Член совета экспертов и палаты попечителей Патриаршей литературной премии Алексей Варламов считает, что премия развивается в правильном направлении, а «женственность одной победительницы и подчёркнутая мужественность её однофамильца – украшение этого литературного сезона».
- Алексей Николаевич, награждение, наконец, состоялось. Каковы Ваши впечатления? Вы ожидали этих лауреатов, или были другие предположения? Понравилась ли Вам церемония?
- Я ожидал награждения одного кандидата из Николаевых, а другого кандидата из Николаевых не ожидал (смеется). Но очень рад за обоих. Получилось драматургически неожиданное решение. Оба – очень достойные, уважаемые литераторы.
Я бесконечно рад за Олесю Николаеву. Это действительно крупный поэт. Очень немногие сегодняшние поэты могут похвастаться тем, что есть читатели, которые наизусть знают их стихи – не короткие, а длинные и сложно написанные. А в случае с Олесей Александровной это так.
Но она и прозаик прекрасный. Когда мы говорим о так называемой прозе поэтов, в сознании встаёт что-то прихотливое: проза Бродского, Ахмадулиной, Цветаевой, Андрея Белого… Но при том, что Олеся поэт изысканный и стихи её непросты для чтения, проза у неё очень ясная, очень внятная. Это говорит о богатстве ее таланта и умения им распоряжаться. Ее победа абсолютно бесспорна, и я от души Олесю Николаеву поздравляю.
То же самое можно сказать и про Виктора Николаева. Биография этого человека не может не вызвать восхищения. И в XIX в., и в ХХ в. у нас были писатели с такой воинской «косточкой». И хорошо, что эта традиция продолжается.
Вообще женственность одной победительницы и подчёркнутая мужественность её однофамильца – украшение этого литературного сезона. Так что премия удалась. Считаю, что удалась и церемония. Если сравнивать её с церемонией прошлого года, было гораздо больше людей. В Храм Христа Спасителя выстроилась очередь! Взгляните на фотографии – какие замечательные лица обычных зрителей, слушателей. Смотришь на них и понимаешь: разговоры о том, что мы окончательно погрязли в низменном, материальном, не справедливы. Есть исключения. Это тот духовный плацдарм, который с каждым годом, я надеюсь, будет расширяться.
- Значит, премия не замкнулась в рамках пафосного мероприятия «для своих»?
- Вчера было ощущение, что не замкнулась. Сказать, что она народная, было бы слишком смело. Но у этих авторов есть читатели, и мы это видим по тиражам: баснословный успех имеет, например, книга отца Тихона (Шевкунова), члена Палаты попечителей. Да и книги обоих Николаевых собирают огромную по нынешним временам аудиторию.
Очень вовремя эта премия возникла, потому что есть потребность в осмыслении того сектора литературы, который условно назвали «православным».
- На ваш взгляд, премия предназначена именно для церковных писателей, или для всех, кто пишет о нравственности и духовности?
- Год на год на приходится. Патриаршая литературная премия в этом смысле такая же, как и любая литературная премия в нашей стране. Поскольку я вхожу и в Экспертный совет, и в Палату попечителей, слежу за процессом выдвижения книг, то вижу: что приходит, с тем мы и работаем. Никаких формальных установок, никакой цензуры здесь нет. От человека, который предлагает свои произведения на эту премию, никто не требует справки приходского священника, что такой-то автор регулярно исповедуется и причащается.
Писатели, как правило, люди здравые. Определённый сорт пишущих людей просто не будет предлагать свои произведения на эту премию. Те, кто предлагает, объективно понимают, чего от них ждут. Только словами о нравственности и духовности нельзя заболтать литературную сущность. Другое дело, что духовность и художественность взаимосвязаны: одного без другого, на мой взгляд, не существует.
Что же касается того, продаются ли эти книги в церковных лавках, надо смотреть конкретно. В конце концов, книги того же отца Тихона продаются не только там.
- Есть планы о том, как премия будет влиять на судьбу лауреатов помимо денежного выражения?
- Формально нет: в Положении о премии это не записано. Но в кулуарах такие вещи обсуждаются. Останавливаться на вручении премии и дальше забывать лауреата было бы несправедливо.
Что касается издания этих книг, это скорее вопрос к издателям и распространителям. Любая литературная премия, за редким исключением, предполагает, что к лауреату выстраиваются в очередь издатели, он заключает с ними договоры и может выбирать. Дальше включается рыночный механизм.
Конечно, премия заинтересована в пропаганде своих победителей. Есть планы более активного привлечения книжного сообщества, появления интервью с победителями, их встречи с читателями. Поскольку премия молодая, то механизм ещё не отработан, но организаторы премии об этом думают. Уверен, что все эти моменты будут развиваться и дальше.
- Как получилось, что член жюри, Олеся Николаева, оказалась в числе номинантов?
- Олеся Александровна действительно является членом Палаты попечителей. Но это распространённая практика: если человек входит в какое-то большое жюри и номинируется на премию, он просто в этом сезоне выбывает из числа судей. Олеся Николаева не принимала участия ни в голосовании, ни в выдвижении книг, поэтому объективно имела все права участвовать в конкурсе.
- И в Палате попечителей, и в Совете экспертов присутствуют как литературные «либералы», так и литературные «патриоты». Как это отражается на их работе?
- Мой двухлетний опыт работы в этой премии показывает, что таких разговоров не возникает. Да и в других литературных премиях идеологический момент в значительной степени потерял свою актуальность. Это всё-таки уже относится к недавней, но истории русской литературы. Если вы посмотрите на содержание «либеральных» литературных журналов (главный редактор «Знамени» Сергей Чупринин – член Палаты попечителей, главный редактор «Нового мира» Андрей Василевский – тоже) и сравните их с другими журналами, то дело явно не в политической составляющей.
Наоборот, присутствие этих очень уважаемых людей способствует повышению художественных требований. Это значит, что премия является не чисто церковной, «клерикальной» и присуждается не одними представителями Церкви, но и литературным сообществом. Это здорово, что главных редакторов ведущих журналов пригласили в жюри, они согласились и работают. Это только повышает авторитет премии.
- Вообще, как Вы считаете, насколько «полноценна» система литературных премий в России сегодня?
- Мне кажется, что их вполне достаточно. Я работаю в жюри не только патриаршей, но и ряда других литературных премий, и как раз эта несколько особняком стоит, имеет свою «физиономию». А вот когда имеешь дело с другими премиями, видишь, как кочуют книги из одного списка в другой – то это настораживает. Поэтому для меня отрадно, что на Патриаршую премию номинировались произведения, о которых я раньше не слышал.
Премий много, но некоторые ниши пока не заняты – в наибольшей степени это связано с детской и подростковой литературой. Было бы здорово, я считаю, сделать еще одну крупную литературную премию в области поэзии. Чтобы было награждение за стихотворение года или за цикл стихов. Большой интерес сегодня представляет литература non-fiction и, наверное, этот литературный сектор также нуждается в отдельном осмыслении, в том числе с помощью премий.
Член совета экспертов и палаты попечителей Патриаршей литературной премии Алексей Варламов считает, что премия развивается в правильном направлении, а «женственность одной победительницы и подчёркнутая мужественность её однофамильца – украшение этого литературного сезона».
- Алексей Николаевич, награждение, наконец, состоялось. Каковы Ваши впечатления? Вы ожидали этих лауреатов, или были другие предположения? Понравилась ли Вам церемония?
- Я ожидал награждения одного кандидата из Николаевых, а другого кандидата из Николаевых не ожидал (смеется). Но очень рад за обоих. Получилось драматургически неожиданное решение. Оба – очень достойные, уважаемые литераторы.
Я бесконечно рад за Олесю Николаеву. Это действительно крупный поэт. Очень немногие сегодняшние поэты могут похвастаться тем, что есть читатели, которые наизусть знают их стихи – не короткие, а длинные и сложно написанные. А в случае с Олесей Александровной это так.
Но она и прозаик прекрасный. Когда мы говорим о так называемой прозе поэтов, в сознании встаёт что-то прихотливое: проза Бродского, Ахмадулиной, Цветаевой, Андрея Белого… Но при том, что Олеся поэт изысканный и стихи её непросты для чтения, проза у неё очень ясная, очень внятная. Это говорит о богатстве ее таланта и умения им распоряжаться. Ее победа абсолютно бесспорна, и я от души Олесю Николаеву поздравляю.
То же самое можно сказать и про Виктора Николаева. Биография этого человека не может не вызвать восхищения. И в XIX в., и в ХХ в. у нас были писатели с такой воинской «косточкой». И хорошо, что эта традиция продолжается.
Вообще женственность одной победительницы и подчёркнутая мужественность её однофамильца – украшение этого литературного сезона. Так что премия удалась. Считаю, что удалась и церемония. Если сравнивать её с церемонией прошлого года, было гораздо больше людей. В Храм Христа Спасителя выстроилась очередь! Взгляните на фотографии – какие замечательные лица обычных зрителей, слушателей. Смотришь на них и понимаешь: разговоры о том, что мы окончательно погрязли в низменном, материальном, не справедливы. Есть исключения. Это тот духовный плацдарм, который с каждым годом, я надеюсь, будет расширяться.
- Значит, премия не замкнулась в рамках пафосного мероприятия «для своих»?
- Вчера было ощущение, что не замкнулась. Сказать, что она народная, было бы слишком смело. Но у этих авторов есть читатели, и мы это видим по тиражам: баснословный успех имеет, например, книга отца Тихона (Шевкунова), члена Палаты попечителей. Да и книги обоих Николаевых собирают огромную по нынешним временам аудиторию.
Очень вовремя эта премия возникла, потому что есть потребность в осмыслении того сектора литературы, который условно назвали «православным».
- На ваш взгляд, премия предназначена именно для церковных писателей, или для всех, кто пишет о нравственности и духовности?
- Год на год на приходится. Патриаршая литературная премия в этом смысле такая же, как и любая литературная премия в нашей стране. Поскольку я вхожу и в Экспертный совет, и в Палату попечителей, слежу за процессом выдвижения книг, то вижу: что приходит, с тем мы и работаем. Никаких формальных установок, никакой цензуры здесь нет. От человека, который предлагает свои произведения на эту премию, никто не требует справки приходского священника, что такой-то автор регулярно исповедуется и причащается.
Писатели, как правило, люди здравые. Определённый сорт пишущих людей просто не будет предлагать свои произведения на эту премию. Те, кто предлагает, объективно понимают, чего от них ждут. Только словами о нравственности и духовности нельзя заболтать литературную сущность. Другое дело, что духовность и художественность взаимосвязаны: одного без другого, на мой взгляд, не существует.
Что же касается того, продаются ли эти книги в церковных лавках, надо смотреть конкретно. В конце концов, книги того же отца Тихона продаются не только там.
- Есть планы о том, как премия будет влиять на судьбу лауреатов помимо денежного выражения?
- Формально нет: в Положении о премии это не записано. Но в кулуарах такие вещи обсуждаются. Останавливаться на вручении премии и дальше забывать лауреата было бы несправедливо.
Что касается издания этих книг, это скорее вопрос к издателям и распространителям. Любая литературная премия, за редким исключением, предполагает, что к лауреату выстраиваются в очередь издатели, он заключает с ними договоры и может выбирать. Дальше включается рыночный механизм.
Конечно, премия заинтересована в пропаганде своих победителей. Есть планы более активного привлечения книжного сообщества, появления интервью с победителями, их встречи с читателями. Поскольку премия молодая, то механизм ещё не отработан, но организаторы премии об этом думают. Уверен, что все эти моменты будут развиваться и дальше.
- Как получилось, что член жюри, Олеся Николаева, оказалась в числе номинантов?
- Олеся Александровна действительно является членом Палаты попечителей. Но это распространённая практика: если человек входит в какое-то большое жюри и номинируется на премию, он просто в этом сезоне выбывает из числа судей. Олеся Николаева не принимала участия ни в голосовании, ни в выдвижении книг, поэтому объективно имела все права участвовать в конкурсе.
- И в Палате попечителей, и в Совете экспертов присутствуют как литературные «либералы», так и литературные «патриоты». Как это отражается на их работе?
- Мой двухлетний опыт работы в этой премии показывает, что таких разговоров не возникает. Да и в других литературных премиях идеологический момент в значительной степени потерял свою актуальность. Это всё-таки уже относится к недавней, но истории русской литературы. Если вы посмотрите на содержание «либеральных» литературных журналов (главный редактор «Знамени» Сергей Чупринин – член Палаты попечителей, главный редактор «Нового мира» Андрей Василевский – тоже) и сравните их с другими журналами, то дело явно не в политической составляющей.
Наоборот, присутствие этих очень уважаемых людей способствует повышению художественных требований. Это значит, что премия является не чисто церковной, «клерикальной» и присуждается не одними представителями Церкви, но и литературным сообществом. Это здорово, что главных редакторов ведущих журналов пригласили в жюри, они согласились и работают. Это только повышает авторитет премии.
- Вообще, как Вы считаете, насколько «полноценна» система литературных премий в России сегодня?
- Мне кажется, что их вполне достаточно. Я работаю в жюри не только патриаршей, но и ряда других литературных премий, и как раз эта несколько особняком стоит, имеет свою «физиономию». А вот когда имеешь дело с другими премиями, видишь, как кочуют книги из одного списка в другой – то это настораживает. Поэтому для меня отрадно, что на Патриаршую премию номинировались произведения, о которых я раньше не слышал.
Премий много, но некоторые ниши пока не заняты – в наибольшей степени это связано с детской и подростковой литературой. Было бы здорово, я считаю, сделать еще одну крупную литературную премию в области поэзии. Чтобы было награждение за стихотворение года или за цикл стихов. Большой интерес сегодня представляет литература non-fiction и, наверное, этот литературный сектор также нуждается в отдельном осмыслении, в том числе с помощью премий.
