреев. Правнук великого полководца Александра Суворова, директор Гатчинского музея граф Валентин Платонович Зубов (10 ноября 1884 — 9 ноября 1969) в 1918 году неоднократно подвергался арестам, но был отпущен и эмигрировал, оставил такие воспоминания об Урицком: «…Перед серединой стола сидело существо отталкивающего вида, поднявшееся, когда мы вошли; приземистое, с круглой спиной, с маленькой, вдавленной в плечи головой, бритым лицом и крючковатым носом, оно напоминало толстую жабу. Хриплый голос походил на свист, и, казалось, сейчас изо рта станет течь яд. Это был Урицкий»[11]. Л. Каннегисера расстреляли в октябре 1918 года.

В тот же день, когда Каннегисер казнил Урицкого — 30 Августа 1918 года в Москве возле завода Михельсона было совершено покушение на Ленина, которое приписали полуслепой эсерке Фани Каплан. По приказу Я. Свердлова её через четыре дня расстреляли, и труп в тот же день сожгли 3 сентября 1918 года в Тайницком саду в Кремле (подробнее об это в параграфе ).

Каждый настоящий Поэт переживает глубокую внутреннюю, мистическую ответственность за написанное. Несомненно, С.А. Есенин помнил свои строки 1916 года, посвященные другу Л. Каннегисеру.

5 сентября 1918 года в связи с покушениями на Урицкого и Ленина большевицкими руководителями был провозглашен массовый красный террор, который в разной интенсивности фактически продолжался в Советской России на протяжении всех лет жизни Поэта, да и все последующие годы вплоть до начала 1950-х годов. Поэт ясно предчувствовал, что молоха смуты и красного террора ему не миновать. Но ничего самоубийственного в таком предчувствии не было.

Мотивы смерти в есенинские произведениях 1922-1925 годов объясняются вовсе не тягой Поэта к суициду. Такой тяги ни в стихотворениях, ни в поэмах, ни в прозе, ни в письмах С.А. Есенина отыскать невозможно, и только тенденциозные софистические перетолкования слов Поэта создают иллюзию, что он якобы думал о самоубийстве. Мотивы предчувствия насильственной смерти выражены и знаменитых строках письма к Матери:

Будто кто-то мне в кабацкой драке

Саданул под сердце финский нож.

Не С.А. Есенин «тянулся к смерти», а её кровавая рука перманентной коммунистической революции и гражданской войны тянулась к горлу Поэта.

Многие рукописи С. Есенина после его гибели пропали из чемоданов, привезенных в Ленинград [173]. Видимо, в них были стихи, наповал разившие коммунистов богоборцев.

За подробностями противостояния Сергея Есенина и большевицких руководителей отсылаю читателей к трудам Игоря Евсина [160], Николая Астафьева [157], Натальи Сидориной [158], Виктора Кузнецова [159, 175], Станислава и Сергея Куняевых [173], Эдуарда Хлысталова [176, 177], Федора Морохова [336], документальным фильмам и интервью Сергея Дмитриева, и другим источникам.

Не со всеми предположениями этих авторов об обстоятельствах смерти великого поэта могу согласиться. Так, например, неверно утверждение, что XIV съезд РКП(б) проходил в Ленинграде в дни гибели поэта, и на нем было жесткое противостояние оппозиции Зиновьева и Каменева со Сталиным и Бухариным. А поэт, якобы, мог попасть в жернова этой борьбы. Этот съезд на самом деле проходил в это время в Москве. Крайне сомнительно выглядит утверждение некоторых, что Есенин, якобы, имел компрометирующее письмо Зиновьева о поддержке им восшествия на престол в начале марта 1917 года Великого Князя Михаила Александровича. Зиновьев до апреля 1917 года жил в эмиграции, в февральской революции лично не участвовал и никак не мог выступать с такой поддержкой, хотя бы потому, что Царский манифест о передаче власти Великому Князю был опубликован в Петрограде 4 марта 1917 года одновременно с манифестом Великого Князя Михаила Александровича о передаче власти временному правительству.

Ни прокурор Н. Дедов, ни прокурор В. Соловьев не выполнили необходимых исследований, прежде всего не провели комплексную экспертизу, включающую историческую экспертизу по обстоятельствам смерти Сергея Есенина.

Председатель Есенинской Комиссии Юрий Прокушев ошибочно полагал, что противники поэта, в том числе чекисты и большевики, довели его до самоубийства [135]. Доведение до самоубийства также является в соответствии с законом уголовным деянием и подлежит наказанию, но и такое предположение Прокушева также не было исследовано ни Н. Дедовым, ни В. Соловьевым. В любом случае, можно сделать однозначный вывод: в смерти Сергея Есенина виновны большевицкие руководители и чекисты.

Семья автора настоящей книги дружила с семьей младшей сестры Сергея Есенина Александрой в 1960-1970-х годах и иногда летом гостила в их доме в селе Константинове, на родине поэта. Александра Ильина, в девичестве Есенина, стала хранительницей памяти своего выдающегося брата. Из бесед, проходивших в ее доме, автору настоявшей книги еще в юности было известно о том, что есть серьезные сомнения в самоубийстве Поэта.

Александра Есенина

Александра Александровна Есенина (29 марта 1911— 1 июня 1981)

Младшая сестра русского поэта Сергея Есенина

Юрий Прокушев справедливо замечал, что и после гибели Есенина большевицкие руководители не оставили своих злых дел. Вторично Есенина они пытались убить уже после его смерти. Убивали «Злыми заметками» Николая Бухарина, 1927 года, клеветнической статьей Льва Сосновского «Развенчайте хулиганство» («Правда», М. 1926, № 216, 19 сентября): «Идейно Есенин представляет самые отвратительные черты деревни и так называемого «национального характера», а на самых высотах идеологии расцветает возврат к Тютчеву» [336, с. 48]. Прокушев справедливо отметил: «Сигнал был дан, и на четверть века безсмертное слово Есенина о России было подвергнуто остракизму, его творческое наследие на государственном уровне практически было исключено из духовной жизни народа» [135, с. 338]. Именно этого и добивались чекисты, имитируя самоубийство поэта.

В качестве аналогичного примера можно вспомнить историю расследования убийства Соломона Михоэлса, театрального режиссера, руководителя Еврейского антифашистского комитета. (https://scepsis.net/library/id_1475.html). Убийство было совершено в январе 1948 года руководством Министерства Государственной Безопасности СССР путем организации дорожно-транспортного происшествия на окраине города Минска. Данное дело было расследовано в апреле 1953 года и документы опубликованы [185, 186, 187]. Организаторами убийства выступали министр МГБ Виктор Абакумов, его первый заместитель Сергей Огольцов, министр МГБ Белоруссии Лаврентий Цанава и полковник Федор Шубняков, возглавлявший отдел во втором управлении МГБ, занимавшимся в том числе ликвидацией противников коммунистической власти в СССР. Они дали признательные показания, подтвержденные другими доказательствами [185, 186, 187].

В 1937 году старший сын Сергея Есенина Георгий был арестован НКВД по ложному обвинению в подготовке теракта, а затем расстрелян. Впоследствии, в 1956 году он был реабилитирован, а дело против него признано фальсифицированным [179].

Меньше чем через месяц после ареста большевиками режиссера В. Мейерхольда в 1939 году, дома была убита его жена — известная актриса Зинаида Райх, бывшая жена Есенина, мать двоих детей Поэта. Убийцы нанесли ей множество колотых ран, от большой кровопотери она скончалась по пути в больницу. Никаких ценностей из квартиры убийцы не взяли и лишь оглушили домработницу. Убийц советские органы так и не нашли, видимо, потому что и не искали, как и в случае с Сергеем Есениным.

В 1949 году за антисоветскую деятельность был арестован младший сын поэта, математик, Александр Есенин-Вольпин. Он был помещен в психбольницу, а затем сослан в Карагандинскую область, в КАРЛАГ, на 5 лет. Впоследствии Александр стал одним из первых лидеров правозащитного движения в СССР, сотрудничал с академиком Андреем Сахаровым, Игорем Шафаревичем и другими видными деятелями правозащитного движения в СССР, преследовался КГБ, помещался в спецпсихиатрическую больницу, а в 1972 году фактически был выслан из СССР [178].

Когда на итоговой пресс-конференции в мае 1993 года прокурорам Н. Дедову и В. Соловьеву задали вопрос, какие существуют доказательства, что Сергей Есенин совершил самоубийство, они ни одного конкретного доказательства привести не смогли, кроме того, что для них это «очевидно». Нам же (всем русским исследователям и историкам, изучавшим судьбу Сергея Есенина) совершенно очевидно, что их дорасследование было организованной операцией квазиюридического прикрытия убийства Поэта и фальсифицированного расследования «самоубийства» в декабре 1925 — январе 1926 годов.

Сегодня в 2025 году практически все исследования обстоятельств смерти великого русского поэта Сергея Есенина пришли к выводу об убийстве Сергея Есенина, осуществленного его идейными противниками по заданию большевицкого руководства и руководства ОГПУ. Это отметил в недавнем интервью в 2024 году порталу «Совершенно секретно» бывший следователь В.Н. Соловьев. хотя сам он, по-прежнему, настаивает на версии самоубийства поэта[12].

[1] Сергей Есенин. Страна негодяев. 1923 г.

[2]Елена Семёнова. Алексей Ганин. Поэт-великомученик. https://golos.ruspole.info/node/5180

[3] Там же.

[4] Настоящее имя Демьяна Бедного - Ефим Алексеевич Придворов

[5] https://ruskline.ru/analitika/2013/03/22/sergej_esenin_i_ego_vera_v_boga

[6] Избранное. М. 1985, стр. 498

[7] Сергей Есенин. Черный гость. 1925.

[8] https://www.sovsekretno.ru/articles/mneniya/proklyatoe-delo-krestyanskogo-poeta/

[9] Л. Троцкий. Памяти Сергея Есенина // Правда. – 1926. – 19 января, № 15 (3244).- С.3.

[10] Титоренко Я. «Я убил вампира-еврея, каплю за каплей пившего кровь русского народа»: судьба Леонида Каннегисера, поэта, террориста и друга Есенина // НОЖ. 17.06.2022. https://knife.media/leonid-terrorist/

[11] Зубов В.П. Страдные годы России. Воспоминания о Революции (1917-1925). Wilhelm Fink Verlag, Munchen, 1968.

[12] https://www.sovsekretno.ru/articles/mneniya/sledovatel-vladimir-solovev-reputatsiya-vsegda-byla-u-menya-ershistaya/