Священник Антоний Игнатьев — один из священников, получивших спецподготовку в МЧС — был в Крымске, был рядом с пострадавшими в автокатастрофе в Чернигове, служил в армии…. Его рассказ — о пути к вере и священству.
– Отец Антоний, вы получили православное воспитание…
– Да, мои родители пришли к вере уже в сознательном возрасте: в студенческие годы. Это было самостоятельным решением – они крестились и повенчались. Меня крестили, когда мне было уже три года. Крестил меня на дому известный московский священник – клирик храма пророка Илии в Обыденском переулке протоиерей Александр Егоров.
Воспитывала меня бабушка, которая не была церковным человеком. Родители учились в институте и до вечера пропадали на учебе. Сидела она со мной после ночных дежурств в больнице.
Мне больше всего запомнилось, что папа приходил с работы и читал замечательную книжку – “Легенды о Христе» Сельмы Лагерлеф в самиздате. Эти рассказы мне очень нравились и я с большим нетерпением ждал вечера и папиного чтения.
Когда мне было десять лет, при храме открылась воскресная школа. Папа предложил мне в нее ходить и я согласился. Сначала мне было очень интересно: новые друзья, новые впечатления. Но потом мне перестало это нравиться. Преподаватель просто приходил, открывал книгу Серафима Слободского и зачитывал Закон Божий. Потом заставляли учить псалмы, молитвы…
Но однажды мой друг сказал, что батюшка предложил всем желающим ребятам в алтаре помолиться, помочь на всенощной. Я попросил папу остаться на службу, сказав, что хочу поалтарничать. Пришло нас всего двое учеников школы. О. Александр нас тепло принял и предложил на следующий день прийти на Литургию. Мне дали стихарик, объяснили, что делать.
Сама святость этого места, личность о. Александра Егорова, теплый прием – все это оставило неизгладимое впечатление. Мне нравилось молиться в храме именно благодаря батюшке. И он мне очень помог в переходном возрасте.
– Наверное, каждый подросток, получивший изначально православное воспитание, проходит через сложные моменты в переходный период. Расскажите, батюшка, как вы их преодолели?
– Я старался соответствовать тому, чему меня батюшка учил. Да, иногда было тяжело. Помогало общение с о. Александром. Он был моим другом и советчиком.
Папа мне рассказывал немножко о молитве, о Кресте Господнем, но это было в раннем детстве. Родители никогда не заставляли меня молиться (только перед едой мы всегда читали молитву), не прививали мне веру насильно. А так они всегда приходили усталые, а я жил своей жизнью. Моим советчиком и другом были, во-первых, бабушка, во-вторых, о. Александр. Очень важно в подростковом возрасте иметь друга, которому можно довериться.
В переходном возрасте я осуждал родителей, казалось, что они неправильно живут. Потом я осознал, что не надо никого осуждать, я сам нисколько не лучше. Наоборот, если хочешь кому-то помочь, то надо начать с самого себя. Храм мне тоже помог, я алтарничал, ходил на исповедь, каялся в грехах, особенно мучавших.
– Вы служили в армии. Чье решение это было?
– Мои родители не хотели, чтоб я в армии служил, но не навязывали свой выбор. Папин младший брат служил в армии в Красногорске, ему пришлось очень тяжело. В части была жестокая дедовщина – на уголовном уровне.
Армия – это было полностью мое решение. Мой одноклассник Кирилл Иллюточкин – сейчас он принял постриг в Рязани, стал иеромонахом Мефодием – служил в Химках, в первой бригаде связи. Я приехал к нему в гости. В части находится православный храм Александра Невского. Это православная часть в ведении отдела по взаимоотношению с Вооруженными Силами, которую возглавлял тогда Владыка Савва Красногорский. И там служил иеромонах Софроний. Я спросил Кирилла, как он попал в эту часть. Он мне посоветовал обратиться к батюшке и в отдел по взаимоотношениям с Вооруженными Силами. Принял решение, съездил в отдел, подал все документы. Уже была рекомендация духовника.
– Если часть была православная – все были православные?
– Нет, конечно. Ребята были самые разные. В основном верующие, но не церковные. В армии в храм они не ходили. Одной из причин было то, что они презирали «церковников». Так называли тех, кто был приказом выделен в храм, чтобы помогать батюшке службу готовить (что было сложно проверить). Но, пользуясь своим положением, они часто сбегали с подъема. Вместо того, чтобы со всеми на зарядку бежать, сбегали в храм, стелили бушлаты и продолжали свой тихий час до построения на завтрак.
Дедовщина – она есть везде. Но беспредела не было, у нас был хороший офицерский состав. Многие вернулись из Афгана.
На меня армия подействовала шокирующе. Это было совершенно не то, что я представлял себе в радужных мечтах о защите Отечества. Более всего меня поражало то, что ребята не ругались матом, а разговаривали им. Это был язык общения и у офицеров…
– Чего больше от армии – пользы или вреда?
– Мне было больше пользы. Она помогла мне стать самостоятельным, повзрослеть, почувствовать независимость. Я нашел много верных и хороших друзей, из которых многие потом поступили в семинарию.
Мне там никто не мог помочь, кроме самого себя. Искренне к Богу я обратился именно в армии, когда мне очень тяжело было. Дело было так. Я очень настроился на то, что меня уволят, но в последний момент переменили решение и оставили еще на неопределенный срок доделывать огромное количество работы. Я впал в жуткое уныние. Температура поднялась, ничего не ел, ничего не хотелось. У меня был хороший друг Саша (ныне инок в Святогорском монастыре, где А.С. Пушкин похоронен), который очень помог мне в тот тяжелый период. Он был еще до армии послушником в монастыре, с ним мы и молились по вечерам, и работали по ночам (рисовали плакаты). Саша посоветовал сходить в храм. “Ты же православный человек. Что ты унываешь? Это же смертный грех!» Я последовал его совету. Пошел в храм. Как раз исповедовал новый батюшка из Лавры – о. Симеон. Я рассказал о своих проблемах, унынии, что ничего не хочется. Он наставление дал, сказал поставить иконочку, помолиться, обязательно причаститься (чего я не делал уже несколько месяцев). После этого пропала гнетущая тяжесть на душе, я перестал тешить себя несбыточными надеждами и принялся со свежими силами за работу.
Но, конечно, мне было тяжело после армии вернуться в нормальный мир, целый месяц отходил.
