02 Ноября 2018, 17:05
# /
Новости /
Церковь / За рубежом /
22570.html
В последние месяцы мы являемся свидетелями очень опасного и, как представляется, неоправданного, кризиса, разразившегося внутри нашей Церкви. Его причина – неизбежное предоставление автокефалии Церкви Украины, или, скорее, создание автокефальной Церкви на Украине.
Создается впечатление, что межправославные отношения являются сегодня очень проблематичными: когда православные ищут единства с инославными, они заявляют о любви, которая их объединяет, но это никак не подтверждается опытом их жизни; они заявляют о связи единства, которая их объединяет, но показывают в своей жизни полную противоположность этому.
Со своей стороны, простые верующие видят, что их вожди спорят, используя юридические аргументы; вместо того, чтобы объединять верующих, они создают лагеря адептов и группы сторонников. Как горько! Но у всего этого конфликта есть повод, и есть причина.
Повод – это необходимость автокефалии Церкви Украины. А причина – право предоставить эту автокефалию. Кому принадлежит это право, кто им обладает.
Церкви, вовлеченные в этот спор, заявляют о своих исторических привилегиях, правах и канонах. К сожалению, в этой аргументации мы ничего не слышим о Евангелии. Первый вопрос, который приходит на ум, таков: необходима ли автокефалия? И если да, то нельзя ли еще немного подождать с ее провозглашением?
Есть и второй вопрос: настолько ли важны наши права, что мы готовы защищать их, игнорируя наших братьев или же борясь с ними, или – что еще хуже – разрывая нашу тысячелетнюю связь с ними?
И, наконец, третий вопрос: является ли ссылка на исторические права и каноны более важной, чем обоснование своих действий евангельскими словами?
Отныне Константинополь называет «друзьями» тех, кто до последнего времени были братьями России, а Россия отказывается признавать вселенский характер Константинопольского патриархата.
Таким образом, разрушаются основы основ единства Церкви: братство, выражением которого является всеправославное общение, и вселенскость, гарантом которой является, в соответствии с канонами и историческим преданием, Константинополь.
А. В действительности автокефалия Украины в меньшей степени является необходимостью, чем настойчивый политический запрос на нее. Напротив, единство Церквей является неоспоримой необходимостью и евангельской заповедью. Что важнее: автокефалия одной поместной Церкви или неотъемлемое единство всех в «единой, святой, соборной и апостольской Церкви»?
Те, кто просят автокефалию, – кто они? Возможно ли, чтобы президент, духовность которого вызывает вопросы, и самопровозглашенный «патриарх» с весьма проблемной церковной принадлежностью, который, к тому же, до последнего времени был вне общения как раскольник, стали теми людьми, которые могли бы выразить – на Украине – эту необходимость, в Духе Святом, волю Божию и устремление Церкви?
А если мы не хотим слышать голос тех, кто выступает против автокефалии, как можем мы высказывать нашу надежду на единство перед теми, кто уже столько лет провоцировали раскол и уже долгое время принимают в общение старостильников в Греции и не только их?
Если Филарет в 1990 был бы избран Патриархом Московским, к чему он так стремился, но что ускользнуло от него перед самым носом, стал бы он сегодня добиваться поста митрополита автокефальной Церкви Украины? Если да, то к кому бы он обращался? К Московскому синоду, в котором бы он сам председательствовал, или к Константинополю, к которому он сегодня показывает знаки почтения и перед которым он якобы склоняется?
Б. Согласно христианской логике, не прав тот, кто принимает в рассмотрение только свои собственные права. Прав тот, кто защищает эти права, сохраняя при этом баланс любви, мира, терпения, прощения, примирения – ибо только таким образом сохраняются «права» Бога. Более того, наше спасение основано на еще больше несправедливости: «Проклятие праведного осуждения упразднено неправедным осуждением Праведника». Какое благо, что Господь не стал апеллировать к праву и Своим правам!
На настоящий момент подход к проблеме автокефалии Украины основывается на правах тех, кто может ее предоставить – то есть Фанара и Москвы, – на исторической или политико-экономической силе, но нисколько – на евангельских словах, или, по крайней мере, не церковной необходимости на Украине. Помимо этого на горизонте маячат политические проекты и политическое давление… Что же касается Святого Евангелия – от него остается только обложка…
В. Поистине, какое отношение имеет всё это к логике Бога распятого, к этике Заповедей блаженств и Нагорной проповеди, к Тайной вечере, к тем образцам поведения, которые дал нам Христос относительно служения, к первосвященнической молитве Господа «да все будут едино», к учению божественного Павла, к тем проповедям, которые мы слышим каждое воскресенье, и к тем пастырским посланиям, которые рассылаются по великим праздникам? Может ли применение канонов отменить Евангелие?
Кто может понять, как Церкви – сестры во Христе – на протяжении стольких веков могли лишь радоваться, открывая отступления и ошибки другой Церкви? Значит ли то напряжение, которое мы испытываем сейчас, что сегодня мы любим друг друга не так как в прошлом?
Чем можно оправдать то, что главы наших Церквей голосом Стентора (герой древнегреческой мифологии, который был способен кричать так же громко, как кричат одновременно пятьдесят человек – ред.) поддерживают межрелигиозный диалог, но при этом отказываются общаться друг с другом? Почему они неспособны принять тот факт, что благодать Божия несколько иным путем освещает и противоположную сторону? Может ли быть так, что весь этот свет пребывает исключительно на нас и ни один луч не освещает тех, кто до последнего времени был нашими братьями? Каков, в конечном счете, смысл термина «общение», если он не включает также взаимопонимание?
Возможно ли, что они не осознают катастрофических последствий грозящей нам схизмы? В чем вина простых верующих, которых отлучили от благодати паломнических мест, принадлежащих «другим»? Почему русские верующие оказались лишены Святой Горы Афон, а грекоязычные – Серафима Саровского, Киевских пещер, Валаама и благодати новомучеников Российских? Разве Благодать Божия не является столь универсальной, чтобы ее могли разделить все? Когда мы объединены общей верой и общими догматами, как можно оправдать разделение, порожденное административными разногласиями?
Наконец, Евангелие любви, прощения, единства – для кого и ради чего оно было написано? Разве оно не касается нас? Нас и вызовов нашей эпохи?
Г. Кроме того, каким будет наше православное исповедание в диаспоре и в странах, где Церковь ведет свою миссию? Какого Христа мы будем проповедовать и исповедовать? Того, кто призвал всех к единству, но чьи слова мы отрицаем через наш опыт? Или Того, кому даже не удалось объединить тех, кто верит в Него уже две тысячи лет? Удовлетворение от получения автокефалии коротко и затрагивает лишь некоторых. Соблазн, порожденный в среде верующих, а также во всем внешем мире, неизмерим и относится ко всем. Грех раскола неизлечим и непростителен.
Д. Возможно ли, чтобы Москва стала наказывать свой клир и своих верных чад за то, что они будут причащаться на Святой Горе и Патмосе, а впоследствии, возможно – в Иерусалиме и Греции? Возможно ли, чтобы Божественное Причастие стало рычагом политического давления и шантажа? Неужели это то, что мы поняли в ходе тысячелетнего опыта сопричастности Таинству? Мы могли бы допустить кратковременное прекращение поминовения на уровне Патриархов как знак решительного протеста, но никоим образом мы не можем допустить разрыв общения между простыми верующими. Сама Церковь, призванная вести народ Божий к освящению, не может лишать его благодати. Не должна ли она – вместо того, чтобы ослаблять веру народа – укреплять ее в надежде, что она приведет в разум тех, кто в ней начальствует?
Мы надеемся, что наш Патриарх раскроет свои вселенские объятия настолько, что там найдется место для русских. Что касается украинцев, то они не смогут объединиться в церковном плане, если не научатся в Церкви прощать русских и объединяться с ними. Церковь является Церковью тогда, когда она упраздняет своих врагов. Сегодня как никогда актуальны слова преподобного Амфилохия Нового, Патмосского, недавно канонизированного Вселенским патриархатом: «Вы хотите отомстить тем, кто вас ввел в искушение? Лучшая месть – это любовь: она может изменить даже свирепых зверей».
Итак, мы ожидаем от святых отцов в России, которую верные люди поминают в своих молитвах в конце каждой службы, чтобы они объединили Церковь, действуя со смирением, а не в духе завоевания. И тогда, с помощью благодати Божией, они обретут сердца всех православных. Нет никаких оснований, чтобы они стали «Третьим Римом» в соответствии с духом мира сего, – они должны стать «Первой и Святой Москвой» – в плане духовном. И пусть они займут первенствующее место в наших сердцах.
С благоуханным опытом недавних жестоких гонений, которые выпали на их долю, и с благодатью их новомучеников мы ждем, чтобы они даровали и нашей Церкви благовонное свидетельство единства. И если гордыня маленького и слабого есть зло, то смиренномудрие великого и сильного – это подлинное величие. Именно в этом мы нуждаемся, потому что, в конце концов, не так важно, на чьей стороне сила и право, а важно, кто действует в Духе и передает Его благодать.
Быть может, всем нам укажут путь эти боговдохновенные слова апостола Павла: «Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом» (Гал. 5, 15)? В церковных конфликтах между братьями не бывает победителей. Но напротив, когда мы примиряемся, никто не проигрывает. Все благословенны.
Сегодня даже Северная Корея находит общий язык с Южной, а мы не можем прийти к согласию, мы, которые каждый день нашими сердцами и устами повторяем молитву «Отче наш»...
Мы горячо молимся о том, чтобы Господь через искушение показал нам выход и скоро привел нас к обращению и облегчению. Аминь.
Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай (Хадзиниколау)
25 октября 2018
Перевод "Благовест-инфо"
Источник: Orthodoxie.com/Ромфеа
