Что делает среднестатистический рыболов перед выходом на рыбалку? Первым делом смотрит в окно: не валит ли ураганный ветер деревья, не смывает ли ливнем скамейку у подъезда.
Если нет, то глянет, на всякий случай, на барометр. Если падает – не плохо, если растёт – хорошо, а если стоит на месте третьи сутки – то совсем замечательно. И смело отправляется на рыбалку.
Так же поступаю и я. Но, увы, в девяноста процентах из ста хорошая (по мнению рыболова) погода не гарантировала хорошего клёва. Казалось бы, что ещё надо ей (то есть рыбе?): тёплое весеннее безветренное утро, птички поют, насекомые, как ошалелые, носятся над водой, натыкаясь в яростном полёте на тонкое удилище, круги на воде – плещется рыбка, играет, а… не клюёт. Не клюёт, и всё тут. Весь арсенал блёсен в ход пущен. Мелкие, средние, крупные, светлые, тёмные, с запахом и без. А не клюёт.
А бывает, что приедешь на водоём – утро было ясное – и тут вдруг тучи налетят, да дождь зарядит. Сидишь в машине, час-другой, ждёшь конца дождя. А он всё льёт (в такую погоду, говорят, хороший хозяин собаку на двор не выпустит). Ну и выйдешь со спиннингом на полчаса (ну, не уезжать же не солоно хлебавши). И что не заброс – то щука, что не бросок – то окунь. До нитки промокнешь. А на другой день сюда же приедешь – солнышко, тишь да гладь. И ни поклёвки. Что с рыбой происходит? Издевается, что ли?
Журнал «Природа и охота», №5, 1912 г.
Летом 1908 года, в самый Троицын день, я поехал с первым утренним поездом на Подсолнечную станцию Николаевской железной дороги, с целью поудить на Сенеже. По мере того, как мы приближались к Подсолнечной, небо, совершенно безоблачное с утра, хмурилось всё более и более, и я едва успел добраться до гостеприимной кровли Н.Л. Пушкарёва, как дождь полил словно из ведра. Однако же, раз что я уже попал на Сенеж, мне не хотелось уехать, не испытав счастья, и потому в 2 часа я уже был на плотине вместе с Н.Л. Пушкарёвым и одним его знакомым. Дождь продолжал лить по-прежнему и, несмотря на это, к 7-ми часам у меня было в кружке 7 дюжин порядочных окуней.
«Ну, - думал я, возвращаясь вечером в Москву, - если при такой отвратительной погоде окунь так недурно брал, то в хорошую погоду он будет брать ещё лучше».
Положив сию резолюцию, я дождался хорошей погоды и, помнится мне, в первой половине июля, устроил другой поход на Сенеж. Удил я часов с двенадцати до семи вечера и поймал всего три десятка окуней, несмотря на прелестную погоду.
В этом случае, положим, могло иметь влияние и время года. Так как моё знакомство с Сенежем очень поверхностно, то я не могу сказать, в какой мере я должен приписать свою последнюю неудачу времени года. Но должен удовольствоваться сообщением голого факта.
Но были со мною и такие случаи, где уже никак нельзя было свалить перемену клёва на время года. Например, в воскресенье пошел проливной дождь при сильнейшем восточном ветре; во вторник, несмотря на отвратительную погоду, плотва клевала до крайности жадно; в среду дождя не было и ветер (восточный же) значительно стих, а плотва не клевала вовсе.
