Отвечая на вопрос журналиста во время встречи на фестивале «Вера и слово» с представителями православных СМИ, как относиться к тем немногим священнослужителям, которые покинули свои приходы из-за боевых действий, Святейший Патриарх Кирилл дал обстоятельный ответ на этот вопрос.

Я думаю, что каждый должен по совести поступать. Но иногда ведь и совесть, как хрупкий сосуд, оказывается подвержена коррозиям и деформациям. Глубоко убежден, что нужно поступать так, как поступил и поступает владыка Митрофан   [архиепископ Горловский и Славянский Митрофан] и как поступает абсолютное большинство наших клириков, которые сегодня несут свое служение на востоке Украины. Они остаются со своим народом, нередко они за это страдают. Мы знаем о жертвах среди духовенства. Мы знаем о тех, кто подвергался пыткам и жестоким допросам. Мы знаем о храмах и монастырях, которые были разрушены бомбардировками. Конечно, в этих условиях оставаться со своим народом – это подвиг.

А тем, кто уехал, Бог судья. Надо знать все обстоятельства, поэтому я не могу кого-то персонально осудить сейчас. Бог знает, какие были причины. Но если оценивать эту ситуацию с точки зрения священнического призвания, то она ненормальная. Потому что внешние тяготы не могут быть оправданием к тому, чтобы оставить свое служение. «Образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою…» – и так далее, слова Апостола Павла. Если быть образом верным, то это означает, что твой статус должен быть таким, чтобы ты являл этот образ. Не думаю, чтобы была образом верным семья священника, которая оставляет то место, где батюшка несет свое служение и просто, спасая себя, покидает это место.

Но еще раз хочу сказать: не могу быть судьей, не зная всех обстоятельств. Но это, конечно, огромный вызов всем, кто хочет стать священником. Никогда не надо связывать свою жизнь будущую священническую, и тем, кто стал уже священником, – исключительно с материальной обеспеченной и комфортной жизнью. Это абсолютно неправильный подход к избранию своего жизненного пути. Я отношусь к тому поколению, которые родились после войны сразу, которые застали тяжелейшие хрущевские гонения. И когда представители моего поколения принимали решения становиться священниками, то тогда не было никаких шансов связать свое будущее служение с материальным благополучием и со спокойствием. Потому что каждый, кто вставал на этот путь, подвергал себя некоему изгойству. Он становился человеком второго или даже десятого сорта в обществе. Его материальное благополучие не могло быть достаточным, потому что духовенство подвергалось особому налогообложению, и 51 % зарплаты должны были отдавать государству – только потому что они священники. Об этом, может быть, мало кто знает, но это было так.

Я сам жил в семье священника, и мое детство прошло в нищете. И когда я принимал решение стать священником, я знал, что я не буду никогда богатым человеком и никогда не буду занимать никакого почетного положения в обществе. И то, что изменилась ситуация в стране, – это был приятный сюрприз. Но готовили мы себя для другого. И не я один такой был. Все мальчики, которые поступали к семинарию, они себя готовили к другому, вплоть до самого опасного и неприятного, что могло быть в любой момент в связи особенно с недавно пережитыми хрущевскими гонениями. Мы могли вновь погрузиться в эту атмосферу, в том числе и притеснений, которая имела место в 30-е годы, в 20-е годы или в конце 50-х — начале 60-х.

Поэтому глубоко убежден, что перед принятием священного сана каждый должен самому сказать: я буду счастлив. И в том случае, если у меня будет материальное благополучие, и в том случае, если я его буду лишен. Если я буду в мирных условиях или в военных условиях. Я буду счастлив не потому, что я буду занимать заметное положение в обществе, или не буду его занимать. А я буду счастлив потому, что я служу Господу. И это мое призвание. И дай Бог, чтобы именно так формировалось современное духовенство Русской Православной Церкви, под влиянием такого подхода к жизни, а не какого иного.