Четыре раза в Евангелии упоминается воскрешение людей, и каждое из этих воскрешений имеет для нас поучительное значение.

Первый рассказ — о том, как Господь исцелил двенадцатилетнего ребенка — дочь Иаира, которая умерла и смерть которой повергла родителей в горе. И Христос, в ответ на это горе, утешает их, и в ответ на их веру, что всё Ему возможно, воскрешает ребенка. Кроме того, что здесь для нас подчеркнуты ласка и отзывчивость Господа на всякую нашу скорбь, мы видим, как вступает в силу подлинный закон вечной жизни. Человек не соз­дан для смерти и не призван к бытию для погибели. И вот, в ответ на веру и потому, что Царство Божие есть царство любви, а здесь скорбь и любовь взывали о милости — снова торжеству­ет жизнь, побеждает Бог, потому что до этого победила любовь и восторжествовала вера.

Второй случай — это рассказ об исцелении сына вдовы наинской. Христос входит в небольшой город Наин, когда выносят из его врат мертвое тело единственного сына вдовы. Он останавливает это шествие и отдает вдове её сына. Здесь мы можем ви­деть две для нас очень важные вещи: разве мы не улавливаем легко, что могло значить для Богородицы случившееся там. Женщина, оставшаяся одна с единородным, единственным, любимым сыном — и этот сын умирает, и этого сына Господь Бог божест­венной властью и силой возвращает к жизни. Это же прообраз того, что и с Ней будет так скоро, когда Она останется одино­ка у Креста, где умирает Ее Сын, когда вместе с Иосифом и Никодимом Она будет Его хоронить в вертограде, когда закроют тяжелым камнем гроб, где лежит вся Её любовь.

Но, кроме того, здесь мы видим, что Бог, относясь к нам предельно милосердно, одновременно и требует от нас многого. Когда несли мертвого юношу и Христос остановил их, Он не сказал слов утешения, Он остановил похоронное шествие и повелел: Не плачь! Первое Его слово было о том, что она прос­то по Его велению должна отложить горе и заменить его верой, твердостью, уверенностью, что как есть, так и должно быть по Божией Премудрости. Раньше, чем сотворить чудо, раньше, чем сказать слово утешения, Он потребовал от матери подвига безу­словного доверия: Перестань плакать, только потому, что так повелеваю Я.

И вот теперь мы вспоминаем, мы празднуем воскрешение Ла­заря, которого Господь вызвал от мертвых, вернул к жизни свидетелем того, что Бог не есть Бог мертвых, свидетелем того, что Его сила распространяется и над бездной, и над адом, и над погибелью человеческой, Лазарь был возвращен к жизни для того, чтобы перед распятием Христовым быть свидетелем Воскресения. Но, как всякий свидетель евангельский, он свидетельствовал дорогой ценой: потому что он воскрес, потому что в нем было уверение правды слов Господних, он стал предметом ненависти и в свое время жизнь положил.

И затем перед нами будет в своем сиянии и блеске, в своем непобедимом торжестве Воскресение Самого Христа. Однако Цер­ковь празднует это Воскресение не только как победу Само­го Христа над смертью, но и как возвращение нашей жизни. Апостолы Христовы не только оплакивали смерть своего вождя и друга в эту страшную Великую Пятницу и в тот день, когда мы уже знаем о Воскресении, в ту благословенную Субботу, когда Бог почил от трудов Своих, а они еще были во тьме сме­рти: они и сами умерли с Ним, потому что Его смерть значила, что вечная жизнь побеждена, что злоба человеческая вывела Бога из жизни мира, что можно продолжать существовать, но жить уже никто не может надеяться. Вот, в чем страх и ужас и мрак этих двух дней для апостолов. Жизнь вымерла на земле, и жить больше никто и никогда не сможет. И когда Христос в сиянии Воскресения Своего явился им, они возликовали не только о том, что Он воскрес, что Он не побежден, что Он не умер, что Он по-прежнему близок — они восторжествовали не только сердцем, но всем своим естеством, что и они живы, что жизнь возможна, что она тут, что она победит.

Но они воскресли не так, как Лазарь. Лазарь из телесной смер­ти воскрес к временной жизни для того, чтобы быть свидетелем и умереть для земли. Апостолы телом, своим временным быванием на зе­мле, не умирали; они умерли более страшной смертью, они умерли, бы­ло, заживо, потому что вечная жизнь перестала для них существовать даже как чаемая, даже как надежда, даже как будущее. Когда воскрес Христос, они именно к этой жизни воскресли и, оставаясь в те­ле, продолжая жить во времени, идя неминуемо ко временному разлу­чению с землей, они ожили уже жизнью неба, вечной жизнью, которая перестала быть для них будущим, а стала настоящим, почему они и вышли с такой победой, с такой верой, с такой уверенностью, что ни­какая сила не может их преодолеть, что смерть для них приобретение ибо живы они уже той жизнью, которой не отнимет ничто.

И вот сегодня мы поем воскрешение Лазаря — свидетеля Господня. А сами идем шаг за шагом к тому дню, который нам принесет видение того, что вечная жизнь жительствует, что она торжествует, что она тут. Но войдут в эту жизнь те из нас, кто осознает смерть Христову, кто приобщится к этой смерти, кто умрет всему тому, что не есть жизнь во Христе и Боге; и поэтому войдем в уже наступающую Страстную седмицу с тем, чтобы погрузиться в эту трагедию земли, в этот ужас поругания, умирания и распятия Сына Божия. Только если мы вместе с Ним сумеем вымереть для всего того, что не есть веч­ность, мы и возликуем с Ним полностью: не только надеждой, а на са­мом деле в этой вечной жизни, которая уже вокруг нас и зачаточно уже и в нас самих.
Аминь.