НАУЧНОЕ СОБРАНИЕ 24 марта 2019 ГОДА - «ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ВОЗРОЖДЕНИЯ ПРАВОСЛАВНОЙ МОНАРХИИ В РОССИИ»

Научное собрание 24 марта 2019 года «Исторические основы возрождения православной монархии в России» (к 102-летию Царской Гефсимании).

24 марта 2019 года в 16:30 в Москве в Конференц-зале дворца Царя Алексея Михайловича в Царском Селе Коломенское состоится Международное научное собрание (конференция) «Исторические основы возрождения православной монархии в России».

К участию в конференции приглашены все эксперты и все специалисты, так или иначе выступающие по данной теме последние годы, в том числе историки В.М. Лавров, Л.Е. Болотин, П.В. Мультатули, Б.Г. Галенин, П.Г. Петин, Е.В. Пчелов, А.А. Оболенский, И.А. Симонова, А.Д. Степанов и другие. Так же приглашена О.Н. Куликовская-Романова, вдова племянника Императора Николая II.

Темы, предлагаемые к обсуждению на научном собрании 24 марта 2019 года «Исторические основы возрождения православной монархии в России»

1. Историческое понимание концепции «Москва – Третий Рим».
2. Украинская «автокефалия» – как сохранить единство Церкви.
3. «Екатеринбургские останки» – итоги 26-летнего расследования.
4. Осмысление русским обществом искупительного подвига Императора Николая Александровича.

Перед собранием в 14:30 состоится молебен в Казанском храме Царского Села Коломенского перед Державной иконой Божией Матери, обретенной 102 года назад. После молебна крестный ход ко дворцу Царя Алексея Михайловича.

Президент Русского

Культурно-просветительного фонда

имени Святого Василия Великого

Василий Бойко-Великий

Председатель правления Фонда

по постановке памятника Патриарху Гермогену

Галина Ананьина

Директор Международного фонда

Славянской письменности и культуры

Александр Бочкарёв

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО БОЙКО-ВЕЛИКОГО ВАСИЛИЯ ВАДИМОВИЧА НА КОНФЕРЕНЦИИ 24 МАРТА 2019 ГОДА "ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ВОЗРОЖДЕНИЯ ПРАВОСЛАВНОЙ МОНАРХИИ В РОССИИ"

Очень важная тема нашего научного собрания - 102-годовщина явления иконы Божией матери Державная. Мы осознаем и понимаем, что явилась она не случайно. Как говорится в первом чине анафематствовани в неделю Торжества Православия - ничего случайного в мире не бывает, все по Промыслу Божьему происходит. Царица Небесная даровала нам свою икону Державную в день 2 марта 1917 года, когда начался мученический подвиг Государя Императора Николая Александровича, когда его отрешили от престола, а он, желая спасти Россию, согласился передать власть брату Великому Князю Михаилу. Недавно 22 марта была конференция на эту тему в одном из синодальных отделов Московского Патриархата, где обсуждалась тема отречения Царя. Что означает это отречение Императора и было ли оно? В целом было высказано единодушное мнение, что прежде всего это надо рассматривать как отвержение Царя от Престола, потому что к моменту вечера 2 марта 1917 года, которым датируются все известные нам заявления о том, что Царь передает власть брату Великому Князю Михаилу, Петроград и Москва были уже в руках восставших, уже действовало временное правительство, Царское правительство было разогнано, часть министров арестована, часть скрывалась в подполье, Государственный Совет тоже перестал действовать, всех его членов либо арестовали либо заставили скрываться в буквальном смысле в подполье, было убито примерно 3 тысячи полицейских, жандармов, офицеров в Петрограде. Все министерства были захвачены комиссарами временного правительства, сначала это были комиссары временного комитета Государственной думы. Железные дороги перешли под контроль временного комитета Государственной думы, затем временного правительства и самое главное, что штаб Верховного Главнокомандующего во главе с Генералом Михаилом Алексеевым, который контролировал все связи, коммуникации, военные, гражданские так же поддержал временное правительство и штабы всех фронтов во главе с их командующими так же потребовали от Императора отречения от Престола и отказались фактически осуществлять военную операцию по подавлению мятежа. Та экспедиция, которую Император лично организовал, находясь в Могилеве в штабе Верховного Главнокомандующего, была прервана с его отъездом в Царское Село 28 февраля, войска во многом были сняты с эшелонов генералом-предателем Алексеевым, а те, которые ехали в сторону Царского села либо были отправлены обратно, либо выгрузились по приезду, но никаких боевых действий не вели. Царь был блокирован предателем-генералом Николаем Рузским на железнодорожных путях вокзала Пскова. Его уже никто не встречал и не приветствовал как Царя. Я не знаю ни одного случая в истории какой-либо страны, когда в такой ситуации правитель сумел бы вернуться к власти без широкомасштабной гражданской войны, в которой могли пролиться реки крови.

В России 2 марта 1917 года широкомасштабная гражданская война была недопустима, это все понимали, в том числе заговорщики, которые свергали Царя, и сам Император это прекрасно понимал. Ситуация, когда одни воинские части идут на другие, немедленно привела бы к прорыву фронта немецкими войсками, которые тогда еще были достаточно сильными и в считаные 1-2 месяца Москва и Петроград были бы заняты немецкими войсками, и дальнейшая судьба России могла бы пойти более трагично и может быть России уже бы не существовало. Не надо забывать, что немцы в ХIII веке захватили все земли полабских и поморских славян и земли пруссов, полностью уничтожив и ассимилировав славян и пруссов, живших на этих землях более тысячи лет. Не надо забывать и раздел Польши в конце XVIII века, когда Силезия и Польское Полярье стали полностью немецкими землями с немецким населением. Эта участь во многом грозила и России, во всяком случае, многим ее территориям.

Конечно, Император был отвержен от престола, а своими действиями, которые он совершал и которые мы еще не до конца осознали, документы о которых нам в полном объеме неизвестны, пытался спасти Россию. Но об этом есть разное мнение. Я хотел бы поставить вопрос шире. Тема нашего научного собрания «Исторические основы возрождения православной монархии в России». Надо сказать, что мы помещали объявление о конференции в разных электронных ресурсах и СМИ, в том числе не православных. Конечно, у людей не православных и неверующих порой это вызывает непонимание. Но надо сказать, что когда приходят выборы Главы государства притом порой не важно какой страны, которая образована на территории Российской Империи очень многие люди говорят, что они выбирают не сердцем, а просто из принципа «некого выбирать», выбирают того, кто кажется не самым плохим. Ясно, что объединительной силой может быть только возрождение Православной монархии. Это касается и Украины, и других республик, которые созданы на территории Российской Империи. Сами малороссы постоянно на всех последних выборах жалуются, что не из кого выбирать.

Наше собрание посвящено не какому-то текущему политическому моменту, а именно историческим основам, почему мы считаем, что именно Православная монархия создала Россию какой мы ее знаем и дальнейшее развитие России без Православной монархии невозможно в глобальном смысле.

Все в руках Божиих, но мы грешные должны к чему-то подвигать и просвещать наш народ.

Доклад доктора исторических наук, историка В.М. Лаврова и ответы на вопросы

Выступление общественного деятеля Г. Ананьиной

БОРИС ГАЛЕНИН

О разрушении литургического сознания русского народа и его последствиях

Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет,

и дом, разделившийся сам в себе, падет…

Лук 11:17

Разделение царства в себе, как разрушение литургического сознания народа

Слова Христа указывают очевидно на духовное разделение царства и дома – всегда предшествующее разрушению материальному. Духовная составляющая царства есть народная культура – понятие в основе которого лежит «культ». Восходящее к последним Оптинским старцам и вообще к Святым Отцам понимание народной культуры можно сформулировать так:

Народная культура – есть литургически организованное сознание народа[1].

По-гречески литургия значит – общее дело. Иными словами, народная культура – есть принятое народом сознание общего дела. Тогда под разделением в самом себе царства можно понимать в первую очередь разрушение присущего народу данного царства его литургического сознания.

Выход же из этого сознания, как показывает история, неизбежно приводит к индивидуальным и коллективным психическим отклонениям, вплоть до массового безумия.

Что так отчетливо проявилось, например, в «безсмысленных и безпощадных» русских бунтах, в предреволюционной деятельности русского образованного общества и с особенной силой – в Гражданскую войну, а затем в так называемую «перестройку» и недоброй памяти 1990-е годы, когда стремительно произошло разрушение уже сознания общего дела в форме построения социализма и коммунизма в отдельно взятой страны, и братства трудящихся всех стран.

Как видим, и русское Православное Царство, и Советская социалистическая империя рухнули по совершено одной причине – выхода из присущего народу этих «царств», сознания общего дела.

Императорский стержень литургического сознания – необходимое условие его устойчивости

Следует подчеркнуть, что в Православном царстве-империи, совершенно необходимым условием устойчивости его литургического сознания, является, если так можно сказать, – императорский стержень, или – цезаре-центричность этого сознания. Действительно, Православная Ромейская-Империя – как зримое воплощение союза-симфонии Православного самодержавия с Православной Церковью – держалась практически до конца своего земного существования (железно до 1204 года и с оговорками до Флорентийской унии), несмотря на невероятное внешнее давление. И причина этой тысячелетней устойчивости та, что Ромейская Имперская Церковь при всех отдельных «недочетах» была более цезаре-ориентированной или цезаре-почтительной – чем РПЦ. И бдительно следила за тем, чтобы цезарей чтили во всем «Византийском содружестве», поминая Императора как Хранителя Православия за церковной службой.

[Как только Русский князь Василий I Дмитриевич (1389-1425) попытался отделить Императора, т.е. политическую власть Римской Империи, от Церкви, как получил послание Константинопольского патриарха Антония IV (1389-1390). «Ты говоришь, – писал он Русскому князю, – мы имеем Церковь, а Царя не имеем и не помышляем. Это не хорошо.

И доныне епископскую хиротонию имеет Царь от Церкви и такой же чин и такие же молитвы, и великим помазуется миром и хиротонисуется Царем и Самодержцем римлян, то есть всех христиан, и на всяком месте и всеми патриархами и митрополитами и епископами поминается имя Царя, где только именуются христиане…»[2].

История убедительно показывает нам, что пока есть «Императорский стержень» литургического сознания – сознания общего дела – стержень понятный и доступный пониманию каждого – Римская Империя стоит, даже терпя военные неудачи и уменьшаясь в территории.

И наоборот, при «изъятии» этого стержня, империя рушится мгновенно, при любом материальном могуществе. Недаром Василий Розанов с сокрушением заметил, что Российской Империи рухнула в три дня, считая от 2 марта 1917.

Противостояние Священства-Царства, как доминанта Русской истории

К нашему несчастью, противостояние Священства-Царства было незамечаемой большинством доминантой Русской истории. Как показал наш выдающийся специалист по проблеме соотношения Священства и Царства Алексей Михайлович Величко, в Русской Церкви «папизм», как тенденция, был изначально сильнее, чем в Ромее[3]. Московским Великим Князьям, а затем Царям все время приходилось учитывать этот фактор. Не говорим уж о том, что отрицательные неблагоприятные факторы имеют всем знакомую тенденцию накладываться друг на друга.

Эта проходящая через всю нашу историю борьба-противостояние Священства и Царства – вместо декларируемой обычной их симфонии – весьма неблагоприятно сказывалась на целостности литургического сознания Русского народа в его православно-монархическом «оформлении». И стала решающим фактором в гибели Российской Империи в Февра-марте 1917 года.

Раскол 1653 года – не изжитый удар по литургическому сознанию

Если не первый, то самой известный и до сих пор неизжитый удар по литургическому сознанию Русского народа – хранителя Православия и Вселенной с 1453 года – нанес раскол 1653-1667 годов и далее, в котором «успешно» для наших врагов наложилась ложная геополитика Царя Алексея [в результате которой Россия навсегда утеряла шанс стать всесветной Империей вместо Британской] на папоцезаризм Никона и большинства Русского епископата.

Как заметил наш выдающийся мыслитель В.Н. Тростников: В Расколе Благочестие отделилось от Церкви. Результат: ‒ Благочестие без Церкви – выдохлось, Церковь без Благочестия – выродилась. Частично последствия этого Раскола удалось ликвидировать Царю, а затем Императору Петру Великому, приведшему формы взаимодействия Священства и Царства максимально близкие к тем, что существовали в Ромее – Византии. Но за бортом этого государственного единства остались миллионы староверов. Которые в определенной своей части представили готовый «контингент манипулирования» для врагов Православия и России.

Вообще, до реформ Алексея-Никона Русское церковное сознание при всех недостатках и грехах – было живым организмом, потоком духа, соединяющим в себе православную догматику богослужения с живым русским церковно-славянским языком.

А после Собора 1666-1667 годов это живое до той поры сознание в значительной степени претворилось в застывшие формы – как со стороны Господствующей Церкви, где под страхом «казней» было предписано хранить новую форму больше, чем дух, так и со стороны староверов, где язык богослужения также застыл, и все больше стал отдаляться от неизбежного народного словотворчества (напомним, что Ломоносов, Державин, Пушкин и т.д. – это народ).

То есть организм в значительной степени превратился в «механизм». А механизмами – как государственным, так и подпольным, – манипулировать гораздо проще, чем организмами.

«… и сильны люди своей Земли».

Дополнительные удары по поврежденному в результате раскола литургическому сознанию народа нанес европоцентризм русского «образованного общества», причем отнюдь не только петровского и послепетровского, как любят у нас говорить не по уму православнутые.

Проводником чуждых России идеологий и обычаев, автором невыгодных нам политических решений, всегда была пятая колонна из состава российской элиты. Еще отец Ивана Васильевича Грозного Великий Князь Василий Иванович констатировал, что «у Русского народа существуют три врага: Басурманство, Латинство и сильны люди своей Земли».

И если первые два врага в этой формуле могли исторически варьироваться, то третий всегда оставался на своем месте, меняя, впрочем, ‒ также исторически, ‒ обличье и век от века понижаясь в качестве. Особенно моральном. Узко понимаемые интересы элиты, говоря шире, «образованного», или как говорят нынче «креативного» класса, «сильных людей нашей земли», зачастую расходились и расходятся с интересами Русского народа и Русского государства.

Крушение Российской Империи в феврале 1917 и Советского Союза в августе-декабре 1991, события изоморфные, говоря математически, по своей схеме проведения, произошли не из-за военных поражений, а исключительно вследствие внутренней измены, ‒ измены верхов, «сильных людей своей земли».

Вектора русской геополитики

Также важно иметь ввиду, что, начиная с Алексея Михайловича, и особенно с правления Софьи-Голицына русская внешняя политика в значительной степени утеряла свою самостоятельность и самобытность. Великий Царь Иван Васильевич Грозный, которого именно за это, осознаваемое «ими», – но увы не нами, – величие, так упорно ненавидят все внешние и внутренние враги России и Русского народа – твердо направлял основной вектор русской политики на Восток.

 Еще в 1566 году, задолго до похода Ермака на Сибирское царство, два «храбрейших и умнейших казачьих атамана» Иван Петров и Бурнаш Ялычев была посланы Грозным царем за Сибирь, на юг, с дружественными грамотами к «неизвестным властителям неизвестных народов». Получив такое сложное и, по видимости, неопределенное поручение, доблестные атаманы выполнили его с честью.

По своем возвращении через два года, они представили Царю обстоятельное описание всех земель от Байкальского озера до Корейского моря. Атаманы лично посетили Монголию и Китай, побывали в Пекине, и собрали в длинном и трудном пути своем все доступные в то время сведения о Корее, Китае, Туркестане, Бухарии, Кашгаре и, что характерно, − Тибете[4].

Возможно, у Ивана Васильевича были и иные, неизвестные нам источники информации, поскольку еще в 1562 году в титул Московского Царя, личным царским повелением, вошла формула:

«…И всея Сибирския земли Повелитель», − дополненная и расширенная в 1577 году:

«…всея Сибирския земли и Северные страны Повелитель… и иных Земель Государь и Обладатель»[5].

И тем самым, Иван Васильевич сознательно или интуитивно начал восстановление Евразийской Империи Чингизхана на Русской Православной основе. То, что направление Русской Православной экспансии выбрано было Русским Царем верно, свидетельствует увеличение территории Московского Царства за 100 лет – от Стоглавого Собора 1551 года до 1653 года с 2,5 до 11 миллионов квадратных километров, превратившим это Царство из простого Европейского крупного государства в Царство-Вселенную – Русский Космос. Удивительно, как в почти одинаковых выражениях и со сходными чувствами говорят об этом Русском Космосе диакон Павел Алеппский в середине XVII века и генерал Хельмут фон Мольтке-младший в начале века XX.

И это Царство-Вселенная, трудами Пояркова, Хабарова и других, прикоснувшееся к Амуру и Сунгари готово было нечувствительно поглотить застенный Китай и Корею, сделав Россию геополитически и духовно несокрушимой. А экономически –

1). Земледельческой и самопрокормляемой в Сибири и на Дальнем Востоке.

2). Приблизившейся к богатому Югу Азии за 100 лет до Ост-Индской и прочей компании[6].

И для всего этого Сибирь просила у Москвы максимум 5000 войска или хотя бы 1000 для начала. В 1653 году у России был прямой шанс встать на Амуре, безболезненно занять Маньчжурию, застенный Китай и Корею, стать владыкой Тихого океана.

Вместо этого сменился вектор русской геополитики с просторов Тихого океана на узкость Босфора-Дарданелл. Одновременно, а вернее в связи со сменой вектора геополитики, произошел раскол русского суперэтноса, и самая пассионарная его часть вместо расширения границ Православного царства ‒ территории Православия на земле, – извела себя в «гарях», восстаниях, скрылась в скитах и по сути была отделена от остального тела русского народа.

В результате, по Нерчинскому договору 1689 года граница Росси была перенесена с Амура на север Охотского моря, и мы навсегда лишились выхода к теплым морям. А в 1694 году был создан Банк Англии, и, по Божиему попущению, в результате «самоустранения Третьего Рима», всемирной земной империей стала «Анти-Римская» Британская, говоря шире ‒ «англосаксонская». Занимающая первенствующие позиции на земле по сей день.

Только Петр Великий успел совершить «в последнюю минуту» прорыв хотя бы к Балтике, – что считал необходимым и Иван Грозный, – и в последние недели жизни благословить экспедицию Беринга направив взор России вновь на Восток. Благодаря этому политику России, вплоть до Александра Первого, можно считать все же в значительной степени самостоятельной. Насколько это было возможно в тех рамках, куда ее загнали Алексей Михайлович и Софья с Голицыным.

Наиболее решительный шаг к возвращению внешней Русской политики на «русские рельсы» сделал Император Павел I – верно определивший главного врага Российской Империи, в лице Империи Британской, и уничтоженный за это русскими руками на британское золото.

Все Наполеоновские войны, что вела Российская Империя при Александре Первом – при всем их героизме и славе Отечественной войны 1812 года – были работой за интересы Британской Империи, именно за эти полтора десятилетия распространившейся как раковая опухоль по всему Мировому Океану. Единственно национально ориентированный шаг – Тильзитский договор 1807 года был успешно ликвидирован «опытным христопродавцем Талейраном» – термин генерала Вандама – и «сочувствующими» из числа христопродавцев отечественных.

С 1825 года Русская внешняя политика вообще переходит под контроль Нессельроде – англо-австрийского агента влияния.

Несмотря на все вышесказанное

Тем не менее и все же, – несмотря на все вышесказанное, – можно утверждать, что до конца царствования Императора Николая Павловича – до Крымской мировой войны, Россия и Русское общество в целом сохраняли определенной внутреннее единство.

И пусть с натяжкой, но можно говорить о Русской культуре – вплоть до ее золотого Николаевского века, – как о едином литургически организованном сознании Русского народа.

Идея-лозунг-сознание: «Мы Русские – с нами Бог» – объединяло русского дворянина и даже аристократа, и русского крестьянина. В случае военной грозы, как в 1812 году, те же утонченные франкоговорящие аристократы надевали на крестьянские армяки образа Николая Угодника и «сим побеждали» во главе крестьянского ополчения любого супостата. Этому же единству народного сознания служила и достаточно жесткая внутренняя организация Российской Империи и затрудненный выезд в «европы» даже представителям образованного общества.

И важное замечание. Православному человеку должно быть предельно ясно, что изначальная причина любых войн, восстаний, мятежей, революций (в том числе и научных), носит религиозный характер, хотя в роли религии, помимо признанных мировых и традиционных языческих могут выступать и «научно-обоснованные», «материалистические» религии типа марксизма-ленинизма или современного постмодернистского либеразма.

Так вот. Все крупные восстания и мятежи в «дореформенной», до 1861 года, России носили вполне традиционный – «православно-монархический» характер – от Разина до Пугачева.

Только вместо официального Православия во главу ставилось «староверие» в той или иной форме, а царствующему Монарху представлялась замена в лице, скажем «благополучно-воскресшего» Петра Третьего. Да и у Разина говорят был кандидат на Престол из воскресших или уцелевших братьев, или чад того же Алексея Михайловича.

Но на саму православно-монархическую парадигму никто при этом не покушался, кроме может быть совсем уж сектантствующих отморозков.

До «освободительных реформ» русский человек жил богаче европейских соседей

В наше материально ориентированное время нелишне подчеркнуть, что не стоит проливать крокодиловые слезы над якобы нищетой и забитостью Русского народа до «освободительных реформ» Александра Второго. Именно материально рядовой русский человек жил тогда значительно лучше, чем его европейские соседи. Приведу только два примера, первый из которых относится к началу критикуемой выше эпохе – к Царствованию Алексея Михайловича, а второй к последним дням «крепостничества» при Николае Первом.

Итак, пример один – начало второй половины XVII века. Известного Крижанича, «русофила-хорвата-доминиканца» – за чрезмерный даже для Алексея Михайловича европоцентризм, препровожденного на место жительства в Тобольск, – возмущало больше всего в России то, что последний русский простолюдин одевается в соболя и цветные, неуместные «подлому сословию», одежды. Так что не отличишь с первого взгляда где боярин, где мужик. О казаках уж вообще промолчим. То ли дело просвещенная Европа, – скромненько так, все серое да коричневое[7].

Правды ради, следует признать, что проблема слишком яркой одежды простого русского человека, ко времени Крижанича была уже более чем столетней головной болью русской власти. Еще на Стоглавом Соборе констатировалась, что как ни печально, но жену псаломщика по платью не отличишь от боярыни!

Дикий народ – дикие нравы!  

Пример два. 1830 годы. В стихотворении народного поэта Алексея Васильевича Кольцова «Сельская пирушка» (21 сентября 1830) описываются деревенские крепостные посиделки:

Ворота тесовы растворилися,

На конях, на санях гости въехали;

Им хозяин с женой низко кланялись,

Со двора повели в светлу горенку.

Перед Спасом Святым гости молятся;

За дубовы столы, за набраные,

На сосновых скамьях сели званые.

На столах кур, гусей много жареных,

Пирогов, ветчины блюда полные.

Бахромой, кисеей принаряжена,

Молодая жена, чернобровая,

Обходила подруг с поцелуями,

Разносила гостям чашу горькова;

Сам хозяин за ней брагой хмельною

Из ковшей вырезных родных потчует;

А хозяйская дочь медом сыченым

Обносила кругом с лаской девичьей.

Гости пьют и едят, речи гуторят:

Про хлеба, про покос, про старинушку;

Как-то Бог и Господь хлеб уродит нам?

Как-то сено в степи будет зелено?

Гости пьют и едят, забавляются

От вечерней зари до полуночи.

По селу петухи перекликнулись;

Призатих говор, шум в темной горенке;

От ворот поворот виден по снегу[8].

Можно понять этих нищих и забитых, когда на предложение декабриста и небось масона Тургенева – не классика – освободить их «по-европейски» без земли, – последовал ответ мира: «Пусть уж батюшка мы будем твои, а вот земля-то пусть остается наша».

Так что в качестве первого основного вывода можно сказать что до 1855-1861 годов Российская Империя при всех ее бедах и недочетах представляла собой – в гидротехнической терминологии – «остров Православия» – «остров Русь», огражденный как неким валом своими законами и обычаями от Океана мирового зла, как Нидерланды своими дамбами ограждены от океана обычного.

Раскол сознания народа реформами Александра II

Практически необратимо «литургическое сознание» – «сознание общего дела» – Русского народа было расколото реформами Александра II 1860-х годов. Европейски-ориентированные реформы, с их судом присяжных, [готовом оправдать террористку Веру Засулич под чутким руководством А.Ф. Кони – председателя Санкт-Петербургского окружного суда, первого по значимости суда в России! –и под аплодисменты Канцлера Империи Горчакова], и прочими достижениями, сломали, взорвали этот вал, сломали дамбы, затопив «остров Русь» потоком чуждой идеологии от либерастной до марксистской.

Столь упорно слово «дамбы» и «вал» повторяю не случайно. Еще в далеком 1976 году мне довелось прочесть в очередном томе Библиотеки Всемирной литературы стихотворение Редьярда Киплинга «Дамбы», посвященное, по идее, гидротехнической безопасности тех самых Нидерландов. Но мне показалось тогда, а с тех пор это впечатление превратилось в уверенность, что отнюдь не про судьбу маленькой европейской страны говорит этот стих.

Стоит мысленно прочесть пронизывающее текст слово «отцы» с большой буквы, понимая под ними Святых Отцов и Царей-Батюшек, и вспомнить, что океан, море, морская бездна считались в Библии местом обитания демонических сил зла и разрушения, как перед нами возникнет картина гибели нашей России, сегодня уже почти завершенная. Впрочем, смотрите сами:

Душа не лежит рыбачить, рука не лежит грести.

Опыт, завещанный от Отцов, не больно у нас в чести.

Верой в неверие мы горды: любые истины лгут.

Нашим потом не полит хлеб, радостью беден труд.

Видишь, за гранью дамб и запруд раскинулись вширь поля,

Это – руками Отцов для нас созданная земля!

Они повернули море вспять. Прочно построен вал.

Мы в мире росли за плечом плотин, но прошлый покой пропал!

Там, вдалеке, нарастает прилив, карабкаясь на заплот,

Пробует, крепко ль посажен затвор, скользит и опять ползет;

Лижет голыш, движет голыш, гложет песчаный склон...

Взморье не близко, пора бы взглянуть, цел ли еще заслон!

В тревоге дома покидаем мы, на берег спеша идем.

Вот он, Отцами созданный вал, мы бреши не знали в нем!

Нет, мы не боялись, пусть ветер выл и шторм не раз бушевал.

Что же, посмотрим, как он стоит, Отцами созданный вал!

Над гатью, над редким лоскутьем крыш смятенный теплится свет,

Вспыхнет и чахнет, сверкает и меркнет – и только тлеет след,

Зловещая искорка на ветру, уголь, павший в золу...

Ночи и морю преданы мы, и буря у нас в тылу!

Коровы у изгородей ревут, к воротам теснясь скорей,

Вспугнуты криком, и беготней, и мерцанием фонарей,

Засовы – долой, пусть каждый сам спасает шкуру, когда

Шлюзы таранит из-за спины и во рвах взбухает вода!

Море ломит поверх плотин, по нашим пашням идет,

Буруны гуляют, как жеребцы, швыряя пену вразмет,

И все, что копытом не потоптать, уносят в зубах они,

Пока не утащат хлеба, и дрок, и дедовские плетни...

Готовьте топливо для костров – паклю, смолу, сушняк:

Не дым – огонь будет нужен нам, если дамбы проглотит мрак!

Расставьте дозорных на вышки (что утро наворожит?) –

В ногах канат, а над головой колокол дребезжит...

Осталось одно – дождаться дня, поздним казнясь стыдом.

Вот это вал – наследство Отцов. Мы не думали о своем.

Стучалась беда, но считалось всегда, что есть дела поважней.

Мы изменили своим Отцам и убили своих сыновей!

Пред нами разгромленный фронт плотин, работа морской волны.

То был Отцами созданный вал, богатство и мир страны.

Но миру – конец, и богатству – конец, и земли под ногами нет!

И ты не найдешь ни кола, ни двора, когда наступит рассвет![9]

Впрочем, в десятилетия проведения в жизнь всех этих реформ, грядущая катастрофа была провидима разве что Константином Леонтьевым и Федором Достоевским, и подобными им, но менее известными. Поскольку все же главной из реформ была та, что освобождала крепостных от помещиков и обратно, то стоит отметить, что материальные последствия для «освобождаемых от крепостной зависимости» были примерно эквивалентны реформам 1930-х годов без социальных лифтов последних. Материальный уровень крестьянства Николая Первого был восстановлен и несколько превзойден только к 1911-1913 годам уже при Николае Втором.

Отныне «общие дела» – остававшегося пока православным крестьянства и первого поколения выходцев из него, и представителей образованного общества стали несовместимы.

Позволю еще стихотворную цитату из знаменитого Богатыря Потока А.К Толстого:

Тут все подняли крик, словно дернул их бес,

Угрожают Потоку бедою,

Слышно: почва, гуманность, коммуна, прогресс,

И что кто-то заеден средою,

Меж собой вперерыв, наподобье галчат,

Все об общем каком-то о деле кричат,

И Потока с язвительным тоном

Называют остзейским бароном.

… В третий входит он дом, и объял его страх:

Видит, в длинной палате вонючей,

Все острижены вкруг, в сюртуках и в очках,

Собралися красавицы кучей.

Про какие-то женские споря права,

Совершают они, засуча рукава,

Пресловутое общее дело:

Потрошат чье-то мертвое тело.

Наука XIX века не нуждалась в Боге и Его помазанниках

Беда в том, что вся наука XIX века, несмотря на ее фантастические и материально-технические и промышленные успехи, и представляла собой в сущности «потрошение мертвого тела» бесконечно существующей ньютоново-лапласовской безбожной Вселенной. С исчисленными от минус до плюс бесконечности по времени орбитами небесных тел, искони вращающихся в мертвой пустоте. Даже ноосферные изыскания Вернадского во многом служат вышедшим из XIX века попыткам придать хоть какой-то смысл этой вечной пустоте.

И конечно это вечная исчисленная сугубо материальная Вселенная не нуждалась в Творце, в Боге. И уж конечно любое земное государство не нуждалось в его Помазанниках! Для 99% образованного, а тем паче полуобразованного мирового, и в частности русского, образованного слоя это стало аксиомой со всеми вытекающими.

Вспомним известный разговор на скамейке у Патриарших:

– Кто же управляет всем на земле?

– Сам человек и управляет.

И глупая самоуверенность ответа целые столетия – от XVIII до середины XX – не бросалась в глаза не только Ивану Бездомному.

Понятно, что гений как Игнатий Брянчанинов, соединивший в себе лучшую физико-математическую образованность века с мудростью Писания и Святых Отцов, в своих трудах предсказал много из того, что стало ясно науке конца XX века. За долгие десятилетия до того, как тот же атом стал из удобной химической абстракции «исчисляемым и видимым» объектом.

И уж тем более задолго до открытия красного смещения и реликтового излучения, превративших вечную бесконечную Вселенную во вполне конечный во времени и пространстве объект, не очень понятной материальности, и вообще, – скажем прямо, – существующий – как утверждает ныне современнейшая квантовая механика лишь потому, что есть кому его наблюдать.

Так вот Святитель Игнатий предсказал конечность и ограниченность Вселенной за 70 лет до Эйнштейна и за 120 лет до Хаббла. Но он был в своих прозрениях одинок и не понимаем даже своими коллегами из Духовного Ведомства.

Понятно также, что для Серафима Саровского «научное представление» о мироздании, также было «фантомом интеллектуальной мысли», по сравнению с реальностью Святого Духа и вполне практическими контактами с Божией Матерью. Но и Серафимов Саровских было немного.

Отсюда следует:

Второй основной вывод

Никакой благополучной Российской Империи из рук сильного державного Отца наш Государь-мученик Николай Александрович не получил, да и получить не мог. Волны Океана Зла, ворвавшись на территорию Российской Империи при Александре Втором и захлестнувшие его самого были подморожены Александром Третьим и Победоносцевым. Но новых защитных сооружений типа, например, Комитета Госбезопасности Российской Империи, и обязательного введения в Свод Законов аналога 58-й статьи, расширительно толкующей измену Царю и Родине, возведено не было.

А жаль между прочим! Продержаться бы Империи несколько десятилетий до успехов квантовой механики и общей теории относительности, – и можно было бы вести уже обще-имперско-православное наступление на дикость представлений науки XIX века о возможности эволюции, «прогресса» и прочем научном мракобесии. Попытку продержаться, удержать – «разведя руки» – океан Зла, чуть ли не в одиночестве и предпринял Император Николай Второй.

В чем и заключается его до сих пор неоцененная заслуга. Причем врагом Николая в этой борьбе выступила большая часть образованного общества Российской Империи.

«Научное мировоззрение XIX века» – антитеза христианскому

Выше было отмечено, что в «дореформенной» России на саму православно-монархическую парадигму практически никто не покушался, кроме может быть совсем уж сектантствующих отморозков из «народа» и масонствующих «интеллектуалов» из «элиты». Но даже масонские выступления типа декабристов и прочих, были прикрыты псевдо-христианской фразеологией, по крайней мере для «профанов».

Но вот революционная деятельность начиная с Первого Интернационала базировалась на совершенно иной системе ценностей – принципиально противопоставляемых христианским. То было новое так называемое «научное мировоззрение», остающееся по сей день основной парадигмой как школьного, так и высшего образования. Несмотря на неоднократно разоблаченную его философско-методологическую несостоятельность.

С наступлением эры торжества этого «научного мировоззрения», раскол русского ментального поля, раскол литургического сознания Русского народа вступил в необратимую фазу, вызывая массовую, непреодоленную и сейчас шизофрению и иные психические болезни, и выверты, как в массовом, так и в индивидуальном сознании[10].

В частности, именно этот «схизис» – расщепление – сознания, мешал даже неглупым современникам Императора Николая II видеть реальные успехи его правления. В том числе, тем из них, кто искренне относил себя к монархистам, как, например, Лев Тихомиров или Борис Никольский.

В наши дни, когда, сняты препоны для новой миссионерской деятельности православной церкви, казалось бы, появился шанс на восстановление литургического сознания Русского народа в его традиционной христианской парадигме. Однако через почти три десятилетия таковой деятельности – считая с 1988 года, тысячелетнего юбилея Крещения Руси – можно с прискорбием констатировать, что успехи ее минимальны. В том числе потому, что священноначалие упорно не желает признавать грех измены своих предтеч в том самом Феврале-1917.

И духовный прогресс на бывшей Святой Руси не сравним хотя бы со вполне материальным и доступным наблюдению прогрессом строительства новых храмов и реконструкцией старых (что само по себе на мой взгляд все равно замечательно, хотя бы эстетически).  

России конституционно запрещено иметь единое литургическое сознание

Одной из главных причин продолжающейся деградации и разрушения литургического сознания русского народа несомненно служит «вмонтированное» в нашу Конституцию (явно списанную слово в слово у какой-нибудь банановой республики Латинской Америки) требование, что у России не может быть государственной идеологии. [Конституция РФ, гл. 1, ст. 13, п. 2].

«В чем злонамеренность данного положения действующей Конституции, кроме банального реверанса ее авторов в сторону Запада во главе с США?»[11]

В том, что России конституционно запрещено иметь единое литургическое сознание, чем и обрекается наш народ и его отдельные представители на массовую шизофрению. Именно поэтому любое даже патриотическое движение у нас, лишь начавшись – с неизбежностью делится на части, враждующие друг с другом больше, чем с общим врагом. Заметим, что ни в Англии, ни в Германии, ни в Испании, ни в Италии, ни в США, ни во Франции, ни в какой бы то ни было вообще более-менее развитой стране, нет запрета на государственную идеологию. Запрет только у нас.

Впервые за последние пятьсот лет русской истории…

Конституционный запрет на право народа России иметь единое литургическое сознание может быть приравнен к государственной измене, поскольку таковое сознание у наших исконных геополитических врагов сохраняется по существу неизменным на протяжении столетий, как с несомненностью показал, например, в своих трудах профессор Николай Ракитянский.

Позволю цитату из его работы «Догматические основания англо-американской ментальной экспансии» с некоторыми небольшими комментирующими вставками:

«Впервые за последние пятьсот лет русской истории национальная элита добровольно отказалась как от своей идентичности, так и от самостоятельной роли России в мировом масштабе, признавая тем самым полную идеологическую победу Запада. …

Осознанно или неосознанно они [представители этой так называемой элиты. – БГ] становятся проницаемы для чуждой нашему менталитету догматики, принимая на себя роль объектов англо-американской ментально-догматической экспансии. Как следствие они становятся и объектами рефлексивного контроля и управления в планетарной борьбе за доминирование и выживание с заведомо проигрышным результатом. Дело только во времени.

Президенты России клянутся на тексте Конституции РФ, который писали консультанты, советники и прочие специалисты. При этом нетрудно догадаться, откуда они его переписывали. …

Руководители государств Запада, вступая в должность, присягают на Библии. Это не ритуальное, это сакральное действо, наполненное глубоким смыслом. …

Мы можем сколько угодно гипнотизировать себя рассуждениями о «секуляризации» Запада.

Но, говоря словами американского классика, «слухи об этом сильно преувеличены».

Даже по мере развития самого процесса секуляризации, страны Запада будут следовать своим непререкаемым, догматически обусловленным основаниям, которые … развивались в русле католицизма и протестантизма и являются их продолжателями.

При всех известных противоречиях …, при всех проблемах … [и потрясениях], Запад консолидирован и преисполнен мессианской решимости осуществлять свою политику на основе традиционных религиозно-догматических оснований … [прежде всего – кальвинизма – победы иудаизма над христианством, по словам Вернера Зомбарта. Стоит принять во внимание и запомнить, – как говорит Наталия Нарочницкая, – англо-саксонскому кальвинизму, – смертоносной смеси манихейства и талмудизма – по внутренней природе свойственно безжалостное отношение к народам и нациям, не предназначенных ко Спасению, а потому достойных тотального истребления].

Проблема лишь в том, как нам все это понимать и что нам со всем этим делать.

Или что они будут делать со всеми нами, когда подойдут к острому дефициту ресурсов, а у нас устареет, сломается или будет окончательно и бесповоротно реформирован ракетно-ядерный щит».

Что может случиться, как показывает наша недавняя история, в любой, наперед заданный, – не нами! – исторический момент.

Вот так, господа хорошие.

Честь имею.

Выступление игумена Кирилла Сахарова

ПЕТИН ПАВЕЛ ГЕННАДЕЕВИЧ

Взгляд со стороны: «Москва – всё ещё Третий Рим!» А. Дж. Тойнби и концепция Старца Филофея

Известный британский историк Арнольд Джозеф Тойнби (1889–1975) в своем фундаментальном 12-томном «Постижении (или Исследовании) истории» (A Study of History), над которым он работал с 1934 по 1961 г., по сути, продолжил развитие концепции культурно-исторических типов или цивилизаций русского историка Н.Я. Данилевского (1822 —1885).

Здесь необходимо особо отметить, что Тойнби именно британский ученый, а не английский и что, как точно заметил мой друг, историк Леонид Евгеньевич Болотин: «У А. Дж. Тойнби и по отцовской, и по материнской линии были преимущественно валлийские, кельтские корни. Для его исторического самосознания было важно ощущать себя наследником античной традиции Британии, а не носителем культуры германоязычных “англов” или “саксов”, которые появились уже после падения Римского господства в Британии... Он не интеллектуальный “продукт” поздней Британской империи XVIII–XX столетий, но выразитель наследия подлинной Римской Империи, когда начало формироваться античное британское единство. В случае же с Тойнби важна его умственная и духовная принадлежность именно к Римской парадигме».

Когда мне еще в аспирантуре пришлось обратиться к трудам А. Дж. Тойнби, я с большим удивлением прочитал в одной из его автобиографических работ, что он сам себя определял не как западного историка, а именно как продолжателя традиций античных историков.

В своем «Исследовании истории» и в других работах А. Тойнби подробно рассматривает Православную Цивилизацию России. В исследовании Русской Православной Цивилизации А. Тойнби особо выделяет концепцию «Москва – Третий Рим». Он тщательно её исследует и даже частично цитирует слова Филофея Псковского.

Прежде чем приступить к исследованию концепции «Москва – Третий Рим», Тойнби рассматривает «Великую идею» современных греков (как он её не без иронии называет), имея в виду мечты греков о возрождении Ромейской Империи со столицей в Константинополе.

О данной мечте современных греков Тойнби пишет: «Год за годом, век за веком, вплоть до настоящего времени вынашивается эфемерная мечта. И так продолжается уже более полутысячи лет. Константинопольские греки и во время оттоманского правления продолжали надеяться, что какое-то чудо, возможно, вмешательство Бога, возродит вновь Восточную Римскую империю».

Обращаясь уже к исследованию концепции «Москва – Третий Рим», Тойнби отмечает: «Тогда как “великая идея” греков представляет собой драматический и странный исторический факт, аналогичное зерно, посеянное на русскую почву, дало серьезные исторические последствия, которые и сейчас, в середине XX в., возможно, еще не развернулись в полной мере.

Когда прозрачная тень возрожденной Римской империи – была ликвидирована оттоманским завоеванием Константинополя в 1453 г., русская ветвь православия в это время прилагала усилия, чтобы создать свое собственное универсальное государство.

В 1472 г. Великий князь Иван III женился на Софье Палеолог, племяннице последнего Константинопольского Императора Константина, и принял герб – двуглавого восточноримского орла».

После падения Царьграда в 1453 году вступление России в Константинопольское Имперское наследие благодаря браку Великого Князя Иоанна Васильевича Старшего с Ромейской Царевной Софьей в 1472 году стало очевидным. Но не только так оно проявлялось: ещё за три с половиной века до того, около 1118 года Император Иоанн I Комнин передал Великому Князю Владимиру Всеволодовичу Мономаху Императорские регалии его Деда — Автократора Константина Мономаха и в их числе знаменитую Шапку Мономаха, которой Венчались Русские Великие Князья, а потом и Цари вплоть до Царя Иоанна Алексеевича, тем самым выражая наследование Москвы – Рима Третьего у Константинополя – Рима Второго.

А. Дж. Тойнби в своем исследовании особо подчеркивает: «Русские не были узурпаторами, бросающими вызов живым владельцам титула. Они остались единственными наследниками. Таким образом, они не были отягощены внутренним чувством греха. Чувство того, что греки предали свое Православие и за это были наказаны Богом, сильно отразилось на далекой Русской Церкви, где антилатинские настроения были очень сильны. Русским казалось, что если греки были отвергнуты Богом за Флорентийскую унию, мыслившуюся как замена Православию, то сами они получили политическую независимость за преданность Церкви. Русский народ оказался последним оплотом Православной Веры. Таким образом, он унаследовал права и обязанности Римской Империи».

Далее Тойнби отмечает: «Использование русскими авторитета Восточной Римской империи для доказательства веры в бессмертие своего универсального государства – прежде всего в политических целях – требовало значительных усилий, чтобы уберечь Третий Рим от судьбы, которая постигла Первый Рим и Рим Второй».

А. Тойнби особо подчеркивает, что «Политическая миссия Третьего Рима никогда не сводилась к тому, чтобы спасать или реформировать Второй Рим.

Следствием идеи “Москва – Третий Рим” стало устойчивое убеждение русских в осознании ими своей судьбы, что Россия призвана быть последним оплотом, цитаделью Православия».

В заключение необходимо привести еще одно весьма примечательное высказывание А. Дж. Тойнби.

В августе 1947 года в журнале «Горизонт» выходит очерк А. Дж. Тойнби под названием «Византийское наследие России», по словам автора, основанный на лекциях, прочитанных им в университете г. Торонто (Канада). В данном очерке А. Тойнби вновь рассматривает и тщательно исследует концепцию «Москва – Третий Рим».

В завершение своего очерка А. Тойнби пишет: «Неизвестно, какой эффект произведет этот политический выбор в общем византийском наследии России в нынешнее время, когда ей предстоит наконец решить – занять ли подобающее место в Западном мире или остаться в стороне и построить свой собственный антизападный контрмир. Можно предположить, что на окончательное решение России серьезное влияние окажет склонность к ортодоксальности и вера в предопределение, которые она тоже унаследовала от своего византийского прошлого. Как под Распятием, так и под серпом и молотом Россия – все еще “Святая Русь”, а Москва – все еще “Третий Рим”».

Данные слова были написаны более 70 лет назад, но и в настоящее время – в частности в свете нынешних претензий Стамбульского патриархата на Вселенское достоинство, а также всё усиливающегося противостояния России с Западом, эти слова являются актуальными и сегодня.

ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА КУЛИКОВА-РОМАНОВНА

Дорогие Друзья!

От души приветствую всех участников научной конференции «Исторические основы возрождения Православной Монархии в России». Желаю Вам Божией помощи в мирном решении возможных спорных проблем — в стремлении к взаимопониманию, а в конечном счете — к духу Христовой Любви и Правды среди Вас.

Скорбные беженцы, изгнанники собственного Отечества — Русские Люди поколения моих Родителей, кто имел счастье в сознательном возрасте пожить в Царской России, многие годы спустя после революции выживали на разных чужбинах, на всех континентах Земли с упованием на скорейшее возвращение домой.

На протяжении всего моего детства и юности хорошо помню, что первые праздничные тосты на Рождество Христово, Пасху или Троицу произносились с пожеланием всем следующий такой же праздник через год отмечать уже на Родине. И для них сама мысль о возрождении Православной Монархии после падения богоборческого режима была главной надеждой на торжество исторической справедливости.

Однако Господь уготовал более трудный и долгий путь деятельного покаяния — путь возвращения нашей возлюбленной Отчизны к тысячелетней традиции державного устройства Земли Русской.

Теперь уже со времени богоборческого переворота в Марте 1917-го прошло 102 года. Но икона Божией Матери «Державная» вместе с пророчествами Преподобного Серафима Саровского и Святого Праведного Иоанна Кронштадтского неизменно свидетельствует, что когда-то у Господа исполнятся сроки, и Самодержавная Православная Русь воскреснет из морока в ещё большей славе и чистоте, чем это было в начале ХХ века. Мы не знаем тех сроков, но я сама глубоко надеюсь увидеть чудо Воскресения Святой Руси. Да поможет нам Бог!

К моему глубокому сожалению, я не смогла принять личное участие в Вашем научном собрании по нездоровью, в связи с чем прошу Ваших молитв и свидетельствую, что душою я с Вами, Дорогие Друзья. С уважением,

Ольга Николаевна Куликовская-Романова

Балашиха, 24 Марта 2019 года

Доклад В.В. Бойко-Великого

ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ ДРУЗЬ

Глядя на сегодняшние проблемы с захваченной майдановцами и их западными кураторами Украины, немало русский патриотов левых взглядов с ностальгией вспоминают СССР, и тогдашнюю «дружбу народов». Им кажется, что если вернуть СССР-2, то все проблемы с данным регионом Русского мира сразу решаться. Они полагают, что власть в Киеве взяли некие бандеровцы, вылезшие из подполья и лесных схронов Карпат, а не партноменклатура УССР и ряда соседних республик, которая стала служить заокеанскому «политбюро», а не московскому. Они наивно полагают, что опыт царской России, при которой Мало- и Новороссия были просто группой губерний, а не квазигосударством в составе империи, якобы гораздо хуже опыта советской политики, которой повредили только недобитые при «слишком гуманном» Сталине украинские националисты.

Но на самом деле корни существующих проблем лежат в советском времени. И постмайданная Украина с ее антирусским режимом совершенно официально является преемницей УССР, а никакой не петлюровской УНР, и не бандформирований «ОУН-УПА», существовавших в середине 20 века. На Украине до сих пор действует закон о правопреемстве ее от Украинской Советской Социалистической Республики, и это признает весь мир, легитимизировавший ее именно в таком виде. И никакие «декоммунизаторы» этого «кощунственного» в их глазах закона не отменили, ибо в таком случае «посыпалась» бы вся ее законодательная и политическая система. Конечно, многие украинские политики и пропагандисты прославляют УНР и бандеровщину, но это имеет третьестепенное значение по сравнению с юридическими и политическими реалиями. Приведу некоторые выдержки из этого важнейшего документа, определившего всю судьбу «независимой» Украины, ставшей фактичнеским протекторатом США:

О правопреемстве Украины

(Ведомости Верховной Рады Украины (ВВР), 1991, N 46, ст.617)

…Статья 3. Законы Украинской ССР и другие акты, принятые Верховной Радой Украинской ССР, действуют на территории Украины…

Статья 5. Государственную границу Союза ССР, отграничивающие территорию Украины от других государств, и граница между Украинской ССР и Белорусской ССР, РСФСР, Республикой Молдова по состоянию на 16 июля 1990 года является государственным рубежом Украины.

Статья 6. Украина подтверждает свои обязательства по международным договорам, заключенным Украинской ССР до провозглашения независимости Украины.

Статья 7. Украина является правопреемником прав и обязанностей по международным договорам Союза ССР….

Статья 9. Все граждане Союза ССР, которые на момент провозглашения независимости Украины постоянно проживали на территории Украины, являются гражданами Украины…

Председатель Верховной Рады Украины Л.КРАВЧУК

г. Киев, 12 сентября 1991 года N 1543-XII

Если бы руководство Украины реально решило отвергнуть правопреемство от УССР, то ей пришлось бы «зависнуть» в неопределенном статусе. Напротив, признав свою правопреемственность от УССР, тогдашняя киевская верхушка получила огромные преимущества в международно-правовом плане. Ведь Украинская Советская Социалистическая Республика была квазигосударством, просуществовавшим семь десятилетий. Она имела признанные миром границы, свой админаппарат, включая даже свое Министерство Иностранных Дел (!). УССР была даже одним из учредителей ООН, и держала при ООН свое представительство.

Декоммунизация Украины — это все же лишь миф для бедных. Не так давно словно нарочно, почти синхронно с продвижением очередных антикоммунистических законопроектов в парламенте, бывший первый замглавы КГБ УССР Евгений Марчук, много лет боровшийся с украинскими националистами, получил видный пост, вернувшись в большую политику. Он возглавил делегацию Украины на переговорах в Минске и теперь активно пытается вернуть ЛДНР в состав Украины. Марчук старается снова прирастить границы Украины до уровня УССР, настаивая также и на возврате Крыма. Он тесно взаимодействует с СБУ, которую возглавляет его коллега, — бывший сотрудник КГБ УССР Василий Грыцак. И это, несмотря на то, что по закону о декоммунизации бывших сотрудников КГБ нельзя даже цитировать в СМИ. 

Академию наук Украины с 1962 года возглавляет Борис Патон, который пришел на этот пост еще во времена Хрущева. Он, кстати, в отличие от современных украинских политиканов, занимает свой пост заслуженно. Однако сам этот факт свидетельствует о полной преемственности современной власти от УССР.

Видные деятели Ленинского Комсомола УССР ныне процветают в бизнесе и политике: имена Турчинова, Анатолия Матвиенко, примкнувшей к ВЛКСМУ Тимошенко и массы их коллег у всех на слуху.

Нынешний вице-премьер Павел Розенко — это внук Зампредседателя Совмина Украинской ССР Петра Розенко, чего не только не скрывает, но хвастается.

По данным ряда СМИ прадедом нынешнего премьер-министра Украины Владимира Гройсмана был член ЦК КП(б)У Мендель Хатаевич, один из организаторов коллективизации. Тоже очень похоже на правду, раньше Гройсман свято чтил советские праздники.

Нынешний постпред Украины в ООН Владимир Ельченко — сын бывшего секретаря ЦК КПУ Юрия Ельченко. Генпрокурор Юрий Луценко — сын первого секретаря Ровенского обкома КПУ. Даже глава Верховной рады Андрей Парубий — вроде как реальный бандеровец — и тот вылез в большую политику отнюдь не из лесного схрона, а из номенклатурной квартиры своего отца, руководителя Союза писателей Львовской области УССР. Кто помнит СССР, тот знает, насколько важная это была должность и насколько серьезно КГБ просеивал кандидатов на нее, тем более на Львовщине! Отец Парубия на собраниях писателей-коммунистов призывал искоренять "религиозные предрассудки" именем русофоба Карла Маркса, а Андрей Парубий теперь занимается искоренением православия именем русофоба Степана Бандеры. Идеологии вроде и разные, а суть одна — борьба с Россией и православием.

Так же поступает бывший экзарх Украины митрополит Филарет, ныне являющийся анафемой Денисенко. Этот друг семьи секретаря ЦК КПУ Леонида Кравчука ранее пытался разложить Церковь коммунистической идеологией, помогал закрывать Киево-Печерскую Лавру, а теперь пытается разложить религиозную среду Украины идеологией украинского национализма, готовится штурмовать Лавру уже силами бандеровских боевиков и их кураторов из СБУ.

Украинскую власть бдительно охраняет министр обороны Степан Полторак — русскоязычный выходец из Одесского региона, выпускник высшего военного командного училища МВД СССР, который много лет служил в армии союзного государства, общего для русских и украинцев. Заслужил медаль "За безупречную службу", учрежденную совместным решением руководства КГБ и Советской армии.

Подчиненный Полтораку генерал Забродский — командующий Десантно-штурмовыми войсками ВСУ, успел послужить в вооруженных силах России. Он родился в Днепропетровске, в семье обычных советских военных. В 1994 году окончил Военную инженерно-космическую Краснознаменную академию имени Можайского в Санкт-Петербурге, после чего пять лет проходил военную службу по контракту в ВС РФ. Потом решил, что быстрее сделает карьеру в ВСУ, и в этом не ошибся… 

Абсолютное большинство представителей современной верхушки Украины происходит не из бандеровцев. Она практически вся вышла из представителей номенклатуры УССР, созданной Лениным и Сталиным, или из потомков этой номенклатуры, или из партийно-хозяйственного актива соседних советских республик.

Правда, после развала СССР небольшая часть парт-номенклатуры УССР осталась на вроде как коммунистических позициях, создав на "независимой" Украине две левые партии: Социалистическую и Коммунистическую. Но теперь уже совершенно точно можно утверждать, что эти партии были созданы кукловодами как раз для "слива" идей социальной справедливости и единства с Россией, хотя рядовые коммунисты этого не понимали. И в этом тезисе нет никаких преувеличений. Да, эти силы нередко делали мелкие шаги в сторону справедливости и России, но в решающие моменты обострения ситуации они ВСЕГДА четко вставали на сторону антисоциальных, антирусских и антихристианских глобалистов, помогая им сделать общество более русофобским и буржуазным.

Социалистическая партия, возглавляемая Александром Морозом, побывавшего спикером Верховной рады, даже открыто выступила на стороне первого майдана, после чего от нее отошла большая часть сторонников, и она не была переизбрана в парламент. В конце концов в 2017 году она была продана своим руководством весьма интересной личности, Илье Киве, советнику главы МВД Авакова. Кива был также и лидером запрещенного в РФ "Правого сектора" на Полтавщине. Данный ультранационалист является внуком Героя Советского Союза Филиппа Кивы, получившего эту высшую советскую награду за успешные боевые действия в период Великой Отечественной войны. После войны геройский дед "правосека" Ильи Кивы работал на видных советских и партийных должностях, в том числе инструктором Железнодорожного райкома партии во Львове и заместителем председателя Полтавского горисполкома.

Партия коммунистов, наоборот, встала со временем на более левые в европейском смысле этого слова позиции. Например, глава КПУ Симоненко теперь стал активным участником Европейского Форума "левых зеленых и прогрессивных сил", который состоит из тех партий Евросоюза, которые лоббируют заселение Европы интернациональными азиатскими мигрантами, занимаются легализацией наркотиков и усыновления детей гомосексуалистами, видимо считая это пролетарскими обычаями.

В ноябре Симоненко выступал на собрании Форума в Бильбао, обличал "нацистский режим на Украине". Симоненко только скромно умалчивал о том, что сам сильно помог прийти к власти этому режиму, поскольку фракция КПУ в Раде по его приказу помогла ему легализоваться. Как известно, парламентарии-коммунисты проголосовали тогда за избрание бывшего комсомольского вожака днепропетровщины Турчинова в "и. о. президента", за отмену государственного статуса русского языка, и т. д. Как утверждает бывший депутат от КПУ Килинкаров, отказавшийся от этого голосования, Симоненко грозил всем подчиненным, не желающим помогать путчистам, изгнанием из родной партии.

Килинкарова тогда и выгнали.

Непросто живется ныне главному коммунисту Украины и "главному борцу с фашизмом". Из контролируемой фашистами Украины он часто ездит "бороться с фашизмом" в Испанию, в страну НАТО, которая тоже помогала этим самым фашистам прийти к власти в Киеве. Все ловят и ловят злые жандармы капитализма пролетарского лидера, да никак не поймают. Да попробуй и поймай, он прячется от них на лучших курортах Евросоюза, где был неоднократно замечен журналистами… 

В общем и целом та же картина наблюдается и в других бывших республиках СССР. И не надо думать, что все эти действующие и бывшие коммунисты предали дело отцов и дедов. Чушь все это! Они продолжают дела своих отцов. Коммунистическая идеология в ее классическом виде является русофобской и антихристианской, она выдумана на Западе ярым русофобом Карлом Марксом и воспевает глобализм в виде интернационала. Так они и тянут земли бывшей УССР в глобализм, хоть и несколько скорректированный в стиле леволиберальной идеологии. С церковью они борются так же активно, как их отцы и деды, хоть и под другим соусом, и несколько другими методами. Те, кстати, тоже поддерживали церковное обновленчество и сотрудничали с Фанаром.

Неоднократно уже говорил, что самым большим памятником коммунизму является УССР, созданная большевиками на месте губерний Мало- и Новороссии. Украина — это УССР в развитии. Настоящая декоммунизация снесла бы этот памятник, вернув царские губернии Мало- и Новороссии в их начальное состояние. А так западная идея, создавшая УССР, ныне несет эти земли на свою Родину, в Европу. Точнее под Европу, для этого маскируясь фиговым листком бандеровщины и раздувая русофобию.

Ленин и Сталин создали УССР, дали ей большие территории и свой госаппарат, право выхода из Союза. Вот парт-номенклатура этим и воспользовалась в подходящий момент, а иначе и быть не могло. Основанные на таких же принципах союза нацреспублик коммунистическая Югославия и Чехословакия тоже просуществовали весьма недолго по историческим меркам. Конечно, большая часть населения УССР не хотела отделяться от России, что было доказано на горбачевском референдуме 1991 года, когда 72 % народа проголосовало за сохранение союзного государства. Но зато влиятельные и активные правящие слои УССР хотели отделяться, хотели делить государственную собственность и властвовать на этой земле, и они навязали свою волю большинству, прикрываясь вновь созданной .

Современная бандеровщина – это в основном новодел, начавший формироваться примерно 30 лет назад под влиянием очень грамотно организованной и хорошо оплачиваемой пропаганды. Этот новодел базировался на слегка видоизмененных основах национал-большевизма, господствовавшего в УССР, и получал щедрое финансирование извне.

Тот же Госдеп США открыто признался в выделении 5 млрд долларов на помощь прозападным силам Украины.

После развала СССР и краха коммунистической идеологии бывшие советские люди на Украине искали духовности и новых идей. Им хотелось «возврата к корням», однако в силу своего «научно-материалистического» воспитания большинство из них совершенно не понимало, где же находятся эти самые корни, и какова была духовность их предков. Они имели очень слабое представление о христианстве и его канонах, об апостольской преемственности в Церкви. Поэтому многие интеллигенты УССР, воспитанные, среди прочего, на идее «отдельности украинского народа от русского», нашли свою «духовность» в псевдоправославных расколах, которые реально были национал-сектантскими политическими группировками. Некоторые попали в неоязыческие и иные секты, но большинство – именно в эти псевдохристианские организации. Как известно, раскол «УПЦ КП» возглавил Михаил Денисенко – друг секретаря ЦК КПУ, ранее пытавшийся насаждать коммунистическую идеологию в Русской православной церкви, где он долго пребывал в архиерейском сане. А раскол «УАПЦ» был порожден еще революцией 1917 года, когда некоторые недостойные клирики и миряне Малороссии поддержали свержение монархии, а потом и торжество большевизма, и сами себя назначили «иерархами» (хотя этот раскол был малочисленным). Так что украинские интеллигенты, весьма антисоветски настроенные, на деле попали в ряды участников чисто революционных новоделов.

Некоторая часть интеллигенции, в основном жившая на Западной Украине и в Киеве, попала тогда в ряды так называемой «Украинской греко-католической церкви», которая объявила себя наследницей старых галицких униатов. Но и «УГКЦ» – это тоже новодел, и тоже порожденный глобальными революционными процессами.

Старое униатство было полностью ликвидировано при советской власти, причем при поддержке немалой части греко-католического духовенства, симпатизирующего православию и России (как, например, протопресвитер Гавриил Костельник). Но беда в том, что на место униатства советская власть после войны начала насаждать на Западной Украине национал-большевизм, как и везде по УССР. Поскольку от старого униатства еще в конце 60-х годов XX века практически ничего не осталось, то «УГКЦ» была заново создана в 1989 г. из группы недостойных священников Русской православной церкви, которые из соображений личной выгоды, или далекой от христианства идеологии укронационализма решили перейти в юрисдикцию Папы Римского. А их самыми активными мирянами стали бывшие комсомольские и коммунистические активисты Западной Украины.

Национал-большевики легко перешли от идеологии «земного рая» в виде коммунизма в СССР к утопии «европейского рая», куда из СССР должна была перейти Украина.

И доктринально, и по своему названию «УГКЦ» сильно отличается от старинного галицкого униатства. Австрийская императрица Мария-Тереза назвала униатскую конфессию на территории современной Галиции Ecclesia Greco Ruthena (Церковь Греческо-Русская). При этом определение Ruthena (Русская) в документах самого Ватикана изменилось на Ukrainorum только в 1962 году, в период революционной ломки католического вероучения на Втором Ватиканском соборе, когда католицизм был поставлен под контроль антихристианских сил. Тогда новым хозяевам Ватикана понадобилось создание антирусской политической секты на обломках старого униатства.

Старая «Греческо-Русская церковь» была еретической по православным меркам, но она не была украинско-нацистской, она в свое время даже запрещала антихристианские сочинения Тараса Шевченко, выступала за семейные ценности и нравственность.

А вот руководство новодельной «Украинской греко-католической церкви» благословляет нацистские батальоны и движения, а Шевченко даже изображает на «иконах»; оно требует от своей паствы не обижать участников «гей-парадов», одновременно науськивая ВСУ расстреливать восставший народ Донбасса.

Национал-коммунистическая УССР в процессе развития отбросила коммунизм, а выпятила откровенную русофобию. Это особенно ярко видно по переименованиям улиц в Киеве. Ведь не только коммунистические топонимы убрали из столицы. Почему, например, проспект Воссоединения стал проспектом "Соборности" (в украинско-националистическом контексте соборность имеет значение сплачивания всех регионов Украины)? Разве воссоединявший Малороссию с Россией Богдан Хмельницкий был марксистом? А разве советским является название Московского проспекта, который власти Киева переименовали в проспект Бандеры? И почему убрали имя космонавтки Валентины Терешковой, которая вошла в историю человечества вовсе не как революционерка или партийный идеолог?

Конечно, это риторические вопросы. Украинское руководство и его западные кураторы проводят не столько декоммунизацию, сколько дерусификацию данной территории. И мы должны сделать правильные выводы из нашей истории. Когда некоторые "эксперты" называют режим Порошенко "бандеровской диктатурой" и требуют возрождать бывший Советский Союз, голосовать за левые партии, вожди которых на деле и сами не верят в такое возрождение, то это путь в тупик.

Да, необходима интеграция исторических земель, необходимо освобождение от марионеточного режима Порошенко, который угрожает безопасности РФ. Но новое собирание земель не должно строится на дискредитировавших себя принципах СССР с его национальными республиками и национал-большевизмом. Путь исторической, монархической России, где отказывались от создания подобных национальных автономий с правом выхода из Российской империи, является намного более эффективным. Не говоря уж о том, что он является единственно приемлемым для православного русского человека, который хочет видеть свое государство Катехоном, Третьим Римом, а не рыхлой конфедерацией квазигосударств, объединившихся ради достижения большего комфорта. И

На фото: для уничтожения храмов взрывчатки не жалели...

В предыдущей статье нам пришлось достаточно подробно прокомментировать некоторые стереотипные предрассудки неосоветского сознания касательно важнейших разделов истории России, в частности того, что касается эпохи правления нашего святого Царя Мученика Николая Александровича, чье злодейское убийство положило начало «красному террору», унесшему в последующие десятилетия миллионы жизней лучших русских людей. Как представляется, весьма доказательно мы разобрали полнейшую ложность и несостоятельность этих стереотипов, в очередной раз показав, что царская Россия была могучим, процветающим государством, для которого революция стала срывом, а не подъемом, и лишь беспощадная и очень затратная эксплуатация традиционных ресурсов и энергий исторической России обусловила, в свою очередь, достижения последующего периода.

Сегодня пришло время поговорить и о других стереотипах. Ибо необольшевики наших дней, что уже без тени смущения порой заявляют о своей внутренней, моральной готовности к новым репрессиям, склонны отрицать не только очевидные факты, связанные с достижениями традиционной, исторической России, но и не менее очевидные факты, связанные с эпохой богоборческого террора. Однако даже и это можно делать более-менее тонко, а можно буквально в лоб, с упорством, достойным лучшего применения, подставляясь буквально по каждому пункту своих наукообразных построений. Ярким примером такого рода является статья Н. Сапелкина «Церковь и революция», в которой автор, по сути, отрицает тот очевидный для серьезных историков факт, что преследование религии и Церкви со стороны богоборческого большевистского режима носило сознательный, планомерный и системный характер.

Статья имеет подзаголовок «Двенадцать устойчивых и опасных мифов о Русской православной церкви в XX веке». Между тем сам автор выступает как самый типичный мифотворец. Поскольку любое изложение имеет свою собственную логику, мы не станем комментировать все пункты, в которых Сапелкин перечисляет те ложные «мифы», с которыми он борется, а постараемся вычленить в его статье, так сказать краеугольные камни, на которых зиждется его попытка обеления большевиков и их террора против Православия и Церкви. При этом мы, разумеется, не станем действовать в стиле самого Сапелкина, пытаясь своими словами сформулировать ту позицию, которая якобы присуще оппоненту, а предоставим слово ему самому (как это и положено делать в корректной полемике). Вот, например, что он пишет о ключевом декрете новой власти – об отделении Церкви от государства и школы от Церкви.

«Задолго до 1917-го внутри Церкви звучали голоса о необходимости избавиться от того подчинённого положения, которое сложилось в синодальный период управления Церковью со стороны государства. Большевики выполнили чаяния Церкви, заявив, что религия является частным делом гражданина и что Церковь свободна в устроении своей жизни в соответствии с российским законодательством. При этом государство отказывалось финансировать Церковь… В этих условиях наиболее разумные священники, помнящие о своём христианском пастырском долге, продолжили работать на приходах со своей паствой. И это позволило им иметь некий доход для того, чтобы пусть и не богато, но достойно жить. Но среди священнослужителей, как и во всех слоях общества тогда, были и политиканы. Они предпочли решать вопрос финансирования по-другому и начали: кто давить на власть протестными крестными ходами, кто активно искать выходы на представителей новой власти… Издав Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, государство сложило с себя ответственность за деятельность священнослужителей и священноначалия. Государство интересовали лишь лояльность этих людей и их поведение (?!). У советского государства были основания подозревать некоторых архиереев в работе на иностранные спецслужбы, полагая, что завербованы они были ещё до начала Первой мировой войны».

Какие там голоса звучали внутри Церкви и как поплатились сами архиереи и священники, на протяжении долгого времени желавшие избавиться от «опеки» со стороны православной монархии, получив в ответ на свои «чаяния» свирепый репрессивный режим – это вопрос совершенно отдельный, к которому мы обратимся в завершающей части нашей работы. Сейчас нужно разобраться с самим большевистским декретом. Был ли он на самом деле реализацией идеи европейской «светскости» государства или же обоснованием жестоких гонений?

Внимательное, беспристрастное изучение декрета, принятого СНК 20 января 1918 года и опубликованного в «Известиях» 23 января, показывает, что под маской светскости в нем таилось нечто совершенно иное. Для того, чтобы убедиться в этом, нужно от общих слов перейти к конкретному анализу. Им занимается целый ряд исследователей, в частности, дьякон Владимир Степанов (Русак), автор трехтомной монографии «Свидетельство обвинения. Церковь и государство в Советском Союзе». Так, например, он и другие авторы указывают, что в декрете, помимо прочего, «были такие положения, которые вообще не стояли в неразрывной связи с его основными началами. Это такие пункты, как запрещение церковным религиозным обществам владеть собственностью, лишение их прав юридического лица и национализация в с е г о церковного имущества.

Этих ограничений не знает ни одно соответствующее законодательство европейских государств. Не знает его даже самый радикальный закон об отделении Церкви от государства – французский 1905 года. Он только ограничивал право церковных учреждений накоплять капиталы, но самого права владеть имуществом их не лишал, равно как не лишал и других прав юридического лица»[1]. Дьякон Владимир Русак поясняет, что французский закон 1905 года лишал церковные учреждения только тех имуществ, которые были получены ими от государства (при том, что государство во Франции к тому моменту уже более ста лет было светским, в отличие от России), но собственно церковных не тронуло и передало их культовым ассоциациям – юридически преемникам прежних церковных учреждений.

«Не вытекают отмеченные ограничения большевистского декрета и из того принципа, что религия есть частное дело граждан. Частные общества ведь имеют право юридического лица, владеют собственностью»[2].

Крайне важно и то, что в новом декрете не устанавливалось никакого переходного периода между старым и новым способом существования Церкви. (В то время, как, добавим, в той же либерально-масонской Франции таким переходом был, по сути, весь 19 век). Там закон об отделении Церкви от государства, например, назначал пенсии всем духовным лицам, получавшим раньше жалование из казны. Тот же закон, передавая государству жилые церковные здания, предоставлял пятилетний срок бесплатного пользования ими старым владельцам. У нас же распоряжением власти от 20 января предписывалось немедленное прекращение государственных ассигнований в пользу Церкви, с выдачей содержания священнослужителям лишь за месяц вперед.

Однако главное здесь заключается в том, что декрет, при своей небывалой в истории революционности, не делал никаких указаний и о порядке осуществления нового закона, и в этом все дело. Церкви не оставлялось вообще никакой возможности и никакого времени, чтобы «перестроиться» в соответствии с требованиями новой власти.

Неясно было все. Например, вопрос о духовном образовании. Запрещалось обучение религии в школах. Но на каких основаниях могло теперь существовать специальное богословское образование, если принять в соображение факт изъятия из ведения Церкви всех ее бывших школ, в том числе и специальных? И т.д. и т.п.

Как же осуществлялся декрет на практике? 8 отдел Наркомюста по проведению в жизнь декрета об отделении Церкви от государства назывался ликвидационным. При этом инструкция о порядке осуществления декрета была утверждена лишь 24 августа 1918 года, а до этого практическая работа строилась на основе чистейшего правового произвола и беззакония. Руководил отделом ученик и соратник Ленина, живший с ним еще в красноярской ссылке, ярый антицерковник, зам наркома юстиции П.А Красиков, бывший на начальном этапе главным идеологом и организатором погрома Церкви в молодой советской республике.

Ему принадлежат, в частности, следующие вполне недвусмысленные размышления: «Мы разбили и уничтожили в октябре всю старую государственную машину, мы уничтожили старую армию, старые суды, школы, административные и другие учреждения и создаем свои, новые… Однако оказывается, что сломав всю старую машину классового угнетения тружеников, всю эту помещичью жандармерию и т.д., мы Церковь, которая составляет часть этой старой эксплуататорской машины, не уничтожили. Мы лишь лишили ее государственного содержания, государственной власти. Но все же этот обломок старой государственной помещичье-капиталистической машины сохранился, существуют эти десятки тысяч священников, монахов, митрополитов, архиереев. Почему же с такой незаслуженной ею осторожностью отнеслась советская власть к этому обломку старой машины?[3]» Вот вам и «отделение Церкви от государства»! Как там изящно формулирует Сапелкин? «Большевики выполнили чаяния Церкви»? Ну-ну…

Эта позиция Красикова не была только его личным мнением, но выражала подход, типичный для партии в целом. Например, достаточно широко известен целый ряд высказываний самого Ленина на тему фундаментальной несовместимости религии и особенно православного христианства и большевизма, революции. Ленин считал религию одной из самых гнусных вещей на свете. Еще в письме к Горькому в середине ноября 1913 года он написал свои теперь знаменитые строки: «Всякий боженька есть труположество… всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость,.. самая опасная мерзость, самая гнусная “зараза”». Самые страшные грехи, с точки зрения Ленина, не столь «гнусны», чем религиозные устремления сознания: «Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой (?) и потому гораздо менее опасны, чем токая, духовная, приодетая в самые нарядные идейные костюмы идея боженьки»[4]. Хрестоматийными являются также претензии вождя к Л.Н. Толстому за его якобы «стремление поставить на место попов по казенной должности попов по нравственному убеждению, то есть культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины». (17; 209-210). То есть отнюдь не погрязший в мирских грехах клир является фундаментальным врагом Ленина, а сама религия, сама вера как таковая. Принципиальная вражда к любой традиционной религии и особенно к Православию была не ситуативным всплеском неконтролируемых эмоций, а самым что ни на есть фундаментальным принципом, который Ленин исповедовал всю сознательную жизнь, например, в статье «Об отношении рабочей партии к религии»: «Мы должны бороться с религией. Это – азбука всего материализма, и, следовательно, марксизма». (17; 418). Как справедливо констатирует А.Г. Латышев, стремление Ленина к разрушению своего главного врага – Православной Церкви проводилось им в жизнь с ни с чем не сравнимой жестокостью и бескомпромиссностью[5]. Вождь не жалел самых жестких негативных эпитетов, чтобы хулить Православие, которое, например, называл «полицейской религией», а Церковь – «ведомством полицейско-казенного православия». Служителей ее он причислял к «подлому сословию», архиереев называл «крепостниками в рясах», а деревенских священников – «урядниками казенного православия».

При этом к другим религиям и конфессиям отношение Ленина было, конечно, тоже негативным, но не до такой степени, как к Православной Церкви. А вот к сектам Ильич был склонен относиться несколько иначе, довольно прагматично. Так, еще в 1897 году он писал, что в борьбе с самодержавием «рядом с пролетариатом стоят… и оппозиционно настроенные элементы… преследуемых абсолютизмом… религий и сект». И советовал воспитывать в рядах социал-демократии таких политических руководителей, которые умели бы в нужную минуту «продиктовать положительную программу действий» «и возмущенным сектантам» (5; 398).

Здесь необходимо сразу пояснить, какой смысл мы вслед за авторитетными историками – специалистами по излагаемой теме вкладываем в понятие «гонения». Это отнюдь не только закрытие храмов и физическое истребление православных людей – клириков и мирян. (Чему мы при дальнейшем изложении уделим главное внимание). Как справедливо указывает А.Г. Латышев, «Ленин явился прямым инициатором четырех массовых кампаний, направленных против православия. Первая – ноябрь 1917 года – 1919 год: начало закрытия монастырей, некоторых храмов, реквизиция их имущества, лишение Церкви прав юридического лица и др. Вторая – 1919 – 1920 годы: вскрытие святых мощей, лишение духовенства политических прав. Третья – начиная с конца 1920 года: раскол Православной Церкви, ее “разложение” изнутри. И четвертая – с начала 1922 года: разграбление или, употребляя ленинский термин, “очищение» всех церквей и расстрел при этом максимального числа священнослужителей”.[6]

Надо сказать, что все приведенные выше высказывания вождя меркнут по сравнению со знаменитым письмом Ленина к Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б) от 19 марта 1922 года.

В современной необольшевистской среде бытует мнение о том, что данный документ является подделкой. Между тем в, так сказать, противоположном лагере порой (это надо признать) не уделяется должное внимание «доказательной базе», от критиков «красной ориентации» часто просто отмахиваются, считая их выступления проявлением глубокого маргиналитета, недостойного серьезной полемики. По нашему убеждению, такая позиция никак не может быть признана конструктивной. Считаем свои научным долгом решительно согласиться с мнением А.К. Сорокина в предисловии к очень ценному сборнику, содержащему ранее не изданные тексты Ленина: «Должен восторжествовать позитивистский подход к анализу и репрезентации исторического прошлого. Научно установленный факт, архивные документы – вот что должно, наконец, лечь в основу обращения к сложным страницам исторического прошлого, предварять любые попытки его интерпретаций. В этом смысле архив с большой буквы, хранящий национальную историю во всей ее полноте, со всеми ее взлетами и падениями, способен сыграть роль доктора исторической памяти» [7] (выделено нами – В.С.). Для того, чтобы разобраться в проблеме, нам пришлось самостоятельно вникнуть в подробности.

История публикации письма к Молотову следующая. Упоминание о нем содержится в ПСС Ленина. В т. 45, на с. 666, где помещена ссылка следующего содержания: "Март 19. Ленин в письме членам Политбюро ЦК РКП(б) пишет о необходимости решительно подавить сопротивление духовенства проведению в жизнь декрета ВЦИК от 23 февраля 1922 г. об изъятии церковных ценностей в целях получения средств для борьбы с голодом". Однако само письмо в ПСС опубликовано не было.

Самая первая публикация текста письма была сделана в "Вестнике РСХД", № 97, 1970, стр. 54-57 и процитирована оттуда в 1-м издании книги Л.Л. Регельсона "Трагедия Русской Церкви, 1917-1945 гг." (Париж. 1977). Согласно свидетельству самого Л.Л. Регельсона (ныне здравствующего), к которому мы обратились за разъяснениями, письмо было передано за границу о. Глебом Якуниным, который получил его от одного из сотрудников архива, причем имя этого человека он не раскрыл даже на допросах в КГБ, прекрасно понимая, что могло бы ожидать того в случае разоблачения. В апреле-мае 1990 г. эта же версия была перепечатана в журнале "Наш Современник"(1990, № 4) и в газете "Собеседник". Редакция "Собеседника" сообщила о своих настойчивых попытках получить информацию от партийных научных организаций о степени достоверности этого документа. В ответ на это был, наконец, опубликован подлинный текст из партийных архивов в журнале "Известия ЦК КПСС", 1990, № 4. С. 191-193. На сегодняшний день именно эта версия текста считается эталонной всеми «лениноведами», и никто из них не подвергает сомнению ее аутентичность, притом, что среди этих ученых (что понятно) немало людей вполне «левых» убеждений. Все «альтернативщики» принадлежат к числу разного рода блогеров, никогда не работавших в архивах. Именно с публикации в «Известиях ЦК КПСС» делались все последующие, в частности, в упомянутом нами сборнике «Ленин. Неизвестные документы 1891 – 1922».

«Сопоставляя первую версию с публикацией "Известий ЦК КПСС", пишет Л.Л. Регельсон, - мы обнаружили большое количество (около сорока) мелких ошибок - пропуски слов, нарушены знаки препинания и т.п. В частности, в первой версии неточно указан номер единицы хранения в архиве ЦПА ИМЛ (дело 22954 – вместо 22947). Все это позволяет сделать вывод, что текст был заучен наизусть и воспроизводился по памяти с небольшими ошибками, однако при полном сохранении смысла».

Обратимся теперь к историческому контексту. Тов. Сапелкин считает «мифом» утверждение о том, что при начале гонений «Церковь была со своим народом, а народ был с Церковью». Конечно, бывало по-разному: ведь гонители Церкви, низовые исполнители антирелигиозных декретов большевистской власти тоже в конечном счете чаще всего были из народа, а не приехали с Лениным и Троцким в их «пломбированных» поездах. Но фактом является и то, что сопротивление гонениям со стороны православного народа было массовым и порой принимало довольно жесткие формы (особенно в начальные годы новой власти, когда воля православных людей была еще не сломлена). Ярким примером этого являются события в Шуе, которые и послужили непосредственным поводом для написания данного письма. 3 марта 1922 года постановлением Шуйского уездного исполкома была создана уездная комиссия согласно декрету ВЦИК от 23 февраля «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих» и инструкции к декрету ВЦИК и Наркомюста от того же числа[8]. То есть здесь важно то, что местные товарищи не занимались никаким самоуправством (такое тогда тоже случалось), а «всего лишь» послушно выполняли распоряжения центральных властей. Когда 13 марта эта комиссия явилась в собор для исполнения своих намерений, то встретила ожесточенное сопротивление весьма значительной толпы народа, собравшейся на площади. На колокольне ударили в набат. Позорно ретировавшаяся конная милиция была вынуждена вызвать воинскую часть. Прибыла полурота 146 пехотного полка и два автомобиля с пулеметами(!). Поскольку сопротивление не ослабевало, и выстрелы в воздух не принесли результата, красноармейцы по приказу своих командиров начали стрелять в народ, в результате чего несколько человек было убито и ранено. Лишь после этого толпа рассеялась. К вечеру были произведены аресты. В итоге из собора было конфисковано около 10 пудов серебра, а также драгоценные камни, жемчужные ризы и другие ценности. А на 20 марта было назначено заседание Политбюро ЦК, на котором одной из главных тем должно было стать обсуждение хода изъятия церковных ценностей, причем непосредственным поводом для включения этой темы в повестку стали именно события в Шуе[9]. (Надо сказать, что данная тема вообще обходится в статье Н.Сапелкина!).

Письмо Ленина было написано накануне для членов Политбюро. Подробно история этого и других ленинских документов на «церковную» тему раскрывается в работе: Петров С.Г. "Церковные" документы делопроизводства Политбюро ЦК РКП(б) X созыва (16 марта 1921 г. — 2 апреля 1922 .) Писать письмо Ленину потребовалось потому, что сам он к тому времени был уже настолько болен, что не мог присутствовать на заседании, а тема представлялась ему «архиважной». После приема письма по телефону М.Володичевой, которая стенографировала его, расшифрованный текст был отпечатан одной машинописной закладкой в количестве двух экземпляров. Один из них был отправлен в конверте с бланком секретаря СНК РСФСР автору. На конверте рукой сотрудника секретариата председателя СНК был проставлен гриф «Строго секретно» и сделана запись: «Экземпляр Владимира Ильича (мат[ериалы] по вопросу о шуйских событиях). 19.III.22.» Ленин, получив свой экземпляр продиктованного документа, подчеркнул карандашом на конверте гриф, слово «шуйских» и написал, вновь подчеркнув, помету: «в архив». (То есть на «ленинском» экземпляре имеется собственноручный автограф самого автора – В.С.). Другой экземпляр письма был направлен адресату в ЦК РКП(б) — Молотову. В конце полученного документа, поверх машинописной пометы: «19.III.22. Принято по телефону[,] М. Володичева», ответственный секретарь ЦК РКП(б), исполняя требование Ленина, написал своей собственной рукой другую помету: «Согласен. Однако, предлагаю распространить кампанию не на все губернии и города, а на те, где действительно есть крупные ценности, сосредоточив соответственно силы и внимание партии. 19/Ш. В. Молотов». На сегодня эти два подлинных экземпляра одной машинописной закладки письма председателя СНК от 19 марта 1922 г. вместе с конвертом составляют одно архивное дело фонда ленинских подлинников в РГАСПИ. Архивный номер дела – Фонд 2. Оп. 1. Д. 22947.

Все эти и другие подробности, связанные с письмом Ленина В.Молотову, которые читатель может найти, в частности, в упомянутой работе С.Г. Петрова, нужны нам исключительно как доказательство подлинности текста, реальной принадлежности его перу Ленина. Косвенным доказательством является также наличие текста «Вестника РСХД», с его мелкими «рабочими» неточностями, происхождение которых невозможно объяснить, если придерживаться ненаучной версии о фальсификации.

Обратимся теперь к содержанию письма. В первой части его Ленин проделал теоретический анализ поступившей к нему информации в связи с изъятием церковных ценностей и пришел к выводу о наличии тайного плана борьбы с властью у «черносотенного духовенства», возглавляемого патриархом Тихоном. «Происшествие в Шуе» и другие инциденты, по мнению председателя СНК, без сомнения, были свидетельством осуществления «реакционным духовенством» данного «общего плана», его «решающего сражения». Однако, считал Ленин, «противник» допустил в этом плане «громадную стратегическую ошибку»: то, что он якобы считал наиболее благоприятными, определяющими успех начатой борьбы факторами (в первую очередь — массовый голод), на самом деле было исключительно на руку правящему режиму. По мнению Ленина, именно массовый голод, нейтрализуя крестьян, предоставлял большевикам единственный шанс в истории, когда под прикрытием помощи голодающим можно было изъять церковные ценности и «раз и навсегда» расправиться с Русской Церковью, отбив всякое желание когда-либо сопротивляться новой власти.

«Именно теперь и только теперь, – откровенно писал Ленин, – когда в голодных местностях едят людей, и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления». Поскольку письмо обладало повышенной степенью секретности, вождь со всей откровенностью не скрывал, что главной целью ограбления Церкви была отнюдь не помощь голодающим, как это декларировалось официально: «Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей… Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже нам сделать этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этой массы, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне».[10]

Итак, подчеркнем еще раз: Ленин в этом секретном документе вполне откровенно говорит, что настоящая цель ограбления Церкви – отнюдь не помощь голодающим (последняя была лишь удобным предлогом), а создание материального фонда для реализации далеко идущих целей молодого советского государства; ситуацию же, связанную с голодом, он, как необычайно циничный и в своем роде гениальный политический тактик, предлагает просто использовать, чтобы сломить волю сопротивляющихся. В дальнейшем мы увидим, как это реализовывалось на практике. Дальше Ленин, ссылаясь на Макиавелли (и не называя при этом его прямо по имени) вполне прагматично напоминает, что «если необходимо (?!) для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый краткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут»[11]. Кроме того, по мысли Ленина, противодействие эмигрантских кругов и иностранных держав будет ослаблено из-за голода в России. Ведь для «внешнего пользования» «народная власть» таким образом заботилась о голодающих! Отсюда и его вывод:

«… Я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше»[12].

Дальше Ленин дает указание, согласно которому для этого самого «внешнего пользования», официально должен по означенной проблеме выступать только «тов. Калинин», а вот роль Троцкого, реально руководившего на тот момент всей работой по данному направлению, должна остаться тайной. Вождь требовал, чтобы после расследования дела «шуйских мятежников» процесс против них «был поведен с максимальной быстротой и закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности, также… и Москвы и нескольких других духовных центров». Патриарха Тихона Ленин, справедливо опасаясь негативной реакции слишком широких кругов общественности, как российской, так и зарубежной, предлагает пока «не трогать», но подвергнуть самой тщательной слежке, вскрывая все его связи. В заключение автор письма предлагает ни много ни мало, как съезду партии (!) провести решение о том, «что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно, ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии нам удастся по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»[13].

Так что, как видим, в этом секретном (и потому вполне откровенном) письме Ленин предельно далеко ушел от высказанного в статье «Социализм и религия» и предназначенного для широкой публики раннего своего тезиса (1905 года) о том, что «бороться с религиозным туманом» следует «чисто идейно и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом» (12, 145). Это пока они не были у власти, борьба с религией была «чисто идейной». А когда получили власть, то свою богоборческую идейность стали реализовывать на практике. По заветам Макиавелли, которого сто раз переплюнули.

Владимир Семенко

Продолжение следует

На фото: Святые Новомученики и Исповедники Российские. Современная икона. В этом году их память наша Церковь празднует 10 февраля

Один из главных тезисов Н. Сапелкина заключается в том, что основные гонения на Церковь в СССР имели место уже в 1930-е годы и были связаны с экономическими причинами, а в 1920-е годы, особенно во время правления Ленина они были минимальны. Он пишет:

«В 1920-е годы не было массового закрытия храмов и преследования духовенства… Но в 1930-е годы церковь оказалась в новой ситуации. Страна готовилась к большой войне… Надо было развивать промышленность, совершенствовать сельское хозяйство, укреплять армию с тем, чтобы мы смогли защитить свою страну. Начался процесс закрытия православных храмов с тем, чтобы использовать их под культурные, образовательные и хозяйственные нужды. Храмы большие, основательные, а в колхозах амбары ещё не построены, поэтому посчитали разумным использовать храмы под зерновые склады. Если не было в сельской местности школы либо клуба, то можно было переоборудовать церковное здание. А если нужны были ангары и гаражи для машинно-тракторной станции, то можно и в храме ее разместить. Такие мысли в обществе бродили, и нужно сказать, что эти мысли не были инспирированы государством. Тем более храмы в большинстве мест пустовали, долгое время находились без ремонта. Таким образом, начался процесс закрытия храмов». И проч.

Конкретный исторический анализ начисто опровергает эту дистиллированную картину. Свирепое и массовое, часто весьма изощренное по своей жестокости физическое истребление духовенства и простых православных мирян началось сразу после Октября и бушевало все годы т.н. «военного коммунизма». Прежде чем обратиться к цифрам, приведем описание нескольких типичных эпизодов, имевших место уже во время работы Поместного собора 1917 – 1918 гг.

Эти эпизоды собраны с использованием аутентичных источников того времени в ряде монографий, в частности, в упомянутом у нас в первой части трехтомнике В.Степанова (Русака). Ниже мы будем опираться, в частности, на уже проделанную им работу.

В дни работы Поместного собора, указывает исследователь, сведения о чрезвычайных происшествиях в связи с осуществлением декрета об отделении Церкви от государства на практике получали и рассматривали на самом высоком уровне. Но в материалах Собора сохранилось не так уж много случаев ареста клириков и епископов. Зато в сведениях об убийстве священнослужителей недостатка не было.

В дни революции в Севастополе был убит священник Михаил Чефранов[1]. Его вывели из храма и тут же, на паперти, расстреляли. Тело священника не было найдено. Вероятно, его выбросили в море. Отец Михаил был убит матросами только за то, что, что он напутствовал Святыми Тайнами (причащал) приговоренного к смерти[2]. Уже в первые месяцы революции в Царском Селе был убит протоиерей Иоанн Кочуров. Соборный совет по этому случаю постановил особой грамотой известить православное население о подвиге о. Иоанна и других, «во дни междоусобицы претерпевших мученическую смерть»[3]. 3 ноября расстрелян священник в г. Вытегры. 11 декабря 1917 года, как сообщали «Курские епархиальные ведомости», в Белогорской мужской пустыни был убит иеромонах Серафим[4].

В Александро-Невской Лавре 19 января 1918 года красногвардейцами был убит священник Петр Скипетров. Это убийство было отнюдь не единственным, совершенным в это время в Петрограде. (К событиям вокруг Александро-Невской Лавры мы еще вернемся). В Москве во время одной из манифестаций вооруженные пулеметами и бронеавтомобилями красногвардейцы и солдаты открыли беспорядочный огонь по направлению к Иверским воротам. Публика бросилась бежать в разные стороны, многие ложились на землю, другие бежали по их телам. Стрельба перекинулась на соседние кварталы. Красногвардейцы стреляли в народ, по окнам домов, особенно гостиниц. Пострадало несколько сот человек, убито было свыше 30 человек[5].

«Голос духовенства и мирян Черниговской епархии» сообщал, что сведения о грабежах и насилии поступали буквально со всех концов епархии. В начале января три грабителя ворвались в дом священника с. Янжуловки, Новозыбковского уезда, о. Неаронова. Требуя денег, они изрубили священника саблями до полусмерти, отрубили руку матушке, а ребенка на глазах родителей закололи штыками. Один из грабителей был схвачен местными крестьянами и убит. Другие скрылись[6].

В Калининской (Тверской) епархии в начале апреля 1918 г. на волостном сходе прихожане стали упрекать красногвардейцев в том, что они незаконно захватывают имущество церквей. Наиболее активно выступали Петр Жуков и Прохор Михайлов. Красногвардейцы тут же, на сходе, арестовали около 30 человек, жестоко избили их и повели в уездный город Вышний Волочок. Дорогой 10 арестованных они замучили до смерти. С особо изощренной, садистской жестокостью были убиты Петр Жуков и Прохор Михайлов. Последнего беспрерывно били два дня, по дороге в уездный город ему нанесли 8 штыковых ран и застрелили на 9-й версте. Тела этих исповедников были торжественно погребены в своем приходе при огромном стечении народа[7].

Тысячи людей пришли проститься и с почтенным старцем, необычайно любимым всеми прихожанами - костромским протоиереем Алексеем Васильевичем Андрониковым, настоятелем Борисо-Глебской церкви, 87 лет, который прослужил в этом храме 63 года. Убийцы ворвались в спальню, нанесли ему смертельную рану в голову, кинжалом ударили в сердце[8]. Здесь нужно обязательно подчеркнуть, что и эта и другие, столь же жестокие бессудные расправы, вызывали живейший отклик в народе, похороны страдальцев проходили при огромном стечении народа, с участием немалого числа клириков и даже архиереев. Многие из этих людей, в свою очередь вскоре становились мучениками.

Мы привели отнюдь не самые яркие случаи, а просто первые попавшиеся, имевшие место еще во время работы Поместного собора 1917 – 1918 гг. Подобного рода эпизоды в первые послереволюционные годы исчисляются сотнями. (К статистике гонений мы еще обратимся специально). Никакими «рациональными» причинами объяснить все эти свирепые, изощренные жестокости невозможно. Поэтому для всех объективных, непредвзято настроенных исследователей очевидно, что это была просто волна беснования, охватившая тех, кто в душе своей отрекся от Бога и Царя и «пошел в революцию».

Собор принял несколько предложений своей особой комиссии, в связи с небывалыми гонениями на Церковь, из которых первое определяло назначить особый день для соборной молитвы об убиенных за веру. Таких было очень много, но документальные данные к тому моменту были получены лишь из семи епархий.

31 марта 1918 года в храме Московской духовной семинарии патриархом Тихоном в сослужении сонма духовенства была отслужена заупокойная литургия и панихида по невинным жертвам совсем недавних гонений. Поминальный синодик выглядел следующим образом:

«О упокоении рабов Божиих, за веру и Церковь православную, убиенных:

Митрополита Владимира

Протоиереев: Иоанна,

Петра,

Иосифа,

Павла и чад его,

Игумена Гервасия,

Иереев: Павла,

Петра,

Феодора,

Михаила,

Владимира,

Василия,

Константина,

Иеромонаха Герасима,

Диакона Иоанна,

Послушника Антония,

Раба Божия Иоанна

и многих священного, иноческого и мирского чина, их же имена Ты, Господи Сам веси»[9].

С момента прихода большевиков к власти прошли считанные месяцы, много меньше года. Программу дальнейших действий в направлении «борьбы с религией» лапидарно выразил будущий соратник Дзержинского чекист Рогов: «Одного не пойму: красная столица и церковный звон? Почему мракобесы на свободе? На мой характер: попов расстрелять, церкви под клуб – и крышка религии![10]»

Вакханалия бессудных расправ продолжалась и после закрытия собора, при этом все усиливаясь и сопровождаясь еще и прямыми кощунствами. В «Очерках русской смуты» генерала А.И. Деникина приводится такой эпизод. «Особая комиссия» после занятия Харькова деникинскими войсками установила: «Забравшись в храм под предводительством Дыбенко (тогдашнего сожителя известной феминистки, соратницы Ленина А. Коллонтай), красноармейцы вместе с приехавшими любовницами ходили по храму в шапках, курили, ругали скверноматерно Иисуса Христа и Матерь Божью, похитили занавес от Царских врат, разорвав его на части, церковные одежды, подризники, платки для утирания губ причащающихся, опрокинули Престол, пронзили штыком икону Спасителя. После ухода бесчинствовавшего отряда в одном из притворов храма были обнаружены экскременты»[11].

Лукавый «аргумент», используемый Сапелкиным и ему подобными, заключается в том, что многие эпизоды, подобные описанным выше – это все стихия, самосуд, а большевистская власть ко всему этому якобы непричастна. Такая «наивность» многого стоит. Если мысль наших уважаемых оппонентов сводится к тому, что столь негативное отношение к религии и Церкви якобы всегда жило в русском народе, во всяком случае в известной его части, то можно спросить: почему же при царской власти ничего подобного не было? Так боялись царей? Ведь то, что режим большевиков по степени жестокости, свирепости многократно превосходил все, что было раньше в России, сегодня может оспаривать лишь совсем отъявленный лжец или полный безумец! Ясно, что реальный ответ лежит на поверхности. Все описанные выше и многие другие случаи самосуда лежали «в тренде» новой власти, которая в первые годы революции и Гражданской войны как раз делала все, чтобы как можно сильнее разнуздать в народе самые темные инстинкты, канализировав их в «нужном» направлении. Когда же в интересах режима нужно было кого-нибудь решительно подавить, то «народная» власть не останавливалась ни перед какими жестокостями для водворения «порядка». (Как было, например, в случае с Тамбовским и Кронштадтским восстаниями, где уже отнюдь не белогвардейцы, а самые что ни на есть народные массы выступили против большевиков). Так что нарочито «наивные» разговоры о том, что первомученика митрополита Владимира (Богоявленского) убили «не большевики, а бандиты», совершенно не идут к делу. Бандиты-то откуда взялись? Что-то мы не припоминаем, чтобы при царской власти было столько бандитов или чтобы имевшиеся тогда уголовники вели себя подобным образом по отношению к духовенству. Все же разговоры о том, что революционная стихия была разнуздана Февральской революцией, а большевики, де, лишь навели порядок, для всякого, кто хорошо знаком с историей, выглядят совсем уж примитивной манипуляцией. То, что отдельные антицерковные эксцессы имели место уже после Февраля 1917-го, еще до Октябрьского переворота, это, конечно, правда. Но, во-первых, масштабы и степень жестокости их несопоставимы. Во-вторых, у Временного правительства все же не было сознательной программы уничтожения Церкви. Наконец, в-третьих, само «абсолютное» противопоставление Февраля и Октября является откровенной манипуляцией. Это были этапы единой революции, единого разрушительного процесса, и никакие противоречия между Временным правительством и Советом рабочих и солдатских депутатов, между разными социалистами и большевиками, между «ленинской гвардией» и последующими выдвиженцами Сталина (хотя, конечно, все эти противоречия были порой довольно острыми, доходя до смертельного антагонизма) этого общего единства разрушительной революции, растянувшейся на годы и десятилетия, отнюдь не нарушают. Не следует постижение реальной истории заменять накручиванием все новых и новых мифов.

Теперь от описания «спонтанных» гонений самых первых лет и даже месяцев революции обратимся уже к тем, которые были прямо санкционированы новой властью. Как указывает дьякон Владимир Степанов (Русак), «самосуд гулял по Советской России до середины 1919 года… В 1919 году эти «самосуды» перешли в руки состоявших на месячном жаловании членов Чрезвычайных комиссий…; «мировой пожар», «мировой оркестр» все заметнее начинали подчиняться коммунистическим пожарным и дирижерам; приобретение мира стало превращаться в организованное и директированное разрушение»[12].

Ярким примером такого рода является начало разгрома Александро-Невской Лавры.

13 января 1918 года по приказу комиссара призрения Александры Коллонтай Лавра была занята красногвардейцами и матросами. Это (вопреки фейковой модели истории, предлагаемой Н. Сапелкиным, Е. Спицыным и другими современными фантазерами) вызвало массовое, ненасильственное сопротивление православного народа, явившее собою пример колоссальной силы молитвенного энтузиазма и духовной солидарности православных христиан, достойных древних патериков, времен гонений Нерона и Диоклетиана. В пять часов вечера, рассказывает В. Степанов (Русак), 14-го января в главном соборе Лавры совершался акафист. Митрополит Петроградский Вениамин возглавлял богослужение. Собор был переполнен, как в пасхальную ночь. Многие богомольцы рыдали. Богослужение продолжалось несколько часов. По окончании его они обратились к митрополиту с предложением немедленно организовать особую охрану Лавры и заявили, что они здесь же, в церкви, умрут, но не допустят разорения святыни: «Пусть нас кормят мякиной, пусть над нами издеваются, пусть окончательно лишат всего, но Бога отнять мы не допустим», - заявили они[13]. Затем богомольцы обратились к владыке с просьбой, чтобы в случае вторичного прибытия незваных гостей он распорядился ударить в большой колокол, что послужит сигналом, по которому все дорожащие своей верой и святынями устремятся в Лавру.

17-го января в Петрограде, в зале Общества распространения религиозно-нравственного просвещения состоялось многолюдное собрание духовенства и представителей приходов. Громадный зал не смог вместить всех желающих. Собрание приняло решение провести крестный ход из всех храмов столицы к Александро-Невской Лавре, а также резолюцию протеста против захвата Лавры и духовно-учебных заведений.

19 января, около часу дня, в Лавру, по распоряжению любвеобильной комиссарши А.Коллонтай, прибыл отряд красногвардейцев и матросов во главе с комиссаром Иловайским. Иловайский прошел к митрополиту Вениамину и потребовал «очистить помещение». В ответ владыка заявил, что может протестовать только христианскими мерами, но подчиниться отказался. Иловайский также потребовал от наместника Лавры преосвященного Прокопия сдать все монастырское имущество, угрожая применить силу и также получил отказ. Комиссар объявил всех арестованными.

В это время с колокольни раздался набат. Оказалось, что находившиеся в Лавре богомольцы, узнав о появлении здесь красногвардейцев, по собственной инициативе бросились на колокольню и забили тревогу. К Лавре стали быстро стекаться толпы народа. Слышались крики: «Православные, спасайте церкви!» К толпе вышел Иловайский с матросами, которые стали угрожать оружием. Их окружили со всех сторон. Затем толпа обезоружила матросов, а комиссара сбили с ног, отобрали револьвер. Дело могло закончиться самосудом, однако монахи спасли комиссара, сумев вывести его через задние ворота и сдав на руки солдатам. Красногвардейцы, побросав оружие, разбежались. Караульные же, приставленные к арестованным членам духовного собора, стали умолять тех спасти их от разъяренного народа(!). В итоге их также вывели через запасной выход в безопасное место.

Вскоре к красногвардейцам прибыла подмога с пулеметами. Дали несколько залпов. Протоиерей Петр Скипетров обратился к красногвардейцам с увещанием не производить насилий над верующими, не глумиться над святынями и был застрелен. Монахи с большим трудом смогли удержать прихожан от ответного насилия. Затем в покоях митрополита был созван Духовный собор Лавры, на котором было постановлено поручить охрану Лавры воинской части, расквартированной в самой же Лавре(!).

С утра 20 января Лавру стали заполнять толпы богомольцев. Митрополита Вениамина посетили делегации с нескольких крупных заводов. Рабочие выразили полную готовность защищать имущество и святыни Лавры.

В результате вышеописанных событий управделами Совнаркома Бонч-Бруевич от имени советского правительства попросил наместника Лавры преосвященного Прокопия успокоить богомольцев, поскольку те, по его словам, все неправильно поняли. Просто, де в помещениях Лавры хотели с самого начала разместить инвалидов(!). А в советских газетах были опубликованы сообщения, в которых коренным образом искажалась реальная картина событий, полностью умалчивалось о действиях комиссара Иловайского, о стрельбе красногвардейцев по безоружным людям, а говорилось лишь о «зверствах толпы, подстрекаемой монахами». Столь же лживо утверждалось, что о. Петр Скипетров (безоружный) якобы сам напал на вооруженный отряд(!), и стрельба со стороны красногвардейцев носила лишь ответный характер. Так что, как видим, фантазии Сапелкина и К° широко применялись большевистскими пропагандистами уже тогда, при начале гонений.

Похороны мученика на лаврском кладбище вылились в массовое молитвенное действо. Проститься с ним пришли многие тысячи православных людей.

Даже эсеровская «Воля страны» в те дни писала: «Теперь, при диктатуре большевизма, в церквах появляются вооруженные отряды с пулеметами. Ими фабрикуются новые святые, они создают мучеников на почве религиозной так же, как создают они их во всех других областях русской жизни. Борьба, предпринятая Смольным для проведения в жизнь своих декретов, в той форме, в которую она вылилась в Лавре, ничего, кроме взрыва ненависти, не может вызвать. Убийство несчастного священника Скипетрова так же отвратительно, как расстрел манифестации 5-го января (речь идет о подавлении выступлений в поддержку Учредительного собрания – В.С.) и убийство Шингарева и Кокошкина. Большевики возвращают Россию к Средневековью. Ко всем ужасам войны классовой, национальной, партийной, областной и внешней они прибавляют еще войну религиозную, быть может, самую страшную и самую нелепую из всех»[14].

21 января, в виде протеста против действий большевиков, был проведен грандиозный крестный ход в Лавру из Петроградских храмов, в котором участвовало около 500 тысяч человек. (То есть город на какое-то время был просто парализован). В нем люди разных сословий объединились для отстаивания веры. В защиту Лавры и ее наместника принимались массовые петиции. Еще не закрытые газеты всех направлений, кроме, естественно, большевистских, дружно осуждали действия властей. В итоге красногвардейцам пришлось оставить монастырь[15]. В конце января было организовано из мирян и монашествующих Александро-Невское братство для отстаивания интересов обители и охраны церковного достояния. События января 1918 года в Лавре стали первым открытым столкновением новой власти и Русской Церкви, причем здесь Церкви удалось одержать единственную крупную победу (хотя, как понятно, и врéменную) над большевистским правительством[16].

Данный важнейший эпизод наглядно демонстрирует всю лживость излюбленного тезиса большевиков и их нынешних последователей о том, что преследование Церкви, де, носило классовый характер и осуществлялось в интересах народа. Вопреки фейкам Сапелкина и К°, народ, как показали события вокруг Александро-Невской Лавры, был как раз на стороне Церкви. Собственно, Церковь и народ в России всегда были нераздельны.

При всех сложных перипетиях в дальнейшей судьбе Лавры, включая временный (в 1922 году) переход ее в руки обновленцев, изъятие и осквернение мощей св. Александра Невского и т.д., монастырь продолжал существовать вплоть до 17 февраля 1932 года, когда в ночь на 18 февраля в Ленинграде были арестованы все монашествующие. В распоряжении Церкви осталось два храма в качестве приходских, один из которых был окончательно отобран в 1933 году, а другой «продержался» аж до января 1936 года.

События, аналогичные тем, что произошли в связи с нападением на Александро-Невскую Лавру, коснулись в те дни и в скором времени многих храмов и монастырей. Одно перечисление их заняло бы немало страниц.

Лживый тезис необольшевиков о том, что большевики совсем не преследовали Церковь как именно религиозную организацию, вне какого-либо экономического аспекта или даже просто политической целесообразности, начисто опровергается страшными страницами нашей новейшей истории, связанными с прямыми кощунствами, глумлением над самой верой, а именно – так называемым вскрытием мощей. Ведь никакой материальной ценности останки святых не представляли! Также очевидным образом в защите поругаемых святынь никак нельзя было усмотреть никакой «контрреволюции», то есть политического заговора против большевистского режима. Тем не менее, когда православные люди начинали протестовать, защищая свои святыни, их подавляли со всей жестокостью именно как политических заговорщиков, так, как если бы они выступили против «народной власти», используя силу оружия. Впрочем, если православные люди не препятствовали прямо надругательству над святынями, а ограничивались лишь петициями, то реакция властей бывала поначалу довольно «мягкой». Так, например, когда на имя председателя ВЦИК поступило ходатайство группы граждан села Троицкого Большого об отмене постановления Тверского губисполкома о передаче мощей (без указания чьих) в музей церковной старины, то жалоба эта в лучшем бюрократическом стиле была спущена вниз по инстанциям и в итоге Тверскому губисполкому было предложено «выслать в село Троицкое Большое толкового лектора-агитатора на предмет разъяснения крестьянам смысла мотивов решения Тверского исполкома по содержанию возбужденного вопроса, равно и декрета об отделении Церкви от государства и о вышеуказанных действиях и о настроении трудящихся масс поставить в известность»[17] вышестоящие инстанции. Оцените стиль. И при этом, оправдывая кампанию по изъятию мощей, большевики часто ссылались на мифическое «волеизъявление народа»!

Такое упорство было свойственно прежде всего самому Ленину и людям из его ближайшего окружения. Так, когда в марте 1919 года член братства св. Алексия М.Свет обратился к нему с письмом, в котором содержалась просьба отдать членам братства мощи св. Алексия, находившиеся в Чудовом монастыре в Кремле, то Ленин наложил резолюцию наркому юстиции: «Т. Курский! Прошу не разрешать вывоза, а назначить вскрытие при свидетелях»[18]. Именно эта ленинская резолюция, не включенная в Полное собрание сочинений вождя, легла в основу всей последующей кампании. Для новой власти было абсолютно принципиальным не просто лишить верующих возможности поклонения почитаемым святыням, но именно надругаться над ними. Поэтому процесс «изъятия» (который часто происходил в тайне от народа) любили снимать на пленку и, согласно распоряжению Ленина, «показывать это кино» по всей России. (50, 279). Именно такая участь, вопреки слезным мольбам святого Патриарха Тихона, постигла, в частности, мощи «игумена Русской земли» преподобного Сергия Радонежского, преподобного Саввы Сторожевского и многих других великих русских святых.

До осени 1920 года по России было произведено 63 вскрытия мощей святых[19]. Останки четырех святых были помещены в музеи. И только в восьми случаях при вскрытии мощей присутствовал народ[20].

Под предлогом подавления сопротивления изъятию церковных ценностей и вскрытию мощей святых большевистская власть начала новую широкую волну судебных процессов над священнослужителями и активными мирянами. Приведем лишь один из множества примеров.

26 апреля в помещении Политехнического музея в Москве начался громкий процесс по одному из таких дел. Дело разбирал революционный трибунал Москвы под председательством Бека. На скамье подсудимых – 17 человек самого разного сословного происхождения. Рядом с известными священниками – инженер и декадентский поэт, старый профессор-юрист и 22-летняя девушка. Приговор был объявлен в воскресенье 7-го мая. Трое маститых протоиереев и семеро мирян были приговорены к расстрелу. В отношении четверых приговор был вскоре приведен в исполнение. Трое подсудимых оправданы, трое – приговорены к различным срокам заключения.

Полное или хотя бы выборочное перечисление подобного рода случаев заняло бы немало места, превратившись в отдельную длинную статью. Вряд ли имеет смысл здесь переписывать научные монографии, в которых обо всем этом рассказывается, но ведь те, кто всерьез полагает, что Н. Сапелкин или Е. Спицын – настоящие историки, их, как правило, не читают! И что с этим делать?

Обратимся теперь к одной из самых известных страниц в истории гонений на Церковь со стороны большевистского режима (также начисто проигнорированной в статье Н. Сапелкина) – к судебному процессу над митрополитом Петроградским Вениамином. Здесь, как и в вышеописанных событиях вокруг Александро-Невской Лавры, также не могло быть и речи о каком-либо местном самоуправстве. Все было санкционировано центральной властью, имевшей одной из целей продемонстрировать видимость законности в преследовании Церкви. Подобного рода сфабрикованных процессов, имевших лишь формальный вид законного судебного разбирательства, в 1920-е годы в Советской России было немало. Но именно этот вошел в историю как одна из первых, совершенно одиозных и откровенных судебных расправ над людьми, абсолютно чуждыми какой-либо политической деятельности, вся вина которых перед новой властью заключалась лишь в том, что они «осмелились» отстаивать свою веру, не захотели предать Христа.

Необходимо особо подчеркнуть, что сам митрополит Вениамин никогда не выступал как какой-то политический враг Советской власти. В контексте разобранного у нас в первой части знаменитого письма Ленина к Молотову по поводу изъятия церковных ценностей якобы для помощи голодающим (в действительности для этих целей была использована лишь ничтожная часть изъятого) особенно характерно звучат слова известного обращения митрополита по этому именно поводу: «Я сам во главе молящихся сниму ризы с Казанской иконы Божьей Матери, сладкими слезами оплáчу их и отдам»[21]. Однако еще в середине января 1918 года он же направил Ленину письмо, в котором доказывал, что осуществление планируемого проекта декрета «Об отделении Церкви от государства» вызовет массовые стихийные волнения. Владыка оказался абсолютно прав, но тогда ни он, ни другие будущие мученики не представляли, насколько далеко готова зайти новая власть в осуществлении своих намерений.

Позиция митрополита касательно изъятия церковных ценностей была изложена им в заявлении, направленном в комиссию Помгола и заключалась в следующих пунктах:

1. Церковь готова пожертвовать для спасения голодающих все свое достояние;

2. для успокоения верующих необходимо, однако, чтобы они сознавали жертвенный, добровольный характер этого акта;

3. для этой же цели нужно, чтобы в контроле над расходованием церковных ценностей участвовали представители верующих.

При этом митрополит подчеркивал неприемлемость насильственного изъятия церковных ценностей, ссылаясь на соответствующие каноны.

В комиссии Помгола такая покладистость владыки поначалу встретила полное понимание и весьма радушный прием. Однако руководящих «товарищей» совсем не устраивала такая ситуация, в которой кампания по изъятию могла привести лишь к укреплению престижа и морального авторитета Церкви. Поэтому после консультации с вышестоящими инстанциями позиция комиссии коренным образом изменилась. Посланцам митрополита было сухо объявлено, что ни о каких «пожертвованиях», ни о каком участии представителей Церкви в контроле не может быть и речи. Церковные ценности будут изъяты в административном порядке. Удивляться тут не приходится, если вспомнить то, что писал Ленин в письме к Молотову, которое мы разобрали в первой части: ведь из него непреложно следует, что в действительности Церковь подвергалась ограблению вовсе не для помощи голодающим, а в решающей степени для создания «фонда», необходимого большевикам для достижения их политических целей!

Возмущение в связи с такой позицией властей не переходило в массовое ожесточенное сопротивление, пока кампания касалась небольших приходских храмов. Однако на очереди были главные, крупные соборы. И здесь в дело вступили обновленцы.

24 марта 1922 года в «Петроградской правде» появилось письмо за подписью 12-ти лиц, среди которых были будущие лидеры т.н. «живой церкви»: священники Красницкий, Введенский, Белков, Боярский и др. Авторы письма решительно отмежевывались от остального духовенства, укоряли его в контрреволюции, требовали немедленной и безусловной отдачи всех церковных ценностей. Но даже эти несколько иуд были вынуждены сквозь зубы признать, что, во избежание оскорбления религиозных чувств православных, участие их в контроле за изъятием все же необходимо.

На состоявшемся многолюдном собрании духовенства авторы письма получили дружный и жесткий отпор.

Пытаясь предотвратить кровавую развязку, митрополит приложил все силы к тому, чтобы компромиссное соглашение с властями было заключено. Обратившись к верующим с воззванием, он умолял их не сопротивляться насилию. В итоге изъятие ценностей было проведено повсеместно без особых эксцессов так, что это были вынуждены признать даже представители властей. Иными словами, спровоцировать внутрицерковный конфликт под предлогом сопротивления изъятию ценностей не удалось. Однако дальнейшие события сполна выявили подлинные цели безбожников и немногих предателей в самих церковных рядах: было образовано обновленческое «ВЦУ» («Высшее церковное управление») во главе с Введенским. И всегда кроткий владыка в полном соответствии с канонами применил свою духовную власть и выпустил постановление, в котором Введенский был объявлен находящимся «вне православной Церкви». Это постановление и было напечатано во всех газетах.

И тут, в злобной растерянности от такого шага владыки, «осмелившегося» отлучить от Церкви предателя и раскольника, богоборцы, что называется, прокололись и выдали себя с головой. Заголовки советских газет запестрели заголовками типа: «Карающий меч пролетариата тяжело обрушится на голову митрополита!» Как там формулирует Сапелкин? «Большевики никогда не вмешивались в жизнь Церкви»? Ну-ну… Из вышеизложенного, на наш взгляд, совершенно понятно, что изъятие ценностей здесь было лишь предлогом для поддержки обновленческого раскола с целью сменить церковное руководство. Так что вмешательство в жизнь Церкви, во внутрицерковные вопросы со стороны большевистского режима было ничуть не меньшим, чем со стороны нынешней политической власти на «незалэжной» Украине.

Через несколько дней Введенский и Петроградский комендант, чекист Бакаев явились к митрополиту Вениамину и поставили ему ультиматум: либо он отменит свое постановление о Введенском, либо против него и других духовных лиц под предлогом сопротивления изъятию церковных ценностей будет возбуждено уголовное дело, которое ничем хорошим для них не кончится. Митрополит ответил отказом и, предчувствуя трагическую развязку, отдал наиболее важные распоряжения по епархии, а также повидался с близкими друзьями и простился с ними. Вскоре он был арестован. Кроме владыки, по делу было привлечено 87 человек[22] – настоятели некоторых приходов, члены различных причтов, члены правления «Общества православных приходов» и др. Защищал владыку известный в городе адвокат Я.С. Гуревич.

Процесс начался 10-го июня 1922 года. Огромная толпа с раннего утра запрудила ближайшие улицы. Несколько десятков человек сосредоточенно молча, в благоговейной тишине стояли вокруг здания, в котором проходил процесс. Милиция поначалу не решалась их разогнать. При появлении митрополита почти все опустились на колени и запели молитву: «Спаси, Господи, люди твоя…» Помимо владыки Вениамина, другой замечательной личностью среди подсудимых был настоятель Троице-Сергиева подворья архимандрит Сергий (Шеин). Выделялись также председатель правления Общества православных приходов Петрограда профессор Ю.П. Новицкий, епископ Ладожский Венедикт (Плотников), настоятели почти всех главных церквей города, профессора Духовной академии, Богословского института, даже Военно-юридической академии и др. Были и просто случайные люди, подвернувшиеся милиции под руку во время облав или слишком громко протестовавшие при изъятии ценностей.

Зал вмещал около 3 000 человек и почти всегда во время процесса был полон.

Митрополита обвиняли в создании «преступного сообщества», которое представляли в роли организатора всех многочисленных беспорядков на почве насильственного изъятия церковных ценностей. Конкретно обвинение состояло из следующих пунктов:

1. Митрополит вступил в сношение и переговоры с Советом в Петрограде, имея целью добиться аннулирования или смягчения декретов об изъятии ценностей.

2. Он и его сообщники находились при этом в сговоре со всемирной буржуазией.

3. В качестве средства для возбуждения верующих против власти те же обвиняемые избрали распространение среди населения копий заявлений митрополита в комиссию Помгола.

Иными словами, обвинение считало преступлением со стороны владыки даже контакты с советскими органами власти, а также распространение материалов, опубликованных в советских газетах! Абсурдность обвинений была очевидна всем, даже обывателям, не сведущим в тонкостях юриспруденции.

Целью обвинителей, как можно понять, не было физическое уничтожение митрополита. На допросах они стремились выяснить, кто помогал ему распространять заявление в комиссию Помгола, а также кто был реальным вдохновителем и автором текста. Если бы владыка стал называть имена, сдавать своих, каяться перед властями, его бы, конечно, «простили», довольствовавшись его моральным унижением. Но он спокойно и с достоинством отвечал на все вопросы, приписывая главную роль себе, как оно, собственно, и было на самом деле. При всем хамстве обвинителей и явной надуманности обвинений, если бы суд был объективен, это была бы необычайно выигрышная позиция. Так же вели себя и другие обвиняемые. Явно заказное дело начинало разваливаться как карточный домик. Тем более, что вызванные «свидетели» постоянно путались в показаниях, отвечая на вопросы адвоката. Более того: один из них, обновленец Боярский, один из подписавших заявление в «Петроградской правде» от 24 марта, впоследствии перешедший таки в раскол, вместо того, чтобы свидетельствовать против митрополита, неожиданно выступил с его горячей апологией, окончательно спутав все карты следствия. А другой свидетель – профессор Егоров – подробно изложил всю историю переговоров с «Помголом», после чего стало ясно, что обвинению вообще не на чем основываться. (По инициативе обвинения Егоров после этого был переведен из свидетелей в обвиняемые – случай абсолютно беспрецедентный в мировой судебной практике»!) Но не таково было большевистское «правосудие», чтобы вместо запланированного морального унижения «церковников» смириться с собственным поражением.

Главную, убийственную для митрополита, роль среди «свидетелей» сыграл обновленец Красницкий, решительно подтвердив все лживые наветы так называемого «обвинения».

«Вы спрашиваете, где преступная организация? – восклицал в прениях один из обвинителей. – Да ведь она перед вами! Эта организация – сама Православная Церковь, с ее строго установленной иерархией, принципом подчинения низших духовных лиц высшим, с ее нескрываемыми (?!) контрреволюционным поползновениями». Комментарии излишни.

«Допрос его (митрополита – В.С.) у всех в памяти, – говорил защитник Я.С. Гуревич. – Ни для кого не секрет, что в сущности в тяжелые часы этого допроса дальнейшая участь митрополита зависела от него самого. Стоило ему чуть-чуть поддаться соблазну, признав хоть немногое из того, что так жаждало установить обвинение, и митрополит был бы спасен. Он не пошел на это. Спокойно, без вызова, без рисовки, он отказался от такого спасения. Есть ли среди присутствующих способные на такой подвиг? Вы можете уничтожить митрополита, но не в ваших силах отказать ему в мужестве и высоком благородстве мысли и поступков…

О лживых «свидетелях»-обновленцах защитник сказал: «Принуждение не создает и не уничтожает убеждений. “Обновленческая” церковь, происшедшая с разрешения и при “благословении” атеистического начальства, искренних христиан, даже из фрондирующих элементов, привлечь не может. Народ еще может поверить богатому и властному Савлу после того, как, превратившись в Павла, по своей охоте променяет он свое богатство и положение на рубище нищего, на тюрьму и муки гонения. Обратные превращения не только не создают популярности, но клеймятся. Люди, ушедшие из “стана погибающих” в лагерь ликующих, да еще готовящие узы и смерть своим недавним собратьям, – кто пойдет за ними из истинно верующих? Не сбудутся ожидания гражданской власти найти такого “союзника”»…

О самом обвинении: «Митрополиту вменяют в вину факт ведения переговоров с гражданской властью… Но, если это – преступление, то подумали ли обвинители, какую роль они должны отвести при этом Петроградскому совету, по почину которого эти переговоры начались, по желанию которого продолжались и к удовольствию которого закончились?..

Если ради вашего торжества надо устранить подсудимого – он погиб, даже независимо от объективной оценки предъявленного к нему обвинения. Да, я знаю, таков лозунг. Но решитесь ли вы провести его в жизнь в этом огромном по значению деле? Решитесь ли вы признать этим самым перед лицом всего мира, что этот судебный процесс является всего лишь кошмарным лицедейством?»

После завершения речи адвоката Гуревича раздались громкие, долго не смолкавшие овации. Аплодировала не только «вольная» публика, но даже и рядовые коммунисты, согнанные в зал по разнарядке для поддержки обвинения. Такова была сила правды, моральной правоты, которая всеми ощущалась на стороне митрополита.

В коротком последнем слове митрополит Вениамин сразу отреагировал на то, что обвинители в своих речах именовали его «врагом народа». «Я – верный сын своего народа, - говорил владыка, - я люблю и всегда любил его! Я жизнь свою ему отдал, и я счастлив тем, что народ, вернее простой народ, платит мне той же любовью, и он же поставил меня на то место, которое я занимаю в Православной Церкви». Остальное отпущенное ему время митрополит потратил на доказательства полной невиновности своих собратьев. Одно из его утверждений показалось ему недоказанным. По этому поводу он с тихой улыбкой заметил: «Думаю, что в этом отношении вы поверите мне без доказательств. Ведь я, по всей вероятности, говорю сейчас публично в последний раз в жизни. Человеку же, находящемуся в таком положении, принято верить на слово!» Весь зал благоговейно молчал, потрясенный необычайно нравственной мощью обреченного архипастыря. Последними словами митрополита были: «Слава Тебе, Боже! Слава за всё!» В аналогичном ключе выступали и другие подсудимые.

Приговор был оглашен 5 июля вечером. Десять человек были приговорены к расстрелу. Остальные – к различным срокам заключения. По результатам «судебного расследования» в отношении Патриарха Тихона было решено возбудить уголовное дело. Шести подсудимым кассационный суд заменил смертный приговор долгосрочным заключением. В ночь с 12 на 13-е августа 1922 года четверо – митрополит Вениамин, архимандрит Сергий, Новицкий и Кошкаров были вывезены в пригород Петрограда и расстреляны.

Процесс над митрополитом Вениамином и другими православными непреложно выявил, во-первых, полную ложность и надуманность обвинений, необычайную слабость доказательной базы. Вынесенный, несмотря на это, смертный приговор ясно продемонстрировал заказной характер процесса. Во-вторых, стало совершенно ясно, что обновленческий раскол напрямую инспирирован и поддерживается большевистской властью, которая (вопреки новой лжи нынешних необольшевиков) грубо вмешивалась во внутреннюю жизнь Церкви. Власти, по сути, прямо продемонстрировали (это было прямо продекларировано во время процесса), что именно Церковь как таковая является для них заклятым врагом, а изъятие ценностей было лишь предлогом для преследований. «Вина» Церкви заключалась уже в самом ее существовании. Эта «невольная» проговорка, демонстрация на суде подлинных, скрытых пружин обвинения неопровержимо продемонстрировала воинствующе богоборческий характер большевистского режима. В-третьих, всем (даже рядовым коммунистам) было очевидно, что новые мученики за дело Христово в моральном плане несоизмеримо выше своих гонителей.

* * *

Перейдем теперь к вопросу о статистике репрессий против Православной Церкви. При всех расхождениях, которые всегда бывают среди исследователей, здесь, в общем и целом, к настоящему времени наблюдается все же некое единообразие. Результаты многочисленных исследований прошлых лет сведены воедино в наиболее авторитетном современном источнике – базе данных по новомученикам, ведущейся в течение ряда лет в ПСТГУ (Православном Свято-Тихоновском Гуманитарном Университете). Согласно этой базе, общее число православных людей (клириков и активных мирян, а также родственников священнослужителей), репрессированных за все годы гонений, исчисляется сотнями тысяч, а убитых (расстрелянных по приговору суда либо ОСО (т.н. Особого совещания, при котором приговор выносился заочно вне всякой судебной процедуры)), ставших жертвами бессудной расправы в годы Гражданской войны и «военного коммунизма», замученных в застенках ЧК-ОГПУ-НКВД и т.д. – десятками тысяч, стремясь к цифре примерно в 120 – 130 тыс. человек. В целом ряде случаев точно установить судьбу человека не так просто, так что работа будет вестись еще долго. Сейчас можно с уверенностью говорить лишь о порядке жертв богоборческого террора, а не о точных цифрах. Пик репрессий приходится, как известно, на 1937-38 гг. Согласно графику репрессий, приведенному в базе данных ПСТГУ, число арестовправославных священнослужителей и мирян в эти годы – 162 500 чел., а число расстрелянных – 89 600 чел. Интересно, что помимо 1943-46 гг., когда в связи с войной Сталин инициировал существенные послабления в отношении Церкви, резкий спад репрессий наблюдается в моменты смены руководства советских карательных органов (Ягоду сменяет Ежов, Ежова Берия и т.д.). Более-менее точные данные есть по архиереям. Исследователи ПСТГУ утверждают, что всего за годы гонений репрессиям подверглось где-то в районе 400 епископов, из них были расстреляны или скончались в заключении не менее 300. Приводимые нами цифры берутся по самой нижней планке, ибо среди исследователей нет абсолютного единства по данному вопросу. На свободе к 1941 году оставалось всего 4 архиерея. Подробное исследование по вопросу об изменениях в составе русского епископата читатель может найти в книге Л.Л. Регельсона «Трагедия русской Церкви».

Источниками информации для базы являются:

· архивные документы: документы из Центрального Архива ФСБ РФ, ГА РФ, а также документы местных городских архивов и краеведческих музеев, других государственных и частных хранилищ;

· письма и записанные устные воспоминания родственников погибших;

· ранее опубликованные печатные материалы (статьи, научные сборники, монографии и т.д.);

· неопубликованные рукописи; аудио- и видеозаписи; материалы, собранные сотрудниками ПСТГУ и присланные отдельными исследователями-энтузиастами.

О некоторых источниках следует сказать отдельно. Во-первых, это многотомный труд игумена Дамаскина (Орловского) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия». В нем собраны бесценные документальные свидетельства о жизни и смерти конкретных подвижников, павших жертвами большевистского террора. Во-вторых, знаковый трехтомник Петра Паламарчука «Сорок сороков»[23], содержащий практически исчерпывающие сведения о судьбе московских храмов и монастырей. В нем автор, в частности, приводит такие характерные цифры. В 29 монастырях, находившихся внутри современных границ гор. Москвы (данные берутся по состоянию на середину 1990-х годов – В.С.) было 145 церквей с 241 престолом и 16 часовен. Все эти монастыри были православными. К началу 1930-х гг. все они были закрыты. К 1990 г. действовал один монастырь (Свято-Даниловский, открыт к празднованию Тысячелетия Крещения Руси в 1988 г. – В.С.); всего же были открыты для богослужения в московских монастырях (считая храмы Даниловского и бывшие монастырские, ставшие приходскими) 47 храмов с 96 престолами. 33 церкви с 67 престолами были закрыты (в том числе 2 часовни). 66 церквей с 88 престолами разрушены (в том числе 13 часовен). Полностью разрушено 4 монастыря. Напомним, это данные лишь по московским монастырям и монастырским храмам. Из приходских же храмов только в Кремле за годы большевистского режима было разрушено 9 храмов, закрыто 10. Общее же число московских храмов, закрытых в советские годы, приближается к 400.

Таким образом, вся совокупность научных трудов и первичных источников по данной проблеме начисто опровергает антиисторические построения Сапелкина и ему подобных, рассчитанные на полных невежд.

Святые Новомученики и Исповедники Российские, молите Бога о нас!

Владимир Семенко

Окончание следует

Выступление общественного деятеля, публициста К.А. Фролова

Выступление общественного деятеля, журналиста С.Моисеева

Доклад писателя и журналиста В.П. Семенко

АЛЕКСЕЙ ОБОЛЕНСКИЙ

В прошлом году прошла незамеченной весьма показательная дата — минуло четверть века с начала расследования трагических событий лета 1918 года и, соответственно, вопроса принадлежности так называемых «екатеринбургских останков».

И надо сказать, что к сожалению, нынешнее следствие за столь внушительный отрезок времени не только не сумело установить истину в столь важном вопросе, но, идя на поводу единственной избранной им версии, скорее, отодвинулось назад гораздо далее, чем только что приступившие к расследованию белогвардейские следователи в июле-августе 1918 года.

В дни 100-летия расстрела Царской семьи в Екатеринбурге, на проходившем там же заседании Священного Синода, вопреки давно и упорно ожидаемому в определенных кругах решению о признании «екатеринбургских останков» святыми мощами, признания не только не произошло, но даже сам вопрос не выносился для обсуждения на повестку дня.

Очевидно, что огромный комплекс материалов, доказывающих несовместимость исторических фактов и состояния останков с их принадлежностью к семье Императора Николая II, которые были посланы нашей группой (и не только) в Следственный Комитет России и Патриархию, подвигли архиереев усомниться. Ибо признать ложные останки за святые мощи — гораздо больший грех, чем продолжение расследования до тех пор, пока не останется ни малейших сомнений.

Начнем с т.н. историко-архивной экспертизы, о безукоризненном выполнении которой постоянно напоминается общественности в статьях и интервью.

Во-первых, совершенно не соответствует действительности следующее утверждение «Что же касается исторической экспертизы, то на основании обнаруженных источников нами была полностью восстановлена картина преступления. Наиболее важные из этих документов представлены сегодня на сайте Государственного архива Российской Федерации».

Хорошо известно, что только в ГА РФ имеется целый комплекс источников, не представленных в электронной подборке и вообще мало известных широкой общественности. Например, это, ни много ни мало, целый фонд: «Материалы следствия об убийстве Николая II, членов семьи Романовых и их окружения». И еще один фонд — «Опись документов императора Николая II за 1895-1996 гг.».

А вот и вовсе детективная история. Часть документов в фонд 601/2 была передана в ГА РФ в начале 1990-х из архивов КГБ в виде единой коллекции документов, но была почему-то (!) в нарушение всех существующих архивных норм, там раскассирована и рассредоточена в различные фонды. Вот, слова из книги историка Л. Лыковой:«Только в 1994 г. стало известно о документах следователя Н.А. Соколова по расследованию гибели Царской Семьи, сохранившихся в архиве КГБ, тогда же состоялась передача этих уникальных материалов в ГАРФ. Документы, переданные из Центрального архива КГБ в ГА РФ, были объединены в единый комплекс — «Коллекцию». Но позже Коллекция была расформирована и документы вошли в опись 2 фонда 601». О передаче той же «Коллекции» пишет и историк С. Фомин: «Примечательно также, что вопреки всем нормальным архивным правилам, документы, попавшие в ГАРФ из архива КГБ, были там включены во вторую опись 601 фонда без какого-либо обозначения своего происхождения. Один из тех, кто прикрывал эту акцию передачи, был тогдашний директор ГА РФ С.В. Мироненко».

Надо отметить, что переданная в ГА РФ из архивов КГБ «коллекция» содержала весьма примечательные документы. Например, до сих пор не изучена история появления на свет подложных воспоминаний Великой Княжны Татьяны Александровны, датированных 1945 годом и входивших в эту «коллекцию»: «Воспоминания великой княжны Татьяны (подложные). Фотокопии».

Далее, в том же ГА РФ,  например, лежит комплекс источников под заглавием: «Документы архива Министерства Иностранных Дел Великобритании о смерти императора Николая II и других членов российской императорской фамилии. Ксерокопии». Судя по всему, об этих документах речь идет в данной статье, и переданы в ГА РФ они были лишь в 1999 году. Однако интерес для исследователей и официального следствия они представляют несомненный: «Недавно рассекреченные файлы, собранные с большим личным риском со стороны британских дипломатов и секретных агентов, вчера были переданы министром иностранных дел Робином Куком его российскому коллеге Игорю Иванову на церемонии в МИД. Они содержали сотни документов из британских архивов о смерти последнего царя и его семьи от рук большевиков. В ходе обмена документами г-н Кук и г-н Иванов подписали меморандум о сотрудничестве между архивами двух министерств иностранных дел. По словам представителя министерства иностранных дел, многие британские документы об убийстве семьи Романовых были классифицированы как «совершенно секретные» до этого момента. Они содержат обширную шифрованную переписку между министерством иностранных дел и его представителями на месте событий с 1918 по 1920 год. В числе этих документов и переписка между королем Джорджем, двоюродным братом Николая и тогдашним министром иностранных дел А.Д. Бальфуром».

Но, как несложно догадаться, уважаемые читатели, в подборке материалов по убийству, опубликованной ГА РФ и бесконечно анонсируемой сторонниками признания подлинности «екатеринбургских останков», эти документы так же не представлены.

Во-вторых, несмотря на заявления наших критиков о всестороннем изучении следственного дела Н. Соколова, был изучен далеко не весь комплекс источников. Об этом, в частности, упомянул и Е. Пчелов в своем интервью. Так, например, один из томов следственного дела Н. Соколова (Т. X) хранится в библиотеке Фонда Генри Форда в Детройте (США), и существуют определенные сложности в получении материалов этого тома в силу особенностей тамошнего хранения.

В-третьих, есть документы по делу Романовых и в других архивах стран Запада. В британском королевском архиве: «Various reports of investigations into the circumstances of the murders of Tsar Nicholas...». Есть источники и в испанских архивах.

В-четвертых, на конференции в Сретенском монастыре бывшим начальником Управления регистрации и архивных фондов ФСБ России В. Христофоровым утверждалось, что НКВД/НКГБ в 1940-е годы не проявляло никакого интереса к делу Романовых и не вело собственных расследований. Более того, в фондах архивов ФСБ не обнаружено и документов, косвенно говорящих о работе НКВД и Кобулова в этом направлении.

Однако, надо отдать должное в этом конкретном случае сотрудникам ГА РФ — в свободном доступе фондов архива хранится «Переписка по выявлению документальных материалов о судьбе последней царской семьи Романовых  (декабрь 1945 года на 43 листах)». 

Совсем недавно на страницах «Московского Комсомольца» была неожиданно затронута тема о документах 1940-х годов и о возможности проведения в те годы заместителем наркома НКГБ Б. Кобуловым т.н. «операции «Крест», в ходе которой, по мнению некоторых исследователей, было организовано захоронение в Поросенковом Логу.

«Никаких документальных подтверждений «операции «Крест» не было и нет. Действительно, в конце Великой Отечественной войны у советских спецслужб появился интерес к Российскому императорскому дому. Но объясняется он очень просто: когда Красная Армия вступила на территорию Третьего рейха и его сателлитов, СМЕРШу были поручены поиск и конфискация любых ценностей, принадлежащих находившимся за границей членам Дома Романовых. В связи с этим спецслужбы в 1944 году и затребовали документы, относящиеся к этой теме. Какие-либо данные о том, что поиски ценностей были связаны с посмертной судьбой останков, в архивах отсутствуют».

Но и это утверждение автора статьи не соответствует действительности. Весной 1945 года генерал Кобулов еще не занимал пост Начальника Главного управления советским имуществом за границей и, соответственно, не мог заниматься вопросами «поиска ценностей». В 1945 году он еще был заместителем наркома НКГБ. Более того, о возможном направлении изысканий генерала Кобулова может отчасти говорить запрос в архивы секретариата НКГБ, который охватывает значительно более широкий круг аспектов, нежели возврат мифических «романовских сокровищ».

Секретариат НКГБ тогда запрашивал:
а) Альбомы с фотографиями Семьи;
б) Книги «Последние дни Романовых» и «Убийство Царской Семьи» Н. Соколова;
в) Дело о семье бывшего царя Николая II 1918-1919. Эти дела, насколько нам известно, вообще не публиковались;
г) Материалы отряда особого назначения по охране бывшего царя Николая II;
д) Книгу для записи дежурств членов отряда особого назначения по охране бывшего царя Николая II;
е) Директор ЦГИА Максаков тогда же рекомендовал НКВД привлечь к разбирательству Петра Ермакова. 

Заметьте, все перечисленные материалы даже не рассматривались ни привлеченными к делу историками, ни самим следствием! Во многом потому, что, как уже говорилось выше, руководством архивов ФСБ заявлялось об их якобы отсутствии. Как не рассматривались следствием и все альтернативные версии, связанные с возможным спасением части членов Царской Семьи или убийства и последующего уничтожения останков, совершенных при иных обстоятельствах, нежели описываемые в «Записке» Юровского-Покровского, атрибуция которой вызывает массу вопросов у специалистов.

Перейдем теперь от историко-архивной экспертизы к экспертизам генетической, антропологической и стоматологической. И тут вопросов к официальным экспертам и следствию возникает еще больше.

Единственным источником информации по этим, совершенно не секретным, экспертизам стала конференция в Сретенском монастыре в ноябре прошлого 2017 года, где делались краткие доклады на тему проводимых исследований. Но даже по этой краткой информации было видно, насколько некачественно эти исследования проводились.

В результате, единственное доказательство, которым размахивают, как флагом официальные эксперты, стала на сегодня (как, впрочем, и в предыдущие годы) экспертиза ДНК. Причем ее результатов, так же как и всего остального, никто никогда не видел, за исключением опубликованных недавно Фондом имени святого Василия Великого экспертиз 1990-х годов.

Но одним из самых главных является вопрос по экспертизе останков двух сожженных дотла трупов. Сами же эксперты утверждают, что эти трупы сжигали в течение 3-х часов при температуре не менее 200-300, а некоторые и выше, градусов. Однако же существуют совершенно официальные исследования известных и маститых генетиков, предъявленные нами следствию и Церковной комиссии, которые говорят о том, что если материал находился под воздействием температуры 200 градусов С в течение более, чем одного часа, то получить правильный результат при экспертизе ДНК НЕВОЗМОЖНО! Таким образом, встает очень большой и серьезный вопрос — как при таком раскладе эксперты получили нужный результат? И этот вопрос остается открытым.

К этому хочется добавить еще одно замечание. Когда проводилась экспертиза ДНК двух зубов, найденных отдельно в захоронении 1991 года, этих зубов, не подвергавшихся никакому воздействию огнем, экспертам для проведения экспертизы почему-то не хватило. Зубы были просто уничтожены без всяких результатов. А один неполный зуб из костра, после обработки температурой в 300 градусов в течение 2-3 часов, оказался вполне пригодным.

Кроме того, из материалов следственного дела следует, что часть останков из Поросенкова Лога была подвержена т.н. «торфяному дублению». Так, в «Протоколе дополнительного осмотра извлеченных из ямы под мостиком останков от 23-25 июля 1991 года (приведен в Заключении №01/нт от 30.06.1993 г.) указано: «Мягкие ткани обнаружены на скелетах №№ 1-3, 5-9. Находятся в стадии торфяного дубления…». А из этого вытекает вывод, зафиксированный в действующих в нашей стране методических указаниях по проведению судебно-медицинских экспертиз: «Проведение судебно-генетического и судебно-биологического исследований трупов, подвергшихся действию торфяного дубления, не целесообразно, так как гумусовые кислоты разрушают как ДНК, так и белки, определяющие антигенные характеристики трупа».

Я уже не говорю о том, что останки Императора Александра III и Великого Князя Георгия Александровича, эксгумированные в Петропавловском соборе для сравнения ДНК находились в столь ужасающем состоянии, будучи подвержены не только посмортному бальзамированию, но и долговременному воздействию воды при затоплении захоронений, что само их использование для проведения экспертиз более чем сомнительно. Об этом нами неоднократно писалось.

Таким образом, мы ясно видим, что экспертизы ДНК не выдерживают критики даже при самом первом поверхностном изучении дела.

Тщательное изучение исторических материалов показало, что и Государь, и его Супруга, усиленно лечили зубы перед расстрелом. Царь посетил стоматологов (Сергея Кострицкого и Марию Рендель) 14 раз только за последние полтора года жизни, а Царица за два последних года посетила стоматолога Кострицкого 9 раз. И после этого они оба ни разу не пожаловались на зубную боль или какой-либо дискомфорт в полости рта. Однако состояние зубов черепов №№ 4 и 7, приписываемых Императору и Императрице, соответственно, просто ужасающее. Так, у черепа № 4 имеются практически все возможные заболевания полости рта — от простого кариеса до хронического остеомиелита, а у черепа № 7 мы наблюдаем 14 (!!!) первичных кариесов и еще несколько кариесов вторичных вокруг старых пломб. Подобное состояние полости рта дало основание тем же официальным экспертам в 1998 году сделать заключение о том, что люди, которым принадлежали черепа №№ 4 и 7, не имели доступа к стоматологическому лечению в течение нескольких лет до смерти!

Как соотносятся эти «несколько лет до смерти» и 4,5 месяца с 3 марта 1918 года, когда Мария Рендель последний раз лечила зубы Государю?!

В тоже время все эксперты единогласно признают лечение Кострицким зубов Императрице осенью 1917 г. Но вместе с этим все же они на голубом глазу соглашаются с выводами о том, что череп № 7 не получал стоматологической помощи на протяжении ряда лет.

Хочется рассказать и об экспертизе «фотоналожения и пластической реконструкции». В первом случае, эксперты упорно не пожелали замечать, что у Государя вместо густой шевелюры на затылке имелась обширная залысина, а потому границы черепа, по сути, не совпадали вообще никак. Во втором случае эксперты при том, что пластическая реконструкция должна производиться только на черепах в идеальном состоянии и для чистоты эксперимента желательно, чтобы эксперт не знал и не видел лица, которое у него должно получиться, не погнушались проводить пластическое восстановление лица одного из черепов по одной лобной кости! Ну, а у черепа № 4, признав во всеуслышание, что его лицо получилось вообще не похожим на Николая, приделали характерные усы, бороду и прическу (практически загримировав его, как гримируют любого актера) и показали, что теперь он стал очень похож!

Нельзя не вспомнить и о сравнении подбородка черепа № 4 с фотографиями Государя. Эта экспертиза оказалась и вовсе сфабрикована на все 100%. При проверке трех фотографий, которые были представлены в качестве «доказательств», выяснилось, что две из них непригодны для идентификации в принципе, а одна оставшаяся просто отретуширована для достижения требуемого от экспертов результата. При предъявлении оригинала этой фотографии, а также исследовании других фотографий, выяснилось, что результат получается прямо противоположный объявленному официальной экспертизой.

Абсолютно так же получилось и с выводами относительно пресловутых «двух сабельных ударов», когда официальные эксперты на протяжении долгих десятилетий «искали» следы от ранения, полученного Николаем Александровичем в японском городе Оцу в 1891 году, сначала с левой стороны черепа, а потом нашли в лобно-височной области черепа № 4 справа, в то время, как само ранение приходилось на правую затылочно-теменную область головы тогдашнего Наследника русского престола.

К глубочайшему сожалению, при отсутствии открытых публикаций выполненных экспертиз, в том числе в научных рецензируемых изданиях, их публичного обсуждения в ходе научных дискуссий, доверия общественности, как к результатам и авторам самих экспертиз, так и к выводам, сделанным следствием, никогда не будет.

Было официально заявлено и владыкой Тихоном и представителями СК, что все материалы исследований будут опубликованы в серьезной рецензируемой научной периодике и доведены до широкого круга заинтересованной общественности. И что же мы видим? Ни одной публикации спустя годы так и нет. Есть только публикации ряда интервью для «Народной Линии» и сайта «Православие.ру», взятых А.Д. Степановым. Заметьте, сами же интервьюируемые потом печатно заявляли о том, что их слова ни в коем случае нельзя воспринимать как официальные заявления. Это относится к экспертизам гг. Попова и Трезубова.

Полтора года прошло с публикации экспертиз, проведенных мной совместно с Э.Г. Агаджаняном и Л.Е. Болотиным. И скоро год, как завершил свою работу Ю.А. Григорьев. Их итоги были незамедлительно переданы и в Церковную комиссию, и в СК РФ, не говоря уже о многочисленных публикациях.

Как мы все знаем ни одной мало-мальски аргументированной полемической публикации, выходящей за рамки аргументации «Сам дурак» за это время не последовало. Нет и ни одного официального ответа от упомянутых церковной и государственной структур.

Ну что же, молчание — знак согласия. И думаю, я не сильно погрешу против истины, сказав сегодня, что мы можем совершенно утвердительно заявить: «екатеринбургские останки» не имеют и никогда не имели никакого отношения к Семье последнего русского Императора.

Выступление писателя, историка И.А. Симоновой

Заключительное слово В.В. Бойко-Великого