К Богу ведут три дороги: раба, наемника и сына. Когда человек воздерживается от грехов «страха ради мук», это безуспешно и бесплодно, таков путь раба, которым руководит страх перед наказанием. В этом страхе нет очень важного элемента: любви к правде и истине. Важно не только не грешить, но иметь отвращение к греху. И Господь говорит: «Милости хочу, а не жертвы».
Второй вид страха – страх слуги, при котором боятся упустить оплату за труд. Труд наемника лишает настоящей радости и любви. А ведь только они – основа жизни в Царствии Небесном.
Бог хочет, чтоб мы шли к Нему путем сыновним , то есть из любви и усердия к Нему вели себя честно и наслаждались бы спасительным соединением с Ним в душе и сердце. Лишь сыновнее служение не боится ни наказаний, ни потери награды. Сын отдает сердце своему отцу и более всего боится его чем-то огорчить. Высшая радость для него – делать приятное отцу небесному, хотя бы это стоило жертв, страданий или смерти тела. Как говорит старец Силуан: «Надо жить в страхе, потому что должно бояться, как бы не оскорбить Бога даже каким-либо плохим помыслом. Мы можем ничего не бояться, кроме греха, потому что из-за греха теряется благодать, а без благодати Божией погонит враг душу. Как гонит ветер лист сухой или дым».
Без страха Божия нельзя верно устроить свой духовный путь на земле. Священное Писание учит, что сей самый страх Господень научает премудрости (Притчи 15,33), отводит от зла (16, 6), ведет к жизни (19, 23). Однако это не ужас перед наказанием. Бог не следит и не наблюдает за нами, но мы можем легко причинить Ему боль. На вопрос: «Что такое страх божий?» исчерпывающий ответ дает Библия на латинском языке – Вульгата. Греческое с лово «фовос» (страх) – по латыни это и pavor, и metus, и terror, но есть еще слово timor, и именно этим последним переводится слово «фовос», когда речь идет о страхе Божьем. Timor– это радостная робость, или страх причинить боль, обидеть, страх потерять. Это очень важно понять. Чтобы наша духовная жизнь и наша жизнь в целом стала нормальной.
Я боюсь волка или носорога, но я, когда вижу птиц в саду, тоже боюсь, но боюсь спугнуть их громким голосом или резкими движениями. Кто-то боится маму, потому что она может выпороть, а кто-то другой боится свою маму огорчить или расстроить. Вот где кроется разница между чисто человеческим страхом и тем страхом Божьим, который есть для нас всех сокровище драгоценнейшее.
Вот почему преклоняют колени христиане, выражая не рабскую зависимость, покорность или страх, а совсем другое чувство – восторг: «Яко возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси» (Пс. 103).
Это чувство пережил всякий врач, который видел безнадежного ребенка выздоровевшим, всякая мать, встретившая своего сына после войны живым…
И любовь, и благодарность, и счастье, и ощущение Его присутствия рядом, в общем полнота – вот что такое коленопреклонение, не что другое, во всяком случае, - не страх. «Мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее… В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин 4. 16-18).
Те сердитые православные молодые люди 90-х годов, для которых религия связана прежде всего со страхом перед Уставом, перед тем, как бы не нарушить пост или не совершить какого другого греха, мрачные, суровые, внешне похожие на иноков и монашек, выбрали сегодня путь раба. Понятно почему: мы в советское время слишком долго были рабами, поэтому избавиться от рабской психологии нам трудно, даже почти невозможно. Но это необходимо, иначе потеряем веру, как потеряли ее наши прадеды и деды, отказавшиеся от Бога, ибо в Боге видели несвободу. Понять их можно.
Безбожники конца позапрошлого века, которые уезжали в глубинку, становились там земскими врачами, акушерками и учителями, были тысячу раз ближе к Иисусу, чем надутые охотнорядцы и чиновники, не пропускавшие ни одной обедни. Но эти юноши и девушки нашего прошлого, которые могли бы стать настоящими святыми, в сердце говоря с Богом, увы, отвергали Его умом. А ведь на самом деле отвергали они не Бога, п только рабский к Нему путь. Так зачем же мы теперь снова сворачиваем на эту тупиковую дорогу?
Как часто мы сами иногда пугаем друг друга тем, что Бог за что-то накажет. «Бог наказал», - говорим мф о людях, у которых что-то случилось, если считаем, что они заслуживают наказания. Получается, что мы боимся Бога, как греки – Зевса, и при этом не замечаем, как сами становимся язычниками.
И тем не менее, религия, основанная на страхе, чем-то привлекательна. Недавно вышла книжечка под названием «Рассказы сельских священников».
На обложке чудная церковь, утопающая в купах деревьев, сельская дорога, изгородь, одним словом, русская идиллия. А внутри?
Рассказывается, как на Ильин день одна женщина, лишь только заблаговестили к обедне, отправилась в поле вязать снопы. На другой день вечером ехала она на телеге, лошадь чего-то испугалась, бросилась из всей силы бежать. Женщина упала, и колесо телеги так сломало ее, что «страшно было взглянуть: кожа с ноги была содрана, кость переломлена, грудь истерзана, лицо руки, одним словом – все изувечено». И умерла без покаяния.
Молодой мужик , уже женатый, не слушался родителей, пил и проч; отец стал журить его, тот хотел ответить что-то резкое, но не успел, оперся на окно, «от сильного натиска стекло лопнуло, разбилось и обрезало руку Алексею повыше кисти; кровь ручьем полила2. Прошло шесть дней – несчастный скончался.
У одной бедной вдовы был сын, в день Покрова поехал он работать, и его «во врем я работы завалило глиной до смерти».
И т.д., и т.д.
Что же хочет сказать нам составитель? Зачем еще раз нам предлагается путь раба?
Если в религию добавлена изрядная доля страха, ее можно с успехом использовать как инструмент. В первую очередь в целях удержания общества под пятой той или иной власти. При ее помощи можно манипулировать общественным сознанием, удерживать людей от нежелательных шагов. Так уже было.
Это всегда приводит к развитию сначала к полной религиозной индифферентности, затем к взрыву безбожия и тут же появлению новых исповеданий и новых религий.
Но надо понимать, что подобные книги издаются вполне честными людьми и без каких бы то ни было дурных замыслов. Не в том беда, что их издатели кем-то наняты, а в том, что и они, а зачастую и мы сами, хотим быть рабами. Но именно несвобода, сковывающая наши сердца, мешает нам чувствовать Иисуса, в Церкви мы видим установления, требования, запреты и не чувствуем Его опаляющего присутствия и радости.
Священник Георгий Чистяков
