Состояние государственных театров в России оставляет желать лучшего. Однако власть решительно отвергает предложение сократить количество "плохих театров". На вопросы наших читателей о состоянии современного театрального искусства в России отвечает режиссер, художественный руководитель театра "У Никитских ворот" Марк Розовский.
- Почему театр превратился в место отдыха, а современное "искусство" культивирует проституцию и насилие?
М.Р.: Относительно культивирования негативных явлений – это жесткий вывод. Но вопрос поставлен серьезный. Я не думаю, что театры культивируют проституцию и насилие. Жизнь ставит такие проблемы. Театр лишь отражает жизнь, поэтому театр их не культивирует, а показывает эти мерзости жизни. Вопрос — для чего? И здесь возникает проблема художественной позиции тех, кто работает в театре.
Если автор, режиссер, актер, отражая жизнь, служит не гуманной идее исправления нравов, тогда конечно, не могу не согласиться с тем, что такое "отражение" вредно.
Но взять, скажем, пьесы Шекспира. Они полны насилия, жестокости. Можно сказать, что в произведении Достоевского "Преступление и наказание" культивируется проституция в образе Сонечки Мармеладовой и насилие в образе Раскольникова. Но позиция Достоевского совершенно иная — человеколюбивая, гуманная. Достоевский предупреждает общество о том, что насилие можно победить только нравственностью. Поэтому, если театр и искусство показывает правду жизни, если позиция художника – человечная, тогда искусство выполняет свою главную функцию – бороться против насилия и безнравственности всеми доступными средствами.
- Может ли современное российское театральное искусство для детей и молодежи повлиять на их политическое и социальное мышление? На ваш взгляд, сколько и какого искусства требуется людям в России?
М.Р.: Я думаю, что возможности влияния несколько преувеличены. Искусство не влияет на государственное устройство и не может исправить нравы в один день. Искусство может только подтолкнуть человека к нравственности. Конечно, бывают уникальные произведения, в которых гражданская позиция автора буквально заставляет власти изменять свою политику.
Что касается влияния на мышление детей и молодежи – это зависит от старшего поколения. Безнравственность – беда современного общества. Театральное искусство не может повлиять на все общество, но подвигнуть его к нравственности оно обязано.
Относительно того, сколько и какого искусства требуется людям: чем больше, тем лучше. Но искусство редко, именно потому оно и искусство. Довольно часто мы сталкиваемся с халтурой. К сожалению, сегодня искусство заменяется созданием некоего "продукта". Разобраться, где настоящее искусство, а где ложное – не просто. Здесь мы опять подходим к вопросу о совести художника.
- Должно ли искусство для молодежи быть политически и социально ангажированным? Востребованы ли сейчас в современных театрах острые политические или общественные темы? Как решается этот вопрос на Западе и в России?
М.Р.: Что значит "должно"? Если художник считает, что искусство может быть политически и социально ангажированным, в таком направлении он и работает. Если не считает, то в этом направлении не работает. Однако это не значит, что его работа оказывается вне политики. Можно не ставить себе такие цели, но настоящее искусство не может быть вне реальности, вне политики, поскольку реальность зависит от политики. Лев Толстой – писатель, заявлявший о непротивлении злу насилием. Но как можно не считать политическим писателем автора памфлета "Не могу молчать"?
Не нужно врать молодежи, не нужно фальсифицировать, изменять или переиначивать историю. Я не могу принять свободу слова, при которой существует возможность для самовыражения у гитлеровцев нового типа. Все упирается в понимание нравственности и безнравственности в политике и истории.
Сейчас молодежь поставлена в очень тяжелые условия. Омассовление сознания — это та реальная угроза, которая направлена прежде всего на молодежь.
- На ваш взгляд, нынешнее многообразие театров – это прогресс в театральной жизни или разрушение сложившихся театральных традиций?
М.Р.: Многообразие, в конечном итоге, дает результат. Если разнообразия нет, не будет почвы, не будет высоких художественных побед. Поэтому то, что театр сегодня свободен, творит в бесцензурном пространстве — высочайшее достижение нынешнего времени. В общем и целом, это прогресс театральной жизни. Благодаря многообразию различных театров и театральных форм возникают шедевры, которых не может быть много.
Конечно, происходит определенное разрушение сложившихся театральных традиций. Лично мне глубоко противны, например, насмешки над Станиславским. Его знаменитое "Не верю!" — возглас художника, который жаждет увидеть правду на сцене, который не верит фальши и болтовне, не мотивированному театру, когда автору приписывают не свойственные ему идеи и формы.
К сожалению, зачастую это приводит к разного рода не лучшим театральным экспериментам. И за это получают гранты. Но настоящий эксперимент надо выстрадать. Всей своей жизнью выстрадать. Кафка или Ионеско грантов не получали. Они "отголодали" свою позицию. А современные сытые "мейерхольдики" занимаются немотивированным искусством: что захочу, то и сделаю. Это признак деградации. И происходит не разрушение сложившихся традиций, но просто отказ от них. А это крайне опасно.
- Можно ли совместить в современном российском театре художественность и общедоступность?
М.Р.: Конечно, можно. Пример – театр "У Никитских ворот". Я люблю, когда зал в моем театре полностью заполнен зрителями, но не на спектаклях, которые могли бы демонстрировать какую-то театральную попсу. В меру своих сил и талантов мы пытаемся делать серьезное искусство.
Конечно, реальность заключается в том, что далеко не все слои общества постоянно посещают театр. В театр ходят два – три процента москвичей, еще пять — десять процентов "захаживают" иногда. И не дай Бог им посмотреть плохой спектакль: плюются, и машут рукой со словами – "да был я в этом театре!", а потом вообще перестают обращать внимание на театральное искусство. К сожалению, такие люди не смогли разобраться, что им подсунули подделку, а не настоящее подлинное искусство.
Но существует масса спектаклей, которые интересны зрителю, в которых общедоступность соединяется с художественностью.
- Действительно ли российские театры нуждаются в общественной поддержке?
М.Р.: Российские театры, как и все театры, нуждаются в общественной поддержке, поскольку театральное искусство контактно, а если нет взаимоотношения со зрительным залом, нет и взаимоотношения с обществом. Зрители – частичка общества. Приходя в театр, зритель не только поддерживает его материально, но и делает театральное дело нужным для общества. Мы же, актеры и режиссеры, со своей стороны стараемся, чтобы зритель получал удовольствие (развлекательную функцию театра еще никто не отменял), но чтобы это удовольствие возникало не в результате контакта с какими-то низменными чувствами и страстями, а благодаря сочувствию, сопереживанию, которое идет от сердца к сердцу.
- Как вы относитесь к идее срочных контрактов с артистами, в том числе при помощи расформирования театров?
М.Р.: Как можно расформировывать театры? Разрушить можно легко. И такие примеры у нас уже были. В свое время Луначарский уже расформировывал. Правда, он делал это с малыми театрами, чтобы создать театры крупные, поскольку ими легче было управлять. Давайте не повторять ошибок таких ультрареволюционеров.
В России сегодня около восьмисот государственных театров. Это наследие советской власти. И все они каждый вечер, как говорится, поднимают занавес. Ни в одном цивилизованном государстве мира нет такого количества субсидируемых государством театров. Но нужно быть весьма осторожными в плане расформирования. Во-первых, коллективы будут разрушены. Во-вторых, огромное количество людей, у которых есть семьи, дети, останутся на улице. Да — рыночные отношения, но может быть стоит создать такие отношения, которые позволят театрам выжить.
С одной стороны, вроде бы все театры находятся "на шее" у государства. Но государственная поддержка — это высшее достижение. Расформировать легко. А что будет? Пустота, дикость и деградация нравов.
Нужно принять новый закон о театре, сделать так, чтобы культура финансировалась не по остаточному принципу. Может быть, нужно оторвать какие-то средства от фантастического военного бюджета, который мало что дает для реальной жизни наших людей. В культуру нужно вкладывать средства. Уже сейчас – уровень деградации предельный, а лет через десять действительно появятся "бандерлоги" в нашем обществе.
Я очень положительно отношусь к идее срочных контрактов с артистами. Безусловно, это даст возможность более мобильного ведения театрального дела. Хорошая идея, но только дайте возможность театрам зарабатывать. Ведь сейчас все, что мы зарабатываем, мы отдаем государству, а потом мы вынуждены просить обратно на развитие нашего же театра часть от того, что мы заработали.
Наряду с законом о театре нужен закон о меценатстве. Вот тогда будут созданы условия для цивилизованных отношений.
Поэтому государственные театры нужно не расформировывать, а преображать, путем реформ, соответствующих новым этапам рыночных отношений в России.
- В Концепции долгосрочного развития театрального дела в Российской Федерации на период до 2020 года сказано, что театр экономически убыточен по своей природе не только в России, но и во всем мире. В связи с этим требуется государственная поддержка театральной деятельности. Поэтому "государственная поддержка репертуарного театра должна стать одним из приоритетов государственной культурной политики". Согласны ли вы с этим утверждением?
М.Р.: Эта концепция – смесь демагогии с вкраплениями здравых рассуждений. Эту концепцию уже нужно пересматривать и менять, поскольку она не обсуждалась в полной мере театральными работниками. Никто в театральной среде в полной мере этой концепцией не доволен. Это бюрократическая уловка, вот что такое эта концепция. Жизнь идет гораздо быстрее, а концепция рассчитана на период до 2020 года! До этого времени половина театров может не дожить. Останется только концепция.
То, что театр экономически убыточен по своей природе, – спорное утверждение. Вот мы – театр "У Никитских ворот" — работали на полном хозрасчете, зарабатывали деньги. Да, нам пришлось очень тяжело, мы играли по 650 спектаклей в сезон, но выжили. Вот вам пример.
Может быть, кто-то убыточен. Но если это так, то почему не принимается закон о меценатстве? В России действительно много добрых людей, однако нынешняя система благотворительности похожа на раздачу подаяний. В новых экономических условиях нужно сделать так, чтобы меценатам было выгодно вкладывать деньги, в том числе и в театры.
"Государственная поддержка репертуарного театра должна стать одним из приоритетов государственной культурной политики" — очень красивые слова! Но если провозглашен этот приоритет, нужно субсидировать репертуарные театры не по остаточному принципу. Пока, в реальности, это – пустая фраза.
На каждом шагу – запретительные акты. И здесь создаются условия для коррупции. Запретительные акты, рождающие так называемые "откаты", выгодны чиновникам, они на них опираются. Если система хочет побороть коррупцию внутри себя, она должна освободить общество от сотен и тысяч запретительных актов, придуманных для того, чтобы можно было обойти эти барьеры неправовым путем.
- После встречи Владимира Путина с деятелями российской культуры, советник президента Юрий Лаптев сообщил, что "удалось снять напряженность по целому ряду больных вопросов". Так ли это? Считаете ли вы, что в ближайшие шесть лет положение российских театров кардинально изменится в сторону улучшения?
М.Р.: Как практик театра, в качестве примера, расскажу вот о чем. До этой встречи, на протяжении нескольких лет действовал закон, согласно которому театры не могли тратить на собственные нужды более 99 тысяч рублей. Театры, условно говоря, приравняли к кирпичным заводам. Но специфика театрального труда несколько иная. Работа, например, художника – большого и талантливого мастера, приглашенного "со стороны", объективно стоит гораздо больше девяносто девяти тысяч. Приходилось выкручиваться. Законодательство объективно вредило театральному делу. После встречи с Путиным была принята поправка, позволяющая театрам "вздохнуть" более свободно. Значит, разумные решения могут быть.
В ближайшее время перемены нас ждут обязательно. Хочется надеяться, что постепенно новые законы будут реально отвечать интересам людей, которые реально трудятся. Потому что, в противном случае, все равно мы уже стали такими опытными, что обойдем все законы. Только вот почему мы должны выживать такими методами?
- Почему театр превратился в место отдыха, а современное "искусство" культивирует проституцию и насилие?
М.Р.: Относительно культивирования негативных явлений – это жесткий вывод. Но вопрос поставлен серьезный. Я не думаю, что театры культивируют проституцию и насилие. Жизнь ставит такие проблемы. Театр лишь отражает жизнь, поэтому театр их не культивирует, а показывает эти мерзости жизни. Вопрос — для чего? И здесь возникает проблема художественной позиции тех, кто работает в театре.
Если автор, режиссер, актер, отражая жизнь, служит не гуманной идее исправления нравов, тогда конечно, не могу не согласиться с тем, что такое "отражение" вредно.
Но взять, скажем, пьесы Шекспира. Они полны насилия, жестокости. Можно сказать, что в произведении Достоевского "Преступление и наказание" культивируется проституция в образе Сонечки Мармеладовой и насилие в образе Раскольникова. Но позиция Достоевского совершенно иная — человеколюбивая, гуманная. Достоевский предупреждает общество о том, что насилие можно победить только нравственностью. Поэтому, если театр и искусство показывает правду жизни, если позиция художника – человечная, тогда искусство выполняет свою главную функцию – бороться против насилия и безнравственности всеми доступными средствами.
- Может ли современное российское театральное искусство для детей и молодежи повлиять на их политическое и социальное мышление? На ваш взгляд, сколько и какого искусства требуется людям в России?
М.Р.: Я думаю, что возможности влияния несколько преувеличены. Искусство не влияет на государственное устройство и не может исправить нравы в один день. Искусство может только подтолкнуть человека к нравственности. Конечно, бывают уникальные произведения, в которых гражданская позиция автора буквально заставляет власти изменять свою политику.
Что касается влияния на мышление детей и молодежи – это зависит от старшего поколения. Безнравственность – беда современного общества. Театральное искусство не может повлиять на все общество, но подвигнуть его к нравственности оно обязано.
Относительно того, сколько и какого искусства требуется людям: чем больше, тем лучше. Но искусство редко, именно потому оно и искусство. Довольно часто мы сталкиваемся с халтурой. К сожалению, сегодня искусство заменяется созданием некоего "продукта". Разобраться, где настоящее искусство, а где ложное – не просто. Здесь мы опять подходим к вопросу о совести художника.
- Должно ли искусство для молодежи быть политически и социально ангажированным? Востребованы ли сейчас в современных театрах острые политические или общественные темы? Как решается этот вопрос на Западе и в России?
М.Р.: Что значит "должно"? Если художник считает, что искусство может быть политически и социально ангажированным, в таком направлении он и работает. Если не считает, то в этом направлении не работает. Однако это не значит, что его работа оказывается вне политики. Можно не ставить себе такие цели, но настоящее искусство не может быть вне реальности, вне политики, поскольку реальность зависит от политики. Лев Толстой – писатель, заявлявший о непротивлении злу насилием. Но как можно не считать политическим писателем автора памфлета "Не могу молчать"?
Не нужно врать молодежи, не нужно фальсифицировать, изменять или переиначивать историю. Я не могу принять свободу слова, при которой существует возможность для самовыражения у гитлеровцев нового типа. Все упирается в понимание нравственности и безнравственности в политике и истории.
Сейчас молодежь поставлена в очень тяжелые условия. Омассовление сознания — это та реальная угроза, которая направлена прежде всего на молодежь.
- На ваш взгляд, нынешнее многообразие театров – это прогресс в театральной жизни или разрушение сложившихся театральных традиций?
М.Р.: Многообразие, в конечном итоге, дает результат. Если разнообразия нет, не будет почвы, не будет высоких художественных побед. Поэтому то, что театр сегодня свободен, творит в бесцензурном пространстве — высочайшее достижение нынешнего времени. В общем и целом, это прогресс театральной жизни. Благодаря многообразию различных театров и театральных форм возникают шедевры, которых не может быть много.
Конечно, происходит определенное разрушение сложившихся театральных традиций. Лично мне глубоко противны, например, насмешки над Станиславским. Его знаменитое "Не верю!" — возглас художника, который жаждет увидеть правду на сцене, который не верит фальши и болтовне, не мотивированному театру, когда автору приписывают не свойственные ему идеи и формы.
К сожалению, зачастую это приводит к разного рода не лучшим театральным экспериментам. И за это получают гранты. Но настоящий эксперимент надо выстрадать. Всей своей жизнью выстрадать. Кафка или Ионеско грантов не получали. Они "отголодали" свою позицию. А современные сытые "мейерхольдики" занимаются немотивированным искусством: что захочу, то и сделаю. Это признак деградации. И происходит не разрушение сложившихся традиций, но просто отказ от них. А это крайне опасно.
- Можно ли совместить в современном российском театре художественность и общедоступность?
М.Р.: Конечно, можно. Пример – театр "У Никитских ворот". Я люблю, когда зал в моем театре полностью заполнен зрителями, но не на спектаклях, которые могли бы демонстрировать какую-то театральную попсу. В меру своих сил и талантов мы пытаемся делать серьезное искусство.
Конечно, реальность заключается в том, что далеко не все слои общества постоянно посещают театр. В театр ходят два – три процента москвичей, еще пять — десять процентов "захаживают" иногда. И не дай Бог им посмотреть плохой спектакль: плюются, и машут рукой со словами – "да был я в этом театре!", а потом вообще перестают обращать внимание на театральное искусство. К сожалению, такие люди не смогли разобраться, что им подсунули подделку, а не настоящее подлинное искусство.
Но существует масса спектаклей, которые интересны зрителю, в которых общедоступность соединяется с художественностью.
- Действительно ли российские театры нуждаются в общественной поддержке?
М.Р.: Российские театры, как и все театры, нуждаются в общественной поддержке, поскольку театральное искусство контактно, а если нет взаимоотношения со зрительным залом, нет и взаимоотношения с обществом. Зрители – частичка общества. Приходя в театр, зритель не только поддерживает его материально, но и делает театральное дело нужным для общества. Мы же, актеры и режиссеры, со своей стороны стараемся, чтобы зритель получал удовольствие (развлекательную функцию театра еще никто не отменял), но чтобы это удовольствие возникало не в результате контакта с какими-то низменными чувствами и страстями, а благодаря сочувствию, сопереживанию, которое идет от сердца к сердцу.
- Как вы относитесь к идее срочных контрактов с артистами, в том числе при помощи расформирования театров?
М.Р.: Как можно расформировывать театры? Разрушить можно легко. И такие примеры у нас уже были. В свое время Луначарский уже расформировывал. Правда, он делал это с малыми театрами, чтобы создать театры крупные, поскольку ими легче было управлять. Давайте не повторять ошибок таких ультрареволюционеров.
В России сегодня около восьмисот государственных театров. Это наследие советской власти. И все они каждый вечер, как говорится, поднимают занавес. Ни в одном цивилизованном государстве мира нет такого количества субсидируемых государством театров. Но нужно быть весьма осторожными в плане расформирования. Во-первых, коллективы будут разрушены. Во-вторых, огромное количество людей, у которых есть семьи, дети, останутся на улице. Да — рыночные отношения, но может быть стоит создать такие отношения, которые позволят театрам выжить.
С одной стороны, вроде бы все театры находятся "на шее" у государства. Но государственная поддержка — это высшее достижение. Расформировать легко. А что будет? Пустота, дикость и деградация нравов.
Нужно принять новый закон о театре, сделать так, чтобы культура финансировалась не по остаточному принципу. Может быть, нужно оторвать какие-то средства от фантастического военного бюджета, который мало что дает для реальной жизни наших людей. В культуру нужно вкладывать средства. Уже сейчас – уровень деградации предельный, а лет через десять действительно появятся "бандерлоги" в нашем обществе.
Я очень положительно отношусь к идее срочных контрактов с артистами. Безусловно, это даст возможность более мобильного ведения театрального дела. Хорошая идея, но только дайте возможность театрам зарабатывать. Ведь сейчас все, что мы зарабатываем, мы отдаем государству, а потом мы вынуждены просить обратно на развитие нашего же театра часть от того, что мы заработали.
Наряду с законом о театре нужен закон о меценатстве. Вот тогда будут созданы условия для цивилизованных отношений.
Поэтому государственные театры нужно не расформировывать, а преображать, путем реформ, соответствующих новым этапам рыночных отношений в России.
- В Концепции долгосрочного развития театрального дела в Российской Федерации на период до 2020 года сказано, что театр экономически убыточен по своей природе не только в России, но и во всем мире. В связи с этим требуется государственная поддержка театральной деятельности. Поэтому "государственная поддержка репертуарного театра должна стать одним из приоритетов государственной культурной политики". Согласны ли вы с этим утверждением?
М.Р.: Эта концепция – смесь демагогии с вкраплениями здравых рассуждений. Эту концепцию уже нужно пересматривать и менять, поскольку она не обсуждалась в полной мере театральными работниками. Никто в театральной среде в полной мере этой концепцией не доволен. Это бюрократическая уловка, вот что такое эта концепция. Жизнь идет гораздо быстрее, а концепция рассчитана на период до 2020 года! До этого времени половина театров может не дожить. Останется только концепция.
То, что театр экономически убыточен по своей природе, – спорное утверждение. Вот мы – театр "У Никитских ворот" — работали на полном хозрасчете, зарабатывали деньги. Да, нам пришлось очень тяжело, мы играли по 650 спектаклей в сезон, но выжили. Вот вам пример.
Может быть, кто-то убыточен. Но если это так, то почему не принимается закон о меценатстве? В России действительно много добрых людей, однако нынешняя система благотворительности похожа на раздачу подаяний. В новых экономических условиях нужно сделать так, чтобы меценатам было выгодно вкладывать деньги, в том числе и в театры.
"Государственная поддержка репертуарного театра должна стать одним из приоритетов государственной культурной политики" — очень красивые слова! Но если провозглашен этот приоритет, нужно субсидировать репертуарные театры не по остаточному принципу. Пока, в реальности, это – пустая фраза.
На каждом шагу – запретительные акты. И здесь создаются условия для коррупции. Запретительные акты, рождающие так называемые "откаты", выгодны чиновникам, они на них опираются. Если система хочет побороть коррупцию внутри себя, она должна освободить общество от сотен и тысяч запретительных актов, придуманных для того, чтобы можно было обойти эти барьеры неправовым путем.
- После встречи Владимира Путина с деятелями российской культуры, советник президента Юрий Лаптев сообщил, что "удалось снять напряженность по целому ряду больных вопросов". Так ли это? Считаете ли вы, что в ближайшие шесть лет положение российских театров кардинально изменится в сторону улучшения?
М.Р.: Как практик театра, в качестве примера, расскажу вот о чем. До этой встречи, на протяжении нескольких лет действовал закон, согласно которому театры не могли тратить на собственные нужды более 99 тысяч рублей. Театры, условно говоря, приравняли к кирпичным заводам. Но специфика театрального труда несколько иная. Работа, например, художника – большого и талантливого мастера, приглашенного "со стороны", объективно стоит гораздо больше девяносто девяти тысяч. Приходилось выкручиваться. Законодательство объективно вредило театральному делу. После встречи с Путиным была принята поправка, позволяющая театрам "вздохнуть" более свободно. Значит, разумные решения могут быть.
В ближайшее время перемены нас ждут обязательно. Хочется надеяться, что постепенно новые законы будут реально отвечать интересам людей, которые реально трудятся. Потому что, в противном случае, все равно мы уже стали такими опытными, что обойдем все законы. Только вот почему мы должны выживать такими методами?
