Из редакционной почты: Сейчас выбирают имена аэропортам. С печальным изумлением узнал, что в Мурманске лидирует Иван Папанин. В 1920−21 гг. он, как комендант ЧК, вместе с Землячкой проводил массовые расстрелы в Крыму. Я сейчас живу в Феодосии, у нас тут как раз и лежат в земле и на дне моря плоды трудов Папанина, и вопиют к Небу.
Не хотелось бы, чтобы аэропорт русского города носил его каинское имя. Да, допотопные сыны Божии давали в видах покаяния своим детям каинские имена, но здесь-то разве о покаянии будет идти речь?
Рядом идёт имя Государя Николая Второго, имеющего к созданию города Мурманска прямое отношение. Думаю, что до конца ноября можно было бы попытаться разъяснить людям, что Папанин — это не только полярный исследователь. Да и почитателей святого Царя можно бы подвигнуть к более активному действию. Проголосовать ведь нетрудно. Голосовать можно лишь за одно имя и только в отношении одного аэропорта, независимо от места жительства.
+ + +
Дважды Герой Советского Союза, кавалер 9 орденов Ленина и ещё стольких же других советских орденов знаменитый полярник Иван Дмитриевич Папанин прожил долгую и интересную жизнь. Он был любимцем всей страны, многие хотели походить на него, гордились и уважали всемирно известного исследователя Арктики. Контр-адмирал, доктор географических наук, наконец, крупный научный работник — всё это Папанин.
Правда, в этом списке, как-то затерялся ещё один небольшой фрагмент его биографии. Иван Дмитриевич Папанин, этот добрый и весёлый человек, сразу же после изгнания из Крыма армии Врангеля был комендантом Крымской ЧК. Комендантов ЧК ещё называли «комиссарами смерти», ведь именно в их обязанности входило исполнение смертных приговоров и руководство расстрелами. А в те месяцы, когда самоотверженно «трудился» комендант Папанин, в Крыму чекистами было уничтожено более ста тысяч человек. Простите, оговорился, согласно утверждению Ивана Дмитриевича многие уничтоженные чекистами люди людьми не были — это были «звери, по недоразумению называвшиеся людьми». А раз так, то уничтожение этих двуногих существ (офицеров, чиновников, гимназистов, а также членов их семей — а разве дети зверей люди?) дело нужное и крайне важное.
Впрочем, не всех попавших в ЧК расстреливали. Некоторых топили или заживо закапывали. Любимая начальница Папанина, его ангел-хранитель (так её назвал сам Папанин) Розалия Самойловна Землячка (Залкинд) говорила: «Жалко на них тратить патроны, топить их в море». Вот и грузили мужчин, женщин, стариков, детей на баржи и топили в море, а для гарантии привязывали камень к ногам или на шею. Долго ещё после этого у крымских берегов сквозь чистую морскую воду можно было видеть сотни стоячих мертвецов. Кто смотрел фильм «Мы из Кронштадта», наверное, помнят сцену такой вот казни матросов и мальчика-юнги. Только на самом деле всё было совсем наоборот, не белые топили красных, а чекисты под командованием землячек и прочих комендантов ЧК изощренно убивали людей. Зверей, по-ихнему.
А Землячка, говорят, устав от бумажной работы, любила сама приводить казни в исполнение, сидя за пулеметом. Папанин же, по его утверждению, был для неё «вроде крестника». Уважал он её, очень и очень. Писал впоследствии, что Землячка была «на редкость чуткой, отзывчивой женщиной». Да, «удивительным человеком была Землячка. Она не успевала заботиться о людях».
Кому, как не легендарному полярнику, верить? Не тем же, над кем недоработала Крымская ЧК и лично Папанин, как её комендант? Разве можно верить всем этим врагам и обывателям (в данном случае цитируются слова генерала И. Данилова, служившего у красных в штабе 4-й армии), нагло врущим, что «окраины Симферополя были полны зловония от разлагающихся трупов расстрелянных, которых даже не закапывали в землю»? Ведь сами же дальше сообщают обратное: «Ямы за Воронцовским садом и оранжереи в имении Крымтаева были полны трупами расстрелянных, слегка присыпанных землей, а курсанты кавалерийской школы (будущие красные командиры) ездили за полторы версты от своих казарм выбивать камнями золотые зубы изо рта казнённых, причём эта охота давала всегда большую добычу». Засыпали всё-таки землей!
Юрий Лодыженский, доктор, и.д. председателя Комитета Красного Креста в Киеве писал: «В идеологию ЧК была положена теория классовой борьбы, вернее классового истребления. Обязанности тюремщиков, а также исполнение приговоров, возлагались на комендантов. Большевики дали это специальное военное наименование институту палачей.
Служебные обязанности комендантов и их помощников состояли в надзоре за заключёнными и в организации расстрелов. Обыкновенно они убивали заключённых собственноручно. Встают образы Авдохина, Терехова, Асмолова, Никифорова — комендантов ВУЧК, Угарова, Абнавера и Гущи из Губчека, это всё совершенно ненормальные люди, садисты, кокаинисты, почти утерявшие облик человеческий…
С особым цинизмом производилась делёжка вещей расстрелянных и убитых людей. Перед казнью их заставляли раздеться, чтобы сберечь платье и сапоги. Ночью убьют, а наутро комендант-палач уже щеголяет в обновке. По этим обновкам другие заключённые догадывались об участи исчезнувших товарищей. Как только человек попадал в ЧК, он терял все человеческие права, становился вещью, рабом, скотиной.
Была вырыта огромная общая могила в саду дома Бродского, на Садовой, 15. Дом, где жили важные коммунисты Глейзер, Угаров и другие, выходил окнами в сад, где раздавались стоны вперемешку с выстрелами. Арестованных, совершенно раздетых, выводили по 10 человек, ставили на край ямы и из винтовок расстреливали. Это был необычный способ. Обыкновенно осужденного клали в подвале на пол лицом к земле, и комендант убивал его выстрелом из револьвера, в затылок, в упор. Интересно, каким способом предпочитал убивать «зверей» комендант Иван Дмитриевич Папанин?
Можно вспомнить легендарного коменданта ЧК Саенко в Харькове, который прославился особыми зверствами, обожавший пытать арестованных во время допроса, на сантиметр вонзая в них шашку и медленно поворачивая клинок внутри раны.
Розалия Залкинд-Землячка умерла в почете своей смертью и похоронена на Красной площади. Умер своей смертью (в 1973 году) и Саенко, ушедший на пенсию в 1948 году, получив за свои заслуги орден Ленина. На пенсии (персональный пенсионер союзного значения!) этот маньяк и убийца любил выращивать цветы и выступать перед подрастающей молодёжью. Да и с партией он не порывал, неоднократно избирался членом харьковского горкома компартии и харьковского горсовета.
Вот и у коменданта Папанина сложилось всё хорошо. Правда, как он пишет, «служба комендантом Крымской ЧК оставила след в моей душе на долгие годы». С ЧК, куда он пришёл по рекомендации Землячки, пришлось летом 1921 года расстаться: оказался в психбольнице. Причина этому нам неизвестна. Возможно, поспособствовал случай, который, как вспоминал позднее Папанин, его потряс.
«Пришли к нам два новых работника. Я сразу же проникнулся к ним симпатией: моряки, энергичные, красивые, толковые ребята. В работе они не знали ни сна, ни отдыха». Но вот незадача: поймали их на воровстве: золотишко, брильянты, красивая жизнь, пьянки, девочки…
Ну, девочки, ещё понять можно, хотя зачем им ещё? Ведь по свидетельствам современников, всплывших потом на Лозаннском процессе, «каждый из палачей имел по 4−5 любовниц из числа жён расстрелянных, заложниц и медсестёр — не согласиться, значило самой пойти на казнь. Хотя и подневольное согласие спасения не гарантировало. Выбор у убийц был большой, и они запросто обновляли свои „гаремы“. Могли, скажем, в ходе пьянки и групповухи поразвлечься и разыграть по списку своих подруг, поставив наугад кресты напротив фамилий. И тех, на кого попало, прямо после оргии вели на расстрел вместе с очередной партией».
Да и пьянки не только эти двое устраивали. Если уж сам Железный Феликс признавал, что в Крымской ЧК процветают «уголовщина, пьянство и грабежи», а среди её сотрудников преобладают деклассированные матросы… Папанин, кстати, тоже из матросов…
Но воровство у партии её золота — это уже серьёзно. Да и не по чину. Вот и приговорили молодых и способных чекистов к расстрелу. «У меня подкосились ноги, — вспоминал позднее Папанин, — когда я услышал приговор: расстрел. Ребята молодые — ну, ошиблись, исправятся, они же столько ещё могут сделать! Дать им срок, выйдут поумневшими! У меня подскочила температура. Изнервничавшись, я свалился в постель». А затем попал в психушку. Но подлечился — и за новым назначением.
Конечно, будь ребята не рядовыми чекистами, наказали бы не столь серьезно. К примеру, Иосифа Каминского, главу Керченской ЧК с учетом «прежних заслуг перед революцией» просто освободили от занимаемой должности.
Но, может быть, вовсе не из-за этого случая приключилась беда с Папаниным. Возможно, он просто перестарался на работе. Как он впоследствии вспоминал: «Я с удвоенной энергией взялся за работу, но быстро попал в больницу».
Да и на работе было страшно. Не случайно, как писал Папанин, «почти все чекисты жили на конспиративных квартирах, периодически их меняя. И у меня были такие квартиры. Отправляясь домой, я всегда наблюдал, не идет ли за мною кто-нибудь». А на своих конспиративных квартирах мужественные чекисты «и ночью и днем… жили, как на передовой, спали, не раздеваясь».
Матрос И.Папанин
Сколько «зверей» убил лично Папанин, неизвестно, не сообщил он нам об этом. Вероятно, умолчал из скромности. Мы можем только догадываться об этом, да ссылаться на письмо А. Журбенко, начальника УНКВД по Москве и Московской области, написанное им Сталину из тюрьмы в 1939 году. В нём Журбенко сообщал, что в Крымской ЧК он под руководством знаменитого теперь на весь мир бывшего коменданта ЧК И.Д. Папанина своей «еще юношеской рукой непосредственно уничтожал врагов».
«Царскими законами мы, естественно, пользоваться не могли, — это уже продолжает сам Папанин, — новые молодая республика только ещё создавала. При определении меры виновности того или иного арестованного следователю приходилось полагаться на свою революционную сознательность…
Как комендант Крымской ЧК, я ознакомился с делами, которые вёл один из следователей. Чуть ли не на каждом стояла резолюция: «Расстрелять». Признавал этот следователь лишь два цвета — черный и белый, полутонов не различал. Врагов, настоящих, закоренелых, достойных смертной кары, было от силы десять, остальные попали в ЧК по недоразумению". Но всё равно всех расстреливали. Или топили.
За активную работу в должности коменданта Крымской ЧК (т.е. «комиссара смерти») Иван Дмитриевич Папанин был награждён своим первым орденом — Орденом Красного Знамени. Заслужил!
После выхода из психушки Папанин сменил много мест работы, но при этом «фактически связи с ЧК не прерывал».
Поменяв несколько малозначимых мест работы, Иван Папанин оказался на крайнем севере, видать не принимала его земля. Льды и белые медведи могли оказаться последними вехами в его жизни, но ему наконец-то повезло вытащить лотерейный билет. Кто знал, что заштатная должность руководителя крохотной экспедиции, высаженной на арктической льдине, принесёт ему всемирную славу и обеспечит достойную жизнь?
В 1937 Папанин возглавил коллектив дрейфующей станции «Северный полюс». Помимо него в состав экспедиции входило два исследователя (гидролог-биолог и физик-астроном) и один радист.
Как человек далекий от науки (да и от образования, кстати, тоже: окончил земскую начальную школу, да несколько курсов) Папанин в силу своей «фактической связи с ЧК» занимался идейно-политическим руководством над вверенным ему коллективом. Для этого требовались ежедневные политинформации, чем он и занимался. После этого оставшиеся три члена экспедиции выступали в прениях, что заносилось в протокол, голосовали и составляли об этом отчёт на материк, который и передавал по рации их радист. В конце таких собраний стоя пели «Интернационал», а бывало и выходили на демонстрацию вокруг своей небольшой палатки.
Были, конечно, и недоработки. Поздно приступил к работе кружок по изучению истории партии, а кружок текущей политики так и не заработал.
Несмотря на такую большую загруженность, Иван Дмитриевич ещё умудрялся исполнять обязанности повара. Не знаю, хорош или плох он был, как повар, но впоследствии Папанин любил рассказывать подрастающему поколению такое: «Сплю в палатке. Вдруг захотелось по нужде. В палатке температура -18 градусов, а снаружи — -40. Вылезать не хочется. Беру кастрюлю и „кладу“ в нее… Утром кастрюлю мою и в ней же варю суп». Даже его любимая племянница признавала: «Не скажу, что дядюшка был человеком высокой культуры». А ещё он по полгода вообще не мылся. Об этом мимоходом сообщает та же племянница: «А вышел и говорит: „Ой, Наденька, как хорошо-то! Я ведь уже полгода не мылся“». Это происходило в период, когда он возглавлял Институт АН СССР.
Успешная зимовка на льдине и последующая работа во властных структурах принесла ему помимо громадной популярности две Золотых Звезды Героя СССР (до войны всего 5 человек были этого удостоены: четыре летчика и Папанин), степень доктора наук (с его-то образованием!), а в годы войны и адмиральское звание. В 1939−46 гг. Папанин возглавляет Главсевморпуть, игравший важнейшую роль в снабжении лагерей ГУЛАГа.
Затем полярник переходит на научную работу. Долгие годы Папанин возглавлял Институт биологии внутренних вод Академии наук СССР, располагавшийся в поселке Борок Ярославской области. Это на Рыбинском водохранилище, места до сих пор не очень обжитые. Зато природа!
Как же это произошло? Иван Дмитриевич руководил отделом морских экспедиционных работ Академии наук (правда, в отличие от Лысенко академиком почему-то не стал). И вот каким-то образом судьба его занесла в Борок, глухое место. Там ещё сохранялась усадьба XIX века с барским домом, прудом и английским садом, которую передал Академии наук предтеча фоменковской «Новой хронологии» Н.А. Морозов.
Приехал Папанин с проверкой, посмотрел на красоту природы и решил создать здесь научное учреждение, руководителем которого он и стал. Природа там действительно замечательная, просто идеальное место для охоты и рыбалки. Вскоре Папанин добивается от ярославского облисполкома объявления прилегающих земель заказником, охрану которого возглавляемый Папаниным Институт взял на себя.
С тех пор и завёл бывший комендант ЧК за правило ежемесячно покидать столицу и на декаду уезжать на Рыбинское водохранилище. Охоту он полюбил давно. До этого он всё ездил на Кавказ. Его племянница вспоминала: «„Ой, Иван Дмитрич, поедем на Кавказ охотиться…“ Это были непоследние люди в государстве, охота была широко обставлена. Настреляют, а куда отправлять? „Ой, Иван Дмитрич, давай к тебе на дачу“. В Болшево шли вагоны с дичью. Замороженные туши горных козлов висели у дяди на веранде».
К тому времени Папанин «жил в шикарной квартире на Арбате». «Кругом роскошь, антиквариат». Племянница как-то «спросила про старинный дубовый буфет: „Дядя Ваня, откуда у вас мебель ХIХ века?“ Он улыбнулся: „С буржуйских складов“. Я, тогда комсомолка, была потрясена. Людей расстреливали, мебель свозили на склад, после чего сталинские любимчики (какое-то время Папанин был в их числе) обставляли ею свои квартиры».
Недаром «за глаза дядю называли князьком». «Он уже жил не как простой народ. На его госдаче в Болшево было 14 комнат, прислуга — кухарка Григорьевна, рассказывавшая мне сказки, шофер дядя Коля, большое хозяйство с курами, утками, гусями, которых кормили жмыхом…».
Как видите, зажиточный хозяин и настоящий большевик, кстати, совсем не жадный. Отказался от зарплаты в Институте, помогал деньгами, выбивал улучшенное снабжение для жителей Борка. За это его и любили. Ведь «по всей стране в магазинах было хоть шаром покати, а в Борке люди жили, как при коммунизме. Помню, завозили кримплен, разгружали и звонили по лабораториям: приходите, покупайте. То же — с продуктами. Ни в одном волжском городе не было ни колбасы, ни мяса. А к нам ехали со всей области».
Верю этим строкам, не понаслышке знаю, как жилось за околицей Борка. Но почему такое изобилие (два вида колбасы было изобилием, за пределами Борка в Ярославской области ее вообще не видели) исчезало сразу же, как только выезжали из Борка? Почему везде этого не было? Где-то густо, где-то пусто. Колбаса по талонам. Это если ещё повезёт. А как же хваленое равноправие? А современные лоббисты? И ещё гордятся этим. Кто больше выбьет денег из центра. Каждый тянет одеяло на себя. Как будто живём в разных Россиях.
И тех, кто кидает подачки с барского стола ещё и любят. Любят искренне! «Вы не представляете, как его любили в Борке! 15 лет как умер, а старики до сих пор вспоминают: „Ой, как было при Папанине!..“». Памятники ставят, улицы называют его именем, он даже стал почётным гражданином Ярославской области. Он, «комиссар смерти»! Откуда это у нас? Плохо живём? Значит, заслужили такую жизнь!
Возможно не знали, кем он был в молодости? Чем он занимался? Но сейчас-то знаем! И спокойно ходим по улицам его имени. Улица имени Батыя. Улица имени Бокассы. Улица имени Гиммлера. А что? Стерпим!
А если совсем припечёт, найдем причины выгородить таких вот «комиссаров смерти». Напишем, что страшно переживал, мучился всю жизнь. Да мало ли что можно придумать. Вот и у Папанина нашлись заступники. Читая статью Сергея Ченныка «Иван Папанин. Хождение из чекистов в полярники» только убеждаешься в этом.
«К сожалению, сложно проследить трансформацию мировоззрения Папанина за страшные годы революции. Но, несомненно, эти кровавые события оставили немало рубцов на его сердце. Как комендант ЧК, он видел и знал всё, но ничего об этом не писал и не говорил нигде и никогда. Не написал, да и не мог написать, ибо в противном случае он был бы превращён в «лагерную пыль», как многие тысячи его соратников.
Конечно, Иван Дмитриевич, будучи веселым и доброжелательным по натуре человеком, совестливым и гуманным, не мог не задумываться о происходящем. Любопытно, что именно Папанин стал прообразом матроса Шванди в пьесе драматурга К. Тренева «Любовь Яровая». Он, конечно, сравнивал те идеалы, к которым призывали большевики, и то, что происходило в реальной жизни на его глазах и с его участием. Он сделал выводы и решился на неожиданный поступок, который можно объяснить только изменениями во взглядах на происходящее. Он всерьез решил отойти от политики и революции и заняться наукой".
Во-первых, этот «совестливый и гуманный человек» не только видел и знал, что творилось в застенках ЧК, но и сам возглавлял машину смерти, машину массового геноцида.
Во-вторых, о событиях своего кровавого участия в массовых убийствах невинных людей мог написать, ведь времена уже менялись. Ни в какую «лагерную пыль» знаменитого Папанина в брежневские времена не превратили бы. А в-третьих, он и не молчал: в 1977 году написал книгу воспоминаний «Лед и пламень», где с большим пафосом рассказал о своей работе комендантом ЧК. И расхваливал на разные лады Землячку-Залкинд, по сравнению с которой отъявленные каратели-эсэсовцы выглядят просто ангелочками.
Откуда же взялся на земле этот человечек? Кто выродил этого … (промолчу). «Папанин рано лишился матери. Отец выгнал своих шестерых и женился на женщине с пятью детьми…
Их семья никогда плохо не жила. Бабушка с дедушкой держали колбасную лавку, пекли и продавали пирожки, было много золота — кресты, кольца…
Других детей растили родственники и чужие люди. Тем не менее Папанин всю жизнь помогал отцу деньгами, продуктами. Дмитрий Николаевич пользовался тем, что сын прославился, гостил у него по полгода. По приказу Сталина ему в благодарность за дядю Ваню построили в Севастополе дом. А незадолго до смерти он, почти 90-летний старик, живший с другой семьей, вдруг вспомнил, что у него есть родные дети, и подал на сына Александра в суд на алименты. Несмотря на то, что они не общались, дядя Саня тоже ему помогал. Но деду, видно, было мало".
Знакомое явление. Выгнать детей на улицу. Без зазрения совести получать от них материальную помощь, а потом еще и на алименты подать! Гнилая яблоня дала гнилые яблочки. По крайней мере, одно наверняка гнилое.
Михаил Чернушенко, Альберт Максимов
