… Северо-Камчатск встретил нас безоблачным теплым и безветренным закатом, словно в сотне километрах от него и не бушевал вовсю свирепый тайфун. Выйдя из самолета и почувствовав под ногами твердую землю, вдруг поняли, каково было морякам Беринга ощутить после многомесячных тягот, лишений океанских приключений, потери товарищей, самого Командора, наконец, свое возвращение на «материк».
- Вы хотите отснять лов рыбы в море? – не очень радуясь невесть откуда свалившимся на него нечаянным гостям, да еще и иностранца, задумчиво спросил начальник порта Северо-Камчатска. – Что ж, посмотрим, что можно сделать.
Он тут же созвонился с диспетчерской службой и облегченно выдавил:
- У нас на подходе СРТМ «Некрасовск». Катером забросим вас на борт. Капитану будут даны соответствующие указания. Да…учтите, рыбаки болтались в море шесть месяцев, не сходя на берег…. Так что лучше возьмите им, ну, пива что ли, или еще чего-нибудь. Лады?
И вот видавший виды катер, срезая докатившуюся с Командор тайфунскую волну, подошел с неподветренной стороны к СРТМ «Некрасовск». Уже после 15-минутной качки мой бедный Гюнтер в руках с авоськой, набитой бутылками жигулевского пива да свежими буханками черного хлеба и докторской колбасой, был уже в полуобморочном состоянии.
- Хер Игор, держать сумка, битте! - успел крикнуть он, щедро отдавая волнам недавно проглоченный обед. В его глазах светился ужас. Как?! Возможно ли?
Грузиться нормальному немцу на это ходящее ходуном под океанской волной судно?!
- Лови фал, обматывайтесь! – кричал похожий скорее на пирата, чем на моряка грозный бородач с судна с огромной серьгой в ухе. – Держитесь крепко за веревочную лестницу. А если сорветесь то, втащим и так…
На катере нас обмотали мокрой толстой веревкой и резко бросили на спущенные с рыболовецкого суденышка веревочному трапу.
- Вира балласт! Да осторожнее, мать твою!! Так - вот так… А то иностранца в шпроту превратите! – кричали с катера. – А теперь тяните их багаж… Пока!
На канате подняли нашу фотоаппаратуру, сумки, да злосчастную авоську со снадобьем.
- Майн гот, - ринулся к своим кофрам Гюнтер. – Это аппаратур много-много денег.
Окружившие нас бородатые и не высказывающие особого удовольствия от нашего появления матросы, с большим особым любопытством взирая на нашу авоську, нежели фотокофры одуревшего от морской качки Гюнтера.
- Привет, мужики! Кто капитан? – пытаясь сразу же наладить диалог с аборигенами, бодро спросил я.
- Ну, допустим, я … А величать-то нам вас как – али товарищи, али господа, ааа? – воззрел на нас огромный детина средних лет в морском дождевике, из-под которого неласковым блеском отливали его черные глазищи.– Ну, добре, камарады, пожалуйте к нам в гости…
Капитанская кают-компания являла собой помещение стандартной советской кухни 3х2.
Видавший виды деревянный стол… Три табуретки. Мой бедный Гюнтер, шатаясь, рухнул на одну из них.
- Битте, нойе подурок! – от нервной посадки его мозги полностью заклинило с русским языком.
- Кто полудурок?! – рявкнул капитан.
- Да, нет, кэп, - вмешался я. – Это он про наш презент, - доставая авоську со снедью, поспешил разрядить обстановку.
При виде бутылок «Жигулевского» и всего прочего капитан помягчал.
- Спасибо за подарочек, - поцедил он. –Кстати, меня Николай зовут. Теперь о деле... За чем пожаловали?
Услышав о залове рыбы для фоторепортажа, капитан помрачнел:
- Вы понимаете, чего хотите? Ну поймаем мы рыбу – а это пять-шесть тонн… Понимаете? А плавбазы, куда можно сдать эту пойманную рыбу, нет к округе в радиусе ста милей. Что удем делать? Угробленную рыбу выбросим в море…. Как это вам? Последние фото будут самые замечательные!
- Нихт, нихт! Нихт риба! Их бин зеленый! Природа любить! Любить природа! – вскричал, отчаянно жестикулируя, мой бедный Гюнтер.
- Понял, все понял, - отвечал Николай. – Экзотику океана мы вам, конечно, покажем. А за рыбу - спасибо, что поняли…., - капитан поднял трубку доисторического телефона. - Слушай, кок! Тащи сюда краба, моего, того самого! И еще чего-нибудь…
Кэповский стол, наверное, стоил бы в каком-нибудь ресторане Парижа даже по нынешним временам десятку тысяч евро. Чего только на нем не было?!
Огромный – в метр в диаметре, камчатский свежесваренный краб, королевские креветки, миска икры морского ежа, тазик красной икры, тарелки с морским гребешком и мидиями. Сегодня блюда из морского гребешка присутствуют в меню самых изысканных ресторанов мира. Повара, имеющие дело с дарами моря убеждены, что это продукты «абсолютного вкуса», то есть хороши сами по себе. Морепродукты не нужно оттенять приправами и специями, разве что немного соли и лимонного сока.
- Ну что, приступим к трапезе…, - начал кэп разливая из бутыли разведенный спирт. – Извините, иных напитков не имеется. Ведь месяца болтались в океане.. Ну, как говорится, за нежданных гостей…
- Уф, что есть это? – задохнувшись от крепости напитка, пропыхтел Гюнер.
-Русский шпанс! Не бойся, очистит от всех микробов. Давай лучше закусывай! – капитан явно подобрел к нам.
Потом последовали тосты, речи, потом и кэп и немец вдруг нежданно стали понимать друг друга без всякого перевода. Разговор был оживленный. Обсуждались самые различные темы – от женщин до бытовых дрязг. Мой Гюнтер, несмотря на изрядное количество выпитого, но при такой закуске, к моему удивлению, не косел.С удовольствием пожирал краба, ел икру ложками, морского гребешка. Только цокал языком от удовольствия. И кричал: «Даст ист фантастиш!»
- Кэп, - постучался в каюту боцман. – Идет косяк селедки. Может, возьмем немного, емкости в трюме есть…
- Конечно, сделаем. Вот и журналистам удача! – воскликнул, ни на секунду не задумавшись, Николай. - Запускай трал…
На палубе началась суета. Заскрипели лебедки, загорелись фонари. И вот перед нашими фотообъективами стало являться волшебство… Из глубин океана выползла сеть полная искрящейся и трепещущейся рыбы. Кран медленно забросил на палубу. Началась рабочая суета – рыбаки ловко наполняли трепешуюся сельдь в специальные лотки, которые потом спускались в трюм. В этом ритме чувствовались профессионализм и слаженность.
Гюнтер беспрестанно шелкал фотоаппаратами, пытаясь выхватить наиболее эффектные кадры. Вспышка выхватывала из полутьмы потные лица моряков, их натруженные руки и искрящуюся белой чешуей рыбу.
Зрелище завораживающее.
- Ну, вот мы и выполнили задание берега, - удовлетворенно произнес Николай, провожая нас обратно в свою кают компанию. – Сейчас отведаем свежей рыбы…
Пиршество продолжилось уже под свежее жаренную селедку. К концу нашей вечеринке Гюнтер уже еле двигал языком, пришлось его срочно отправить в каюту на отдых. Мы еще посидели немного с капитаном, условившись, что завтра выйдем на связь спортом и доложим, что все выполнено, а воды на судне в обрез, да и питания тоже. А поскольку на борту иностранец нужно разрешение на срочное возвращение в порт.
Спал я в каюте боцмана мертвецким сном, ее стены были оклеены вырезками из журналов с полуобнаженными красотками. На столике стояли вырезанные хозяином фигурки зверей из дерева. Так он, по- видимому, скрашивал свой досуг. И всю ночь мне снилась моя жена, посите за нескромность, в самом сексуальном виде
На утро мы с капитаном исполнили свой план, связавшись с берегом и сообщив о бедственном положении экипажа вкупе с иностранцем. После некоторого молчания был получено добро!
Вы бы выдели радость моряков, их заросшие бородами, обветренные лица светились несказанным счастьем. Теперь они глядели на нас, как на своих спасителей. Дело в том, что разрешения на заход в порт им можно было ждать еще два-три дня.
И вот и Авачинская бухта и гордые два брата – скалы-хранители. Сколько ими видано-перевидано! И утлые ладьи русских первооткрывателей, и английско-французскую флотилию, которая вошла для штурама Петропавловска-Камчатского 18 августа 1854 года. Объединённой эскадрой командовал англичанин контр-адмирал Дэвид Прайс, французским отрядом — контр-адмирал Феврье Де Пуант. Всего эскадра располагала 216 орудиями, её личный состав насчитывал 2600 человек. Артиллерийская дуэль началась меткими выстрелами командира береговой батареи Попова из восьми орудий, стоявших на сопке Никольской.
Существуют разные версии гибели в этот же день командующего неприятельской армии Дэвида Прайса. Последовавшие затем попытки десанта 20 августа оказались неудачными. Вторичная атака была 24 августа с высадкой 926 пехотинцев Гибралтарского полка, отражавшегося силами не более 300 русских. Десант закончился гибелью всего полка и его командира капитана Паркера.»
Основной удар неприятеля был направлен на две батареи — № 3 (на перешейке) и №7 (на северной оконечности Никольской сопки).
Неприятель разделил свою эскадру на две половины и, поставив одну половину против одной батареи, а другую против другой, открыл одновременно по ним огонь. Забросанные ядрами и бомбами батареи, имея всего 10 орудий, не могли устоять против 113 орудий, в числе которых большая часть была бомбическая (на берегу найдены ядра весом в 85 английских фунтов), и после трёхчасового сопротивления орудия почти все были подбиты, и прислуга с батарей принуждена была отступить.
После того, как третья и седьмая батареи были уничтожены, 4 сентября неприятель высадил десант в количестве около 700 человек, который, разделившись на три отряда, повёл наступление на Никольскую сопку. Один из отрядов попытался проникнуть в город, обойдя гору с севера, но здесь по нему открыла огонь шрапнелью шестая батарея.
Отрядам М. Губарева, Д. Михайлова, Е. Анкудинова, Н. Фесуна, К. Пилкина был дан приказ «сбить противника с горы», одновременно был послан отряд А. Арбузова, ещё три небольших отряда из команд батарей № 2, 3, 7. Все отряды общим числом насчитывали немногим более 300 человек. Заняв позицию во рву батареи № 6 и в окружающем кустарнике, отряды открыли прицельный огонь по приближающимся англо-французам, а затем опрокинули их в штыковой атаке.
Сражение шло более двух часов и закончилось на Никольской сопке поражением англичан и французов. Их отряды были побеждены по отдельности и понесли большие потери при отступлении, которое превратилось в бегство. Потеряв 50 человек убитыми, 4х пленными и около 150 ранеными, десант вернулся на корабли. В трофеи русским досталось знамя, 7 офицерских сабель и 56 ружей.
Англо-французская эскадра была вынуждена отступить 7 сентября, уплыв восвояси. Так в тот далекий год Петропавловск-Камчатский одержал героическую победу над превосходившим противником.
Два брата видели многое. При входе в Авачинскую бухту нашему сейнеру было приказано остановиться. Навстречу нам, как огромный кашалот, резво рассекая волны шла черная как смоль атомная субмарина.
Да, такую надо пропускать!
- Фотографировать нельзя! – вдруг резко бросил капитан, увидев попытку Гюнтера достать фотоаппарат.
Пропустив подводную лодку, наш СРТМ поплелся в гавань. У рыбного порта толчея судов. На причале жены и дети наших и других «морских волков». Рыбаки спешно спускаются по трапу, слезы радости, объятья, поцелуи. Гюнтер из человеческой корректности зачехлил фотоаппаратs, чтобы не смущать собравшихся.
- Вы где остановитесь? - крепко пожимая руки, спросил капитан. – Гостиница «Камчатка»….. Добро. Я от имени нашего экипажа приглашаю вас сегодня вечером на прием в ресторане этой гостиницы. Он полностью забронирован для нашей команды. Ждем вас в 19.00…
Мы расстались до вечера. Нам тоже требовался отдых после недавних перелетов, морских переходов, поездок по островам… Гостиница «Камчатка» – типично советская, номер - со скрипящей кроватью, столиком с неизменными пепельницей и толстопузым графином без воды и двумя гранеными стаканами стаканами и видавшим виды платяным шкафом, показались нам цивилизованным райем. Плюс душ с горячей водой! Приведя себя в порядок, я уж было собрался прикорнуть на пару часов, как раздался стук в дверь. Открыв ее, узрел перед собой Гюнтера с бутылкой шампанского и яблоками на подносе.
- Хер Игорь, дафай голову лечить, - он, видать, быстро усвоил русские привычки. – Вчера очень гут погуляли…
- Гюнтер, только но понемногу, - рассудительно сказал я. – Учти, вечером у нас будет морской банкет. А Это, как я полагаю, трудное испытание! Фирштейн?
- Я.я, фирштейн зи, - разливая шампанское, заверил мой коллега.
Выпроводив немца, я рухнул на кровать и заснул мертвецким сном. Разбудил меня звонок тефона.
- Товарищ Игорь, с вами хотят поговорить? – промурлыкала администратор гостиницы.
- Игорь, ну, где вы? Экипаж СРТМ «Некрасовск ждет вас в полном составе в ресторане! – протрубел Николай.
Взглянул на часы. 19.20. Боже мой! Проспали!
- Извини, Николай, будем через минут двадцать…, - пробормотал я, быстро приводя мозги в порядок.
Гюнтера пришлось будить минут десять.
- Найн, найт, бите, - ворчал он, пробуждаясь. - Их бин больной…
Но вскоре пришел в себя. И через полчаса мы, пытаясь выглядеть «свежаками», торжественно вступили к залу ресторана под подчеркнуто уважительным поклоном метрдотеля ресторана.
- Журналистам, гип-гип – Ура! – встал из-за стола капитан траулера.
- Ура, ура, урааааа! – взревели дружно уже слегка подвыпившие рыбаки.
Нас усадили на почетные места рядом с капитаном. Пошли тосты. Ресторан был полупустой. В один ряд были сомкнуты столы, ломящиеся от яств и бутылок с шампанским, водкой, коньяком. В глубине зала играл оркестр.
Наших собратьев по морскому путешествию было не узнать: все тщательно выбритые, в добротных костюмах с празднично одетыми женами и детьми они являли разительный облик с теми пиратами, коих мы встретили два дня назад в океане. Мы прошлись по рядам, каждому пожимая руку в знак уважения. Каждый одарил нас доброй и приятельской улыбкой.
- В честь наших гостей-спасителей, друзья, салют из шампанского! – скомандовал Николай. Грохнули пробки в потолок, оркестр грянул туш, нам подали по увесистым бокалам полным искрящегося напитка.Все встали и дружно выпили. Глаза у Гюнтера сразу же потеплели. «Надо приглядывать за ним, а то скоро сломается после вчерашнего праздника», - пронеслось в мозгу.
- А теперь по желанию члена экипажа СРТМ «Некрасовск» Сергея Топоркова зазвучит песня «Городские цветы» - возвестил руководитель местного ресторанного ВИА (Вокально-инструментального ансамбля). Начались танцы. Угластый, высокорослый Гюнтер был в центре внимания дам. После каждого танца ему наливали рюмку. Меня тоже не миновала сея учесть. Но ответственность за журналистскую экспедицию была превыше всего. Я сливал водку из рюмок под стол, наливал «боржоми», делал вид, что флиртую с местными дамами, но при этом усаживался демонстративно рядом с их мужьями и заводил разговоры о житейских делах и прочем. К 23 часа половина экипажа блаженно спала, уткнувшись в стол или в тарелку с салатом. Остальные горланили под нещадно фальшививший оркестр песни. Затем по команде метрдотеля наиболее уставших рыбаков в сопровождении жен бережно выносили из зала и грузили на подживавшее у гостиницы такси. Экипаж стал изрядно редеть прямо на глазах. Мой Гюнтер уже обнимал какую-то пышную брюнетку .
«Время» - пронеслось в мозгу. Я подошел к капитану рыболовецкого траулера и поблагодарил за шикарный прием, и, сославшись на слабость иностранного гостя, попросил разрешение покинуть их, ибо «завтра нас ждет встреча в начальником рыбного порта»…
При упоминании начальника рыбного порта Николай резко протрезвел.
- Но, надеюсь, вы будете на высоте! – произнес он.
- А как же! – бодро ответил я. – Но мне нужна помощь, чтобы доставить пьяного немца в номер.
- Никаких проблем! Кстати, завтра. В 14.00 я жду вас вестибюле. Хочу сделать вам подарок.
- Непременно будем!
По отмашке вездесущего администратора ресторана вдруг из-под земли появились два добрых молодца, которые, взвалив на плечи Гюнтера в моем сопровождении ,сопроводили его в номер и бросили его на кровать. Мы не успели уйти, как сзади раздался богатырский храп фотографа.
«Слава богу, кончено» - подумал я отпирая дверь в номер. Только успел раздеться, чтобы отойти ко сну, стук в дверь.
- Это вам от нашего экипажа, - передо мной стоял боцман, держа в руках огромного, вырезанного им самим, деревянного медведя и высушенного огромного камчатского краба. – Спасибо вам за человечность! А мы-то думали, журналюги все - подлюги… Еще раз спасибо! Да, вот еще..
Сопровождавший его матрос поставил на столик корзину с фруктами, шампанским и коньком.
- И вам, ребята, огромное спасибо. Даю слово, репортаж об этой поездке вышлю на адрес вашего экипажа.
Мы обнялись на прощание, от боцмана по-прежнему пахло рыбой и одеколоном «шипр»…
Далее был снова уже безмятежный сон до утра, который был прерван в 7 утра телефонным звонком.
- Привет! – как отошли от вчерашнего раздался в трубке телефона голос капитана. – Жду вас в 15.00 у выхода из гостиницы. У нас для вас приготовлен маленький сюрприз.
В назначенное время я с изрядно помятым Гюнтером встретили Николая в вестибюле гостиницы.
- А сейчас едем в порт отовариваться…
- Чего, чего? – вопросил я.
- Там поймете, - бодро ответил капитан, усаживая нас в «жигули».
Он без всяких проволочек провел нас через проходную порта, и мы направились к зданию, на котором красовалась вывеска «Рыбак». У входа нас уже ждал сам директор заведения.
- Проходите, пока другие не повалили, - услужливо сказал он, вводя нас в магазин.
Глаза и у меня, и у Гюнтера разбежались. На прилавках была выставлена импортная техника, на полках красовалась сказочная обувь, а на вешалках пестрели дивные заморские мужские и женские наряды.
- Это магазин для моряков загранплавания. Здесь можно купить по нормальной цене дефицитные товары, - объяснил Николай. – Выбирайте, что по душе…
Японская видео и аудио техника, шведские холодильники, итальянская и японская обувь, американские джинсы…
Гюнтер тут же выбрал себе джинсовую куртку, однокассетный магнитофон и прекрасные черные кожаные туфли. Подсчитав свою наличность, я тоже решил прибарахлиться туфлями. При выходе из местной «Березки», мы встретили команду нашего судна, торжественно шедшими отовариваться после долгого рейса.
- Ну, а теперь вас ждет начальник порта, - продолжил опекавший нас капитан.
И мы отправились на официальную встречу, где нас опять угощали коньяком, крабами, икрой. Но интервью все-таки получилось интересное. Лишь под вечер под шквалистым ливнем (тайфун все-таки добрался и до Петропавловска-Камчатского) мы вернулись в гостиницу и рухнули спать, как убитые.
Утром опять телефонный звонок.
- Ребята можно к вам? – раздался голос капитана. – Дело есть.
Он ворвался в комнату, как к себе в кают компанию и сразу огорошил:
- Туфли где? Вертайте назад!
- В чем дело? Почему?
- А вот в чем, - Николай достал из сумки точно такую же, как у нас обувку и как бы стыдясь, показал нам ее…
Боже мой, подошва туфли отошла, поскольку была… картонной.
- Вот гады, японцы! То ли по злому умыслу, то ли по ошибке поставили нам туфли для покойников. Сверху настоящая кожа, а в целях экономии подошву делают из картона, залакировали так, что от настоящей не отличишь! Вся моя команда попалась на эту удочку, прошлись по улице после дождя и все остались в носках. Кстати, таким же манером сделаны и женские туфли. Сейчас директор магазина разбирается с поставщиками. Извините, братцы, что так получилось!
Так нам и не удалось пофорсить в японской обуви. Зато хохоту было предостаточно.
Гюнтер, - предложил я. – Оставь туфельки, когда-нибудь пригодятся. Зато как модельно смотреться будешь! Как ни один немец в Германии…
- Шайси! – наконец-то осознав смысл юмора, крикнул он, и запустил меня коробкой.
Так закончилась наша эпопея с «дефицитным» товаром из магазина «Рыбак».
Игорь Семенихин
