В последнее время мы часто слышим, что наша экономика развалена, что заниматься предпринимательской и хозяйственной деятельностью в нынешней России невозможно. А дальше будет еще хуже. Конечно, проблем в национальной экономике, хоть отбавляй, но известно немало примеров успешной предпринимательской деятельности русских православных людей. Поэтому самое разумное - дать слово самим предпринимателям.
И первое слово - известному бизнесмену и общественному деятелю Василию Вадимовичу Бойко-Великому
Мои университеты
- Уважаемый Василий Вадимович, Вы известный человек. Ваши общественные инициативы уже не раз вызывали бурную дискуссию в обществе. Но для начала расскажите, пожалуйста, о себе? Как говорится, каковы «Ваши университеты»?
- Родился я в Москве. Отец - ветеран войны, директор НИИ «Информации и технико-экономических Исследований тракторного и сельскохозяйственного машиностроения». Он всю жизнь работал в области информатики и в конце 60-х годов ему предложили создать институт. Вначале он был заместителем директора, затем около 12-ти лет проработал директором этого отраслевого института. Мама работала в Институте имени Курчатова.
Учился я в обычной школе, в Щукино. Школа была нормальная, не очень плохая, но и не очень хорошая. Учителя были разные: были хорошие, были и такие, так сказать более простые. Вот недавно вспоминал, - хороших учителей имя и отчество помню, а тех, которые меньше нравились, не помню, хотя память у меня хорошая. В детстве и юности мечтал стать конструктором самолетов, авиаконструктором.
- Почему?
- Ну, как-то много читал про наших военных летчиков Кожедуба, Покрышкина, их воспоминания, воспоминания авиаконструктора Яковлева. Про Сталина он, кстати, очень хорошо отзывался и главное объективно. Хотя Сталин под конец, уже в 50-х годах многие его модели заворачивал, продвигал МИГи.
Потом ситуация как-то изменилась, стал читать популярные книжки по физике, увлекла наука, решил стать физиком-теоретиком. Но уже учился к тому времени в физмат-школе при МАИ. МАИ был недалеко от дома, и в школе при нем я проучился три года: 8, 9 и 10 класс.
- Но поступили все-таки не в МАИ?
- Нет. В МИФИ - Московский инженерно-физический институт. В школе стал комсомольцем, пытался вступить еще когда не исполнилось 14 лет. Конечно сейчас понимаю, что комсомол - это грех, но тогда по неведению что называется... Хотелось иметь общественное служение, и комсомол, а у нас были достаточно симпатичные люди во главе организации, рассматривал как некое общественное служение. Когда вступал, прошел все этапы, собеседования, все хорошо шло, и вдруг выяснилось, что мне нет 14-ти лет, ну, и не дали мне билет. Но когда исполнилось четырнадцать, билет привезли, выдали, и я стал секретарем комсомольской организации, сначала класса, потом школы. В Институте, правда, меня никуда не двинули, и это хорошо...Все время я отдавал учебе и первые три курса был круглым отличником в нашем непростом ВУЗе.
- Вы хотели стать самым юным комсомольцем?
- Мне нравилась общественная работа, у нас была очень хорошая атмосфера... И сейчас я ничего плохого в том, чем мы конкретно занимались не вижу, за исключением самой пропаганды комсомола и идей мерзавца и богоборца Ленина. В этом и была «собака зарыта». Вольно или невольно, осознано или неосознанно, но будучи комсомольцем я способствовал распространению коммунистической богоборческой лжи.
- Это ведь было нормальное стремление поощрять лучших, двоечников и троечников ведь в комсомол не принимали...
- Вы понимаете, обдумывая свою жизнь, я в какой-то момент понял, что комсомол - это все-таки большой грех, мы в него вступали по неведению, но все равно это большой грех. И я так понял, что Господь не даровал мне детей пока я не вышел из комсомола. Хотя я хотел иметь детей, и Господь даровал нам с супругой их. Мы хотим, чтобы они были счастливы и жили в православной великой России и трудились на ее благо во имя Господа нашего Иисуса Христа.
- А Вы женились уже в студенческие годы?
- Нет, много позже. Но все равно еще был в комсомоле. И, в общем-то, и сейчас ощущаю это как грех. Мне ведь приходилось и других призывать вступать. Я помню, как один одноклассник-кандидат сказал, что вступит в комсомол ближе к выпуску из школы, иначе, мол, не получится в институт поступить. Я тогда этому очень удивился, для меня это стало большим откровением, я не знал, могу честно сказать, что комсомол это обязательный пропуск в ВУЗ. Но такого корыстного отношения у меня тогда не было, и мне претило, когда я с таким отношением у других сталкивался.
- Итак, Вы поступили в МИФИ, один из лучших технических ВУЗов страны...
- Да, замечательный институт, благодарю Бога, что мне удалось поступить в МИФИ. Поступал я честно, получил на экзаменах одни четверки, но прошел. Попал на один из лучших факультетов - теоретической и экспериментальной физики, в очень сложную группу. Особых успехов в физике я не достиг, к сожалению, хотя научным работником проработал девять лет, но благодарен своей альма-матер, своему ВУЗу, за то, что сформировал логическое мышление, которое и сейчас позволяет отсекать всякое словоблудство в любой области, которой мне приходится заниматься, позволяет смотреть в корень. Это мне всегда помогало и в бизнесе, и в жизни, и в общественном служении. Физика, математика и другие точные науки тем и привлекали многих в советское время, что там словоблудства, как в советских общественных науках, не было. Дважды два четыре в десятеричной системе исчисления, - хочешь, чтобы была другая цифра, переходи в другую систему исчислений.
- Интересная закономерность: много выпускников МИФИ стали предпринимателями. В чем причина?
- Думаю, причина в логике мышления, в умении четко ставить задачи, этому всему нас воспитывали. И у нас в группе половина ушла в бизнес, а другая половина продолжила занятие наукой, - из них, как говорят мои однокурсники, один уже претендует на Нобелевскую премию.
- Вы встречаетесь с однокурсниками?
- У нас была очень дружная группа и мы периодически встречаемся, - раз, два раза в год.
- Бизнесменами стали многие, а воцерковились сколько?
- Мало. Очень мало.
- Физика воспрепятствовала?
- Не думаю. Вообще я за весь институт не возьмусь судить. В моей группе мало тех, кто воцерковился, а в институте в целом - не знаю... Кстати, сейчас на территории МИФИ стоит Поклонный Крест, что меня очень радует. Ректор, я слышал, человек православный, ревностный, по-моему, уже часовня или даже домовой храм сейчас открыт, хотя поначалу многие возражали против установки Поклонного Креста, но Крест до сих пор стоит, и это правильно. Пусть либерасты умолкнут, это - наша страна, это - традиция наших предков, а МИФИ - замечательный ВУЗ, и Поклонный Крест там должен стоять.
- МИФИ сейчас продолжает удерживать позиции как кузница научных кадров?
- Не могу судить, потому что мало сталкиваюсь с вузом по жизни и по бизнесу.
- Вы закончили МИФИ, и распределили Вас...
- В НПО «Астрофизика». Оно занималось боевыми лазерами.
- Это структура ВПК?
- Да. Хотя я занимался в теоретической группе, рассчитывал и моделировал развитие плазмы в газовых лазерах. Тогда это была закрытая тематика, особо публикаций не было, в основном отчеты. Боевых лазеров, к сожалению или к счастью, ни мы, ни американцы не создали. Есть только лазеры, которые могут ослеплять фотоаппаратуру на спутниках, но то, что собирались - лазеры, сбивающие спутники и ракеты, до сих пор не сделали.
Приход к вере
- Проработал я в НПО «Астрофизика» три с половиной года, диплом там защищал... Был случай, когда меня собирались исключать из комсомола. Однажды обсуждался один мой проступок, и вдруг выяснилось, что я верю в Бога. Проступок сам по себе был не очень небольшой, но в ходе его разбирательства они стали понимать, что я верю в Бога. Это карьерных комсомольцев очень возмутило, и они бросились меня выгонять и из комсомола, и с работы, тогда ведь нельзя было не быть комсомольцем и работать физиком-теоретиком. Но в НПО нашлась пара мудрых руководителей, которые этих карьеристов остановили, и с работы, в результате меня из комсомола, так и не уволили.
- Это какой был год?
- 1984 год, андроповские времена.
- А сама вера в Бога когда пришла?
- Вот как раз в МИФИ. Дошел до глубин материи и понял, что все это может быть устроено только по Божьему произволению. Здесь теоретическая физика как раз помогла.
- Изучение творения Божьего привело к мысли о Творце?
- Да, стало совершенно понятно, что такое устройство мира может быть только Божьим творением. Одной из причин моего поступления в МИФИ было желание познать тайну мироздания, тайну природы... Это было главным стремлением, и именно в МИФИ я понял, что наука создает лишь заплатки на понимании мироздания. Мы своим ограниченным умом можем только создать заплатки на ткани понимания мироздания. Ничего плохого в этом нет, заплатки так заплатки, знания практические человечество из них извлекает, но никакая естественная наука не ответит на главный вопрос - ПОЧЕМУ? Она может ответить только на вопрос - КАК? Можно рассчитать траекторию движения тел после их столкновения. И это будет ответ на вопрос: как? Но нет ответа на вопрос - почему?
Еще одно очень важное событие, которое сыграло большую роль в приходе к вере всего моего поколения, - это широкое празднование по всей стране 600-летия Куликовской битвы в 1980 году. Это был общенациональный подъем, началось восстановление храма над могилами Пересвета и Осляби. Тогда читались лекции, издавались книги, это был духовный подъем в России. И дело даже не в том, что юбилей праздновался на официальном уровне, главное было в том, что русский народ получил возможность возрождать свою национальную культуру. Я тогда, в первый раз получил возможность познакомиться с людьми, которые искренне верили в Бога, несли эту веру нам студентам, читали лекции, говорили о запретном, воспользовавшись юбилеем Куликовской битвы.
- А в обществе «Память» не состояли?
- Нет, никогда не состоял. Но изучал материалы, в конце 80-х - начале 90-х симпатизировал этим людям, могу прямо сказать, и если бы жизнь свела, наверное, сотрудничал бы со многими из этого движения уже тогда.
Начало предпринимательской деятельности
- У меня к тому времени (конец 1992 -начало 1993 года) родилось уже трое детей. Жил я в коммунальной квартире, комната 15 квадратных метров на семью из пяти человек. Работал тогда в Московском госуниверситете научным сотрудником, занимался тоже физикой плазмы, но уже связанной с травлением в плазме микрочипов, - то из чего сейчас делаются мобильные телефоны, компьютеры и т.п. Написал около 20-ти научных работ, готовился диссертацию защищать. Но было общее ощущение неудовлетворенности от работы, которая может кому-то и нужна была, но никакого видимого результата не дает. Не было людей, которым эта работа приносила бы какую-то пользу. Это - очень тяжелая ноша, когда не ощущаешь пользы от своей работы, когда нет удовлетворения от труда. Понятно, что в науке много ученых работает «в корзину», много издается публикаций, которые потом забываются. Мне хотелось видеть что-то живое, что-то конкретное.
И это совпало с тем что, отдел наш сократили сначала в два раза, потом еще в два раза. Оставшимся людям урезали зарплату в два раза, потом еще...
- Какой это был год?
- Начало 90-х, с 1990-го по 1992-ой. Многие мои нынешние коллеги по бизнесу ушли из науки сразу в 90-м году, увидев динамику, не стали ждать конца. Я сидел практически до последнего. И когда уже стало совсем нечем заниматься, нечего кушать, нечем кормить семью, это стало толчком. Я ушел в бизнес, что называется, вскочил в последний вагон. Тогда началась ваучерная приватизация, понятно было, что сейчас все будет поделено и потом будет все сложнее. Окончил курсы при Московской фондовой бирже по ценным бумагам, бухгалтерские курсы по налогообложению, изучил сам все законодательство по бизнесу, благо изучать самостоятельно разные области нас в МИФИ научили. Постарался расспросить друзей, из тех, кто уже занимался бизнесом, и мы начали заниматься фондовым рынком.
- Любое дело требует стартового капитала...
- Да, стартовый капитал нужен, но тогда было такое время, когда он мог быть небольшой, - зарплаты были маленькие. Я сейчас удивляюсь, как их легко тогда было платить, - сейчас-то зарплаты составляют в себестоимости нашей деятельности больше 30-ти процентов, а тогда зарплату работникам было совершенно несложно платить. Были какие-то семейные ценности, дубленки, кольца золотые, - все, что было, продали, все, что можно было продать. И вложили в развитие бизнеса. Стали брать в управление ваучеры по договору управления. С большинством мы тогда рассчитались, вернули деньги. Наша работа, как оказалось, была в разы лучше работы таких известных фондов как Альфа-капитал, Первый ваучерный. Кстати, некоторые люди так и не пришли забрать свои ваучеры, мы им посылали уведомления, письма, что мы поуправляли вашими ваучерами, приходите, забирайте результат, но многие не пришли почему-то, может быть решили, что отдали и отдали. Но могут прийти и сейчас, мы рассчитаемся.
Мы удачно вложили часть наших ваучеров в акции Братского алюминиевого завода. Потом на денежной приватизации мы выкупили акции предприятия ОАО «АРЗ-3», на территории которого мы сейчас находимся (в Москве, на Пресне), выкупили их у рабочих, которым акции достались по закрытой подписке. Конкурировали с фирмой «Гранд», в результате выкупили 25 процентов и они 25 процентов. И решили совместно управлять предприятием, поменяли директора. Но, повторяю, все это были совершенно смешные, по нашим временам, деньги, в сегодняшних ценах 25-ти процентный пакет акций стоил, где-то 3 миллиона рублей. Для бизнеса сейчас это очень небольшие деньги. А тогда акции вот так дешево стоили. А уже через два года у «Гранда» мы выкупали их 25 процентов акций завода за 10 миллионов рублей в сегодняшних ценах.
- Вы все время говорите «мы», у Вас был общий бизнес с кем-то?
- Бизнес всегда начинается с кем-то. Были люди из НПО «Астрофизика», которых я пригласил работать, были из университета несколько человек...
- То есть это была группа единомышленников?
- Да. Кроме того, моя супруга работала. В принципе я предлагал многим стать акционерами, но не многие готовы были эту ответственность нести. Они понимали, что так они работают за зарплату, и это их устраивало, а акционер должен работать и бесплатно. Это значит и днем и ночью. Это действительно тяжело. И не все мои коллеги готовы были эту ношу взять. Хотя перспектива была стать акционером, совладельцем, но многие посчитали, что легче получать зарплату.
- Итак, с 1992 года Вы занимаетесь бизнесом...
- Да. Нам повезло, что мы работали с акциями именно алюминиевых предприятий, они росли достаточно уверенно, мы конкурировали с известными компаниями братьев Черных, братьев Рубиных, с Олегом Дерипаской (он потом стал партнером братьев Черных, и мы ему, впоследствии, продали с прибылью свои акции Саянского алюминиевого завода и сосредоточились на Братском алюминиевом заводе).
Вот так развивались несколько лет, но очень скоро, когда достигли каких-то успехов, мне это стало неинтересно. Захотелось принять участие в производстве. Это было начало 90-х, многие предприятия «лежали на боку» и тому были как объективные причины, так и субъективные - руководство не умело правильно организовать дело в новых условиях. До того предприятия работали по разнарядке, разнарядки не стало, искать новые рынки оказалось трудно, но этот тяжелый переход к рыночной экономике был необходим. Сейчас очень много этот период нашей истории критикуют, но в одном я убежден твердо - нормальная страна должна жить в условиях рынка. Другой вопрос, что государство должно контролировать ключевые корпорации, такие системообразующие как «Газпром», добычу природных ресурсов, они действительно должны быть преимущественно государственными, но обычный бизнес тысячелетиями был частным. Я имею в виду, что предпринимательство существует от сотворения мира - кто-то производил зерно, кто-то баранов выращивал, все это тоже предпринимательское дело. И зарегулированность, которая была у нас в советский период, конечно, сильно подкосила страну. Потому что убивала инициативу, и, самое главное, отучала трудиться. До сих пор видно, что на территории бывшей ГДР производительность труда у людей намного ниже, чем в землях старой ФРГ. Это - печать социализма, печать коммунизма. Люди рассчитывают, что кто-то им что-то сделает, сами своим трудом они часто не хотят достигать этого.
Эта традиция противоречит христианским ценностям, - кто не работает, да не ест, учил апостол Павел. Есть и другая мотивация: каждый христианин должен трудиться для Бога. Но у нас, к сожалению, при социализме, отбили во многом это стремление. Люди рассчитывали, что лучше просто подворовать или полежать на печи. Это не пресловутая российская лень, которую любят вспоминать русофобы. Ничего подобного. Я могу засвидетельствовать, что русские бизнесмены на голову выше западноевропейцев и американцев. Я в 90-е годы наблюдал, как работают западные бизнесмены и как работают наши. У нас, может быть, образования где-то не хватает, но трудового рвения на порядок больше чем у англичан, французов, немцев и американцев вместе взятых.
Русская этика трудовых взаимоотношений
- Но мы должны, наверное, понимать различие между уравниловкой, которая господствовала в советское время и свойственным нашему менталитету патернализмом, общинностью. Это традиция дореволюционная, вековая, в советское время на ней спекулировали скорее. И здесь возникает вопрос: как нам не уйти в индивидуализм, какие должны быть регуляторы в обществе, чтобы естественное стремление человека что-то сделать и заработать, не превратилось в максиму капитализма: человек человеку волк?
- Не могу отвечать за весь российский бизнес, не занимался специально социологическими исследованиями, но у многих предпринимателей, с которыми сталкивался, видел подход именно патерналистский. В частных кампаниях, как правило, о своих сотрудниках заботятся. В этом и проявляется русская общинность. Хотя есть и такие, кто пытается наживаться обманом на своих сотрудниках. Но и в нашей кампании и во многих других к сотрудникам относятся по-человечески. Если у человека болезнь, случилась какая-то трагедия, всегда принято оказывать материальную помощь. Хотя конечно, платить зарплаты значительно выше рыночных мы не можем, иначе предприятие вылетит в трубу, обанкротится. Это надо признать.
- Возможно Вы ситуацию на своем предприятии проецируете на всех предпринимателей. Современная этика «русского предпринимательства» во многом и заключается как раз не в хозяйском подходе к работникам, а в барстве, когда человека принимают на работу, так что бы потом в любой момент его можно было выкинуть, избавиться.
- Я согласен с этим, но есть и другие хозяева. Руководитель должен иметь право уволить нерадивого работника, но хороший хозяин и успешный предприниматель никогда просто так этого делать не будет.
- Так в чем же противоядие от барства? Вот, например, Вы стали губернатором, какие бы меры Вы предприняли, чтобы исключить или сократить такое отношение между предпринимателями и работниками?
- Это вопрос этики и ее в приказном порядке не введешь. Конечно, если говорить о губернаторе, то он должен исключить социальную напряженность, обеспечить условия, при которых у людей была бы возможность пойти работать и не зависеть от градообразующего предприятия. Одно дело дети, пенсионеры, инвалиды и совсем другое работоспособные люди, и вот в отношении них задача государства, того же губернатора, дать возможность трудиться, хорошо зарабатывать.
Тут важна и психология людей, в разных регионах видны различия между теми, кто хочет и готов зарабатывать и теми, кто ждет, что им все обеспечат. Это видно в сравнении, например, сибирских регионов, где много тех, кто сам, когда-то переселился на пустующие земли, самостоятельно их осваивал, куда выселяли крепких крестьян - кулаков, где люди и сейчас готовы брать на себя ответственность, с теми регионами, где государство брало на себя все и вся, и люди ждут, что за них и сейчас все будут решать.
Вот, к примеру, я в 1995 году баллотировался в депутаты Государственной Думы по Ивановской области...
- И как результат?
- Занял третье место, выиграл коммунист, Тихонов, который потом губернатором стал. Так вот, там я столкнулся с подобным подходом, когда на предприятиях говорят только одно: «Дайте нам денег». Я прихожу на предприятие, где не платят зарплату, а люди уже голодают, обращаюсь к исполняющему обязанности директора с вопросом: «Чем мы можем вам помочь? Давайте мы поможем вам со сбытом. У вас есть на складах готовая продукция? Мы поможем со сбытом, вы получите деньги, рассчитаетесь с рабочими, люди не будут голодать». Мне говорят: «Нет, со сбытом у нас все нормально». Я спрашиваю: «Если у вас со сбытом все нормально, почему вы людям зарплату не платите?». Мне: «У нас денег нет». Начинаем все с начала: «Если у вас со сбытом все нормально, то почему вы людям зарплату не платите?». - «Потому что те предприятия, которые у нас берут продукцию, нам не платят, у них тоже нет денег». Какой же это сбыт, если за него не платят, это уже не сбыт, а вредительство какое-то, если люди голодают. И ответ везде один и тот же: «Дайте нам денег. Раньше нам давали». И таких ситуаций было много.
«Строительство наипаче пьянства»
- Но я благодарю Бога за этот опыт. Я не стал депутатом, значит так надо было. Господь все управил, - не надо было мне депутатом становиться, я стал предпринимателем. Но опыт общения во время выборов во многом предопределил мой дальнейший путь. Во время этих встреч на предприятиях, я пытался рассказывать, что надо делать, а мне говорили: «Ну а вы то что? Сами не пробовали? Покажите на практике, что вы умеете делать». И мне это сильно запало в душу. Мы начали подбирать программы, чтобы было дело, в котором мы могли выстроить все снизу доверху, попытаться организовать и деловую и общественную жизнь на уровне небольшого региона. Возникла мысль взять район или территорию, на которой можно было бы показать, что можно жить лучше, что люди могут нормально зарабатывать и жить достойно.
Конечно, все пришло не сразу, вначале нам пришлось заняться реновацией предприятий, - тогда, в начале 90-х никому в голову не приходило, что можно брать площадки разорившихся предприятий и на них что-то организовывать. В Москве огромное количество промышленных площадок в центре города, которые еще в советское время должны были выводиться за пределы города, но никто денег на это не выделял. И нам никто ничего не давал, когда мы брались за это дело. Мы вообще все стараемся делать своими силами, не зависеть от государства, да и особых знакомств или связей у меня не было. Но мы сделали бизнес-центр на Спартаковской площади, сделали Торговый центр «Электроника на Пресне». Притом, в отличие от других компаний, мы не строили тридцатиэтажных башен на маленьком пятачке, которые портили бы исторический центр Москвы.
Делали мы все это в 90-е годы. Когда в 1998 году грянул кризис, весь бизнес был свернут, Москва превратилась в бизнес-пустыню, а мы продолжали проводить реконструкцию. Многие крутили у виска пальцем, говорили: «Займись чем-нибудь попроще или вообще ничем не занимайся, подожди пока кризис закончится». Но мы продолжали делать дело, брали кредиты под безумные проценты, исхитрялись довести дело до ума, завершить реконструкцию. И был результат, а самое главное - чувство удовлетворения от исполненного дела, - когда из разрушенного места, из разваливавшихся корпусов делаешь «конфетку». Да и стоило это относительно недорого. Забота о людях - главный принцип в нашем производственном бизнесе, что и позволяло достигать успеха. Всегда вспоминаю слова Екатерины Великой: «Строительство наипаче пьянства». Создавать красивое и нужное людям - это поистине Богоугодное дело, от чего получаешь огромное удовлетворение.
- И что сейчас представляет собой бизнес-империя Бойко-Великого?
- Одно из направлений нашей работы - девелоперское, мы создали Торговый центр «Электроника На Пресне», есть еще несколько площадок, купленных в 90-е годы недорого, где создан комплекс технопарков, они сдаются в аренду. Есть несколько проектов по строительству гостиниц и жилья в Москве и ближнем Подмосковье.
В Рузском районе Московской области мы создали агрохолдинг. О покупке хозяйств и земли с целью сделать образцово-показательное предприятие в отдельно взятом регионе мы задумались еще в 2002 году. Идея состояла в том, чтобы соединить два направления - аграрное и курортное, потому что бизнес требует более сложного мышления, подстраховочных вариантов, исходя из того, если не пойдет одно направление, пойдет другое.
Мы начали искать место, облетели запад Подмосковья, выбирая район, который не был бы слишком близким к Москве, чтобы избежать конкуренции, и Рузский район отвечал всем параметрам. Приехали к главе района, сказали что хотим взять десять хозяйств... Это, кстати, тоже один из опытов моего общения, - не нужно ничего скрывать. В какие-то моменты это может, конечно, вызвать сложности, но в целом оказывается правильным. Поэтому мы с самого начала сказали, что хотим иметь десять хозяйств, хотим иметь молочный завод и хотим выпускать молочную продукцию и строить курорт.
- Почему выбор пал на сельское хозяйство? В 2002 году сельхознаправление было достаточно рискованным занятием.
- Да, и тогда и сейчас сельское хозяйство рискованно. Было достаточно тех, кто снова крутил у виска, говорил: «Зачем тебе это нужно?». Одно дело землю купить и перепродать и совсем другое эту землю обрабатывать. Но, чтобы чего-то добиться, надо быть на шаг, на два впереди конкурентов. Я думаю, что тем, кто в Америке создавал персональные компьютеры, тоже крутили у виска и говорили, что они ерундой занимаются, что они дурью маются, занимаясь персональными компьютерами. Это - норма когда бизнесмен идет в область, которая кажется не перспективной.
- Было ощущение, что за этим будущее?
- Да, за этим будущее. Хороших продуктов питания в мире становится все меньше и меньше, а люди хотят питаться хорошим. Сейчас люди, часто не могут за любые деньги купить хорошие продукты, поэтому порой покупают то, что портит им здоровье. Мы много лет своей деятельностью убеждали, что надо пить не стерилизованное молоко, а пастеризованное. Нам говорили, зачем вам все это, это отсталая советская технология. Вот стерилизовал молоко, и все, оно полгода хранится, нет проблем со сбытом, рано или поздно продастся. А пастеризованное тогда хранилось три или пять дней максимум. У нас три дня был срок хранения, через три дня молоко скисало, потому что такая тогда была технология, сейчас оно нормально скисает через семь дней. При этом, это - чистое, технологически выстроенное производство. Еще для меня было важным, что молочное производство никак не связано с убийством, как, к примеру, мясное. Конечно, это дело вынужденное, надо питаться и мясом, в этом нет ничего дурного. Но мы занялись молочным производством. И это у нас получилось. Мы единственные кто контролирует всю цепочку от поля до прилавка. Мы выращиваем траву, мы выращиваем коров, мы их содержим, доим, перерабатываем молоко на нашем молочном заводе и продаем, везем по магазинам.
- А коров откуда взяли?
- В хозяйствах были.
- Не завозили из Голландии?
- Сейчас мы постепенно увеличиваем стадо и начнем покупать иностранных коров, поскольку наших местных мало. Но стараемся покупать на наших фермах. Бывает, закрываются хозяйства, мы покупаем, выбираем лучших. В Ленинградской области лет семь назад закрывалось крупное хозяйство, мы тогда гнали стадо из-под Санкт-Петербурга. В основном мы увеличиваем стадо из местных ресурсов. У нас около 10 тысяч крупного рогатого скота. Двадцать пять ферм, полторы тысячи работающих...
- Прибыльное дело?
- Не очень. Потому что, если говорить о конкретно нашем случае, то проблема в том, что есть колоссальные препятствия к бизнесу. Во-первых, у нас арестованы земли, арестованы уже пять лет. Естественно, работать в такой ситуации крайне непросто. Во-вторых, районная власть пытается красть наши земли, из-за того, что они под арестом, появились юридические трудности, они этим пользуются и пытаются наши земли красть, просто красть. Кроме того, не дают нам выкупить земли под фермами. Не можем выкупить землю под фермами, значит, не можем их реконструировать. У нас сейчас самая главная проблема - не можем строить новые фермы, потому что земли арестованы, не можем кардинальным образом перестраивать, можем только ремонтировать. Хотя по закону местная власть должна земли продать. Но нам не повезло с главой района, - это крестник бывшего губернатора Московской области Громова Олег Якунин. Для его характеристики достаточно привести такой штрих: у него заместителем был его шурин Мирошкин, которого суд присяжных в прошлом году осудил на семь лет за взяточничество, воровство и распродажу ворованной земли. Это характеризует нынешнюю районную администрацию - воровать они умеют, помогать бизнесу никак.
- Трудности ваши связаны с позицией администрации и происками конкурентов?
- Это - не конкуренты, это - люди которые просто хотят украсть чужое.
- Рейдеры?
- Да, не рейдеры, тут другой уровень - обычные вымогатели: поприжать предпринимателя, чтобы он откупился, своровать что-нибудь...
- Сейчас много говорят об опасности вступления России в ВТО. Считается, что первым должно пострадать сельское хозяйство. Вы как представитель сельского хозяйства, что скажете? Или Вам вступление в ВТО не опасно, учитывая, что у Вас семидневное молоко?
- Да, с нами конкурировать иностранцам будет сложней. Но в целом, я не могу сказать про последствия вступления в ВТО. Я много читал статей на эту тему, но я как научный работник доверяю цифрам. У меня нет возможности углубляться в эту тему, это не моя специализация. Возможно, ВТО действительно крайне вредно для экономики России, но научных расчетов я не видел, возможно, они есть, но я с ними не знакомился. Поэтому я разделяю опасения, но утверждать, что ВТО - абсолютное зло, я не могу. На нашем производстве, я надеюсь, это не сильно скажется, так как наша продукция скоропортящаяся. Более того, я надеюсь, что в чем-то, в перспективе, и поможет, потому что есть планы поставлять нашу продукцию в Берлин, Париж и Лондон. Там есть русские диаспоры, а потом, глядишь, и французам с немцами понравится.
- Девелоперское направление в Москве, агрохолдинг в Рузском районе, участие в строительстве атомных электростанций - это весь Ваш бизнес?
- Нашим основным бизнесом было покупка предприятий и их перевооружение. Но сейчас из-за уголовных дел мы это направление не развиваем. Есть планы по развитию агронаправления, мы готовы тиражировать наш опыт и в другие регионы: Калужскую, Смоленскую, Ярославскую область и другие, заниматься производством не только молока, но и мяса. Но нас сдерживает наличие уголовного дела.
- Уголовное дело длится давно?
- Недавно я получил извещение, что оно продлено до 92 месяцев. Это восемь лет. А события, которые там описываются, касаются 2003 года, когда мы покупали сельхозпредприятие, паи, доли, это был август-сентябрь 2003 года. И восемь лет уже длится против нас дело.
Оно полностью бесперспективно, поскольку вступили в силу десятки постановлений гражданских судов, которые говорят, что все было законно и правильно, но из-за того, что приватизация сельхозпредприятий, в принципе, шла криво, законодательство в девяностых годах было то такое, то сякое - вышла путаница. Выдали вначале сельхозпредприятиям свидетельства на землю, потом крестьянам, и эта законодательная путаница позволяет нашим недругам возбуждать уголовные дела. Конечно, это все мыльный пузырь, и то, что оно идет восемь лет, это показатель. Никто не бегает, все обвиняемые на месте, отсидели в ходе предварительного заключения кто-то год, кто-то, как я, два года. И дальше что? Машина работает на «честь мундира»: как так, восемь лет работали сотрудники органов и без оснований. Они уже по нескольку раз опросили всех свидетелей, которые за восемь лет уже вспомнили и то что было и то чего не было...
Корпоративизм, общинность и христианский дух
- Вы сказали о том, что важно, чтобы человек имел работу, но ведь можно иметь работу и не чувствовать удовлетворения от своего труда. Отношения работодателя и работника сегодня далеки от нормальных. Какой, на Ваш взгляд, должна быть русская этика труда? Какими Вы хотите видеть отношения со своими работниками?
- У нас все работники гордятся, что они работают в «Русском молоке». Потребители нашей продукции по-разному могут относиться ко мне, к моим взглядам, но они говорят: «Спасибо, что Вы производите хорошее, качественное молоко». И это отношение распространяется на весь наш коллектив. Мы делаем полезное дело. Притом слова благодарности я слышу от разных людей, начиная от простого дворника и до федерального министра и Президента России. Мы все гордимся своей продукцией. И эта гордость, в хорошем смысле слова, распространяется на весь коллектив. Я говорю всем: заслуга не только моя, но всего коллектива. А потом, общение с землей, землей-кормилицей людей преображает, они счастливее становятся. Я человек городской, но и я испытываю счастливое чувство от близости к земле.
- Вы затронули интересную тему корпоративизма, корпоративной спайки на производстве. Вы специальные действия предпринимаете какие то, что бы этот корпоративный дух воспитывать? Или это естественным образом возникает оттого, что вы создаете нормальные условия труда, нормальную зарплату платите?
- И так и эдак. Зарплата у нас не нормальная, я сразу скажу. Конечно, зарплата должна быть больше, особенно на селе. Но у нас нет возможности платить больше, несмотря на высокие цены на продукцию, потому что производительность труда низкая, а технологии старые. Я уже говорил, что мы не можем провести реконструкцию ферм. Мы бьемся, пишем в разные инстанции - и президенту, и премьер-министру, - говорим: «Дайте возможность работать. Дайте возможность накормить страну».
Беда нашей страны, что людям труда, людям дела не дают работать. Это, конечно, следствие грехопадения, предательства нашего Государя-Императора. Это реальное наказание Божье, что одни у нас пытаются воспользоваться трудами других. Это пошло с начала двадцатого века - желание отнять и поделить. Семьдесят лет вбивалось в голову, что богатые - это плохо, что если у кого-то больше, а у меня меньше, то надо отнять и поделить. Эти принципы действуют в мозгах людей, в душах людей до сих пор. И побороть это можно только обращением ко Христу, только молитвами к Богу о прощении грехов русского народа, о том чтобы Господь коснулся сердца каждого из русских людей и даровал ему прозрение, понимание, что надо заботиться о жизни вечной, а не о жизни текущей.
Вы задаете вопрос: «Как сплотить коллектив?». Во-первых, надо говорить людям правду. Это самое главное. Что мне доставляет неимоверную радость от работы с людьми на селе? Там честные и простые люди. Им сказали, что мы производим настоящие молочные продукты, натуральные и в этом главная цель, и они честно стараются это делать.
К сожалению, в издательстве нашем, которое мы организовали, у нас с интеллигентами все гораздо сложнее. Им говоришь, что мы должны выпускать литературу историческую, исходя из принципов православных, что не должно быть хулы на Императора - Помазанника Божия, что не должно быть хулы на Церковь. А они думают: ну ладно, это он считает так, а на самом деле можно и как-то иначе. У нас был случай, что мы были вынуждены тираж одной книги про Александра III уничтожить. Я понадеялся на редакторов, а они пропустили хулу на нескольких Государей Императоров, в том числе на Царя-Мученика Николая II. И мы пустили тираж под нож.
Вот с крестьянами этого нет.
У нас есть своя районная газета, которая излагает позицию нашей кампании, они ее читают. Есть свой сайт. Проводятся встречи с коллективом. Они понимают, что их цель - выращивать натуральные травы, натуральное зерно (не генномодифицированное, почти без удобрений химических, в основном на естественных), содержать коров здоровыми, любить их, как своих братьев меньших, заботиться о них, производить качественное молоко, перерабатывать его и отправлять покупателям. И это с любовью делается, все продукты делаются с любовью, и это дает эффект колоссальный.
- Сейчас много разговоров ведется, в том числе в СМИ, что русский народ разделен, все это ощущают, идет поиск механизмов объединения. Без этого у нас нет будущего, в том числе в конкуренции с другими народами и конкуренции между государствами. Что делать?
- Нужна общинность, но не в плане коммуны...
- Но общины-то нет?
- А общинность есть.
- Что такое общинность, как она возникает?
- Братское отношение друг к другу, любовное отношение друг к другу: руководителя к подчиненному и подчиненного к руководителю. Отношения братской любви. На наших предприятиях мы стараемся обращать людей ко Христу, в том числе и многих крещенных, ведь некоторые крещены, но не читали Священного Писания. Ну не было у них такой возможности, не попалась им книжка в руки, никто им не дал ее, ни папа, ни мама, ни школа, а самим не сложилось прийти в Церковь и купить Священное Писание. Мы для всех на предприятиях проводим курсы Основ православной культуры. Стопроцентного охвата пока не получается, мы стараемся, но не получается. Где-то кто-то не хочет, где-то мы не можем найти учителей, потому что у нас предприятия раскинуты - мы сейчас строим электростанции по всей европейской части России. Вот так возникает общинность духа, солидарность. Вот например, около 20 наших сотрудников продолжают работать на атомной электростанции в Бушере, в Иране. Мы искренне переживаем за них, молимся, чтобы ядерная угроза, угроза авиаудара по электростанции со стороны Израиля, не затронула их. Мы искали возможность переселить их подальше от электростанции, чтобы они может быть больше тратили бы времени на дорогу к работе, но были в большей безопасности в случае авиаудара. Но такой возможности нет. Я надеюсь, что отчасти и нашими молитвами, удара бомбового не произошло. Мы заканчиваем работы в Бушере, и в ближайшие месяц-два наши люди вернутся домой. Но молились все, даже наши детишки из православного лицея. И этот дух «один за всех и все за одного», казалось бы, светский принцип, а на самом деле христианский - «возлюби ближнего своего, как самого себя», - и есть общинность.
- То есть корпоративизма не достаточно? Нужен еще и христианский дух?
- Конечно. Сухой корпоративизм, это ни о чем. Предприятие делает хорошее молоко, но это все материя, а человек живет духом. Особенно русский человек. Он без духа жить не может.
- Материалисты пытаются достичь гармонии путем социальной инженерии. А вопрос состоит в том, что это внутреннее состояние. Выстраивания просто производственных отношений недостаточно, необходимо их наполнение, христианским духом, прежде всего...
- Но христианские отношения - не значит слюньтявые. Иногда приходиться и увольнять. Бывает человек венчан, и даже в церковь ходит, а потом выясняется, что у него любовница есть, а следом замечаешь, что и работает он плохо. И человека приходится увольнять. Но увольняем того, кто плохо работает. Впрочем, у нас я не встречал какого-либо отъявленного грешника, кто и работал бы хорошо. Все взаимосвязано - грех в семейной, частной жизни неизбежно влечет за собой плохую работу, если человек вовремя не спохватится и не покается. Время для осознания греха и покаяния мы, как правило, даем, но не каждый пользуется.
- Иными словами, необходимо целостное отношение к жизни, утраченное в значительной степени. Сейчас зачастую считают, что религия, нравственность - это личное, интимное, а трудовые и социальные отношения где-то отдельно стоят.
- В России это невозможно. Хотя у нас в коллективе есть и мусульмане, и ничего работают, никто их не принуждает, если они сами не захотят посещать Основы православной культуры. Слава Богу, атеистов у нас нет, я, по крайней мере, не встречал, чтобы кто-то сказал: «Я - атеист». Может быть, они есть где-то, но к нам работать не идут.
- В свое время много шума наделало Ваше заявление, что Вы своих сотрудников хотите в обязательном порядке заставить обвенчаться и креститься.
- Креститься нет, лицемерная вера - хуже, чем маловерие. Тогда была конкретная ситуация - пожары, охватившие страну, жуткая, адская жара, в какой-то момент Москва и Центральная России стали филиалом ада. Для сельского хозяйства ситуация была вообще критической, и должны были быть предприняты какие-то кардинальные меры. И Патриарх, и многие отцы духовные говорили, что все это по грехам нашим. Поэтому надо было явить деятельное покаяние, поэтому и сделано это было достаточно жестко. Обвенчалось, кстати, больше сотни семей.
Речь идет о том, что если ты православный, ходишь в Церковь и ты не венчан, - это как понимать? Крещение по принуждению недопустимо, причастие дело тоже тонкое - необходимо осознанно соединяться со Христом, к этому должны подводить те же курсы Основ православной культуры, которые объясняют смысл причастия и его необходимость. Но венчание - это же конкретная необходимость. Если ты живешь с женой, то ты не должен потворствовать блуду. Некоторые живут, уже внуков имеют, ну надо же соединиться для жизни вечной со своей половиной? И толкнул меня к такому решению, наш благочинный Рузского района, отец Игорь. Я его спросил: «Сколько у Вас крестятся?». Он говорит: «В Рузском районе крестится около тысячи человек в год». - «А венчаний сколько?». - «А венчаний десять-двадцать». А куда же они деваются крещенные?
- Венчание воспринимается как обряд...
- Нет, венчание воспринимается совершенно четко, что ты должен жить с женой до гробовой доски, а это тяжело. Люди хотят оставить возможность сделать шаг назад, возможность уйти. Совесть то все равно есть, если ты перед Богом клялся, то уйти сложнее.
- Это такая форма проявления религиозности - не буду венчаться, чтобы нагрешить поменьше, когда уйду от жены?
- Может быть, да.
- Каким должно быть побуждение к нравственности? Ведь сегодня безнравственность это бич нашего общества, ведущая к блуду, абортам.
- Я бы не сказал к абортам, я бы сказал к детоубийствам. Мы, кстати, запретили у нас аборты. Если узнаем, что кто-то сделал аборт, мы с этим человеком расстанемся мгновенно. Никаких предупреждений тут не будет.
- И каждый работник знает, что этого делать нельзя?
- Да, причем, не только в отношении женщин, но и мужчин. Если станет известно, что он потворствовал совершению детоубийства, оплачивал или еще как-то способствовал, то это коснется и его.
- Вы считаете, что такое отношение должно быть повсеместной практикой?
- Детоубийство должно быть совершенно запрещено, аборты должны быть приравнены к обычному убийству. Аборт - это обычное убийство.
- На государственном уровне дождаться нам этого будет сложно...
- Так должно считать все общество, что аборт - это убийство. Одно дело, когда женщина совершает убийство ребенка и ей говорят - «Да пожалуйста, это просто медицинская операция», и грех совершается по неведению. Это один разговор. И совсем другое дело, когда женщины и мужчины предупреждены, что аборт это убийство, и все общество таким образом настроено.
- То есть, когда существует не только юридическая ответственность за аборты, но есть нетерпимость общества к детоубийству. В том числе и на производстве.
- Несомненно. Важны и юридические нормы, определяющие аборт как детоубийство, и нетерпимость общества к абортам.
Общественное служение
- Помимо бизнеса Вы занимаетесь еще и общественной деятельностью.
- Да. Создан Русский Культурно-Просвятительный Фонд святителя Василия Великого, который реализует ряд проектов. В рамках фонда существует издательство для издания исторической и православной литературы. Это очень важно, поскольку история России вся искажена, это искажение началось еще в XIX веке из-за засилия масонов, и уже тогда шла хула на Государя и государственный строй. А в советское время это было развернуто с необычайной силой. Главное что внушали большевики: вся предыдущая им история России - сплошная мука, сплошная чернота, и как возникло великое государство, давшее великих воинов, полководцев, художников, писателей, общественных деятелей, непонятно. Вся наша история была смешана с грязью, хотя при Сталине, за что мы ему должны быть благодарны, произошел поворот к национальной политике, в том числе в истории, но он продолжался недолго. Поэтому сейчас написать честную, научную, православную историю России очень важно. Отделить зерна от плевел, показать, где наши предки достигали высот духа, а где они ошибались. А ошибались все, в том числе и Государи, но нужно уважительно относиться к своей истории, надо помнить какой махиной наши Государи управляли, насколько это было сложно. Подчиненные иногда думают, что начальник делает ошибки, совершает шаги, которые воспринимаются совершенно нелогичными, неправильными, в то время как у начальника другой кругозор, на порядок больше объем информации, опыт и, внешне неправильные поступки начальников, в том числе Государя или его министров, по прошествии времени начинают восприниматься как совершенно оправданные.
- Вы уже издали несколько книг, насколько нам известно...
- Пока только несколько. Сейчас по нашему заказу нашими православными историками Леонидом Евгеньевичем Болотиным, Игорем Яковлевичем Фрояновым, Петром Валентиновичем Мультатули готовится к публикации ряд книг.
- То есть, Вы не только издаете уже готовые книги, но и финансируете труды по подготовке книг?
- Да. Сегодня у нас большой праздник, мы получили большой том Истории Киевской Руси выдающегося нашего российского историка Игоря Фроянова, она вышла как «История Древней Руси», так как Киевская Русь - не точное название, его нет в наших летописях, в них есть Русь, для нас она Древняя. Книга вышла из типографии. Конечно, издание книг по русской истории большое дело и я стараюсь уделять ему внимание, подбодрить людей.
Кроме того, мы выступили инициаторами проведения нескольких семинаров и конференции для ученых и историков. Семинары были закрытыми, только для ученых, а конференция для всех желающих и посвящена она была ложным историческим учениям, на которых паразитируют всякие фоменко и носовские. Труды этой конференции мы издали.
Еще одно направление нашей общественной деятельности - Русский национальный культурный центр имени Святителя Василия Великого, который недавно открыт на севере Москвы, на пересечении Дмитровского шоссе с Бескудниковским бульваром. Там есть киноконцертный зал, выставочный зал, где проходят православные выставки-ярмарки, со временем будет большой книжный магазин русской православной литературы и недорогой кафе-ресторан. Вот такой культурный центр, в нем недавно прошел вечер Николая Бурляева, проходят мероприятия с русской тематикой, и сейчас мы запускаем показ русского кино. Это и кино старое, такие фильмы как «Суворов», «Кутузов», «Варяг» и современное кино, фильмы получившие призы на фестивале «Золотой Витязь», документальное и художественное кино. Зал будет работать в течение всего дня. Пока он работает на безвозмездной основе, потом, может быть, будем какую-то небольшую плату брать.
- Это не муниципальное предприятие?
- Нет.
- Люди, которые там трудятся, получают у Вас зарплату?
- Да, никакой дотации нет. Сделали мы его в самый кризис, на базе закрывшегося предприятия выкупленного нами, ремонт и реконструкцию вели в 2008-2009 году. Мы получаем много благодарностей, что такой центр существует, потому что современное телевидение - это поток всяких мерзостей, нормальные фильмы посмотреть негде. Поэтому я приглашаю всех к нам, следите за мероприятиями нашего Центра, афиша публикуется на сайте rus-svyat.ru.
- Какую роль во всем этом могло бы играть государство, поскольку это социальные проекты не связанные никак с Вашим бизнесом?
- Я думаю, государство должно, прежде всего, не мешать. Вот главная функция государства - не мешать развиваться хорошему, а мешать развиваться плохому. Поддержка возможна, но я думаю, что русскому народу главное не мешать. Русские предприниматели, русские общественные деятели устроят Россию на нормальных, православных, христианских принципах. И может быть, по милости Божьей, даруется нам, со временем, православный Царь.
К сожалению, правило «отнять и поделить» действует и в общественных отношениях. До сих пор в подсознании у некоторых сидит: предприниматель - значит вор. Сейчас много говорят, что будущее за социализмом, а я думаю надо разделять социальную справедливость и социализм. Социализм теоретический это одно, а практический, реальный совершенно другое. Ни в одной стране, даже в Швеции, социализм не получил положительных результатов.
- Такие настроения связаны, видимо, с перекосами 90-х годов. Дикий капитализм и индивидуализм отторгается национальным сознанием.
- И еще. Все валят на правительство, и я тут тоже уже говорил, что чиновники часто мешают. Мешают и порой сильно. Но христианам всегда мешали. Такой уж наш поврежденный мир, плата за первородный грех человека, и за наш конкретный национальный грех - предательство Государя-императора. Мы живем в сложной стране, но это не повод убегать, пасовать. Надо стараться, молится, трудиться, чтобы возродить Россию. Только нашими трудами и молитвами, по милости Божьей, это может случиться.
О русской национальной одежде
- На вас сейчас костюм, стилизованный под русскую допетровскую национальную одежду. Это - тоже часть ваших проектов?
- Это не стилизация, это и есть современная русская национальная одежда, впитавшая в себя элементы XVII, XIX и начала XX веков. Тоже одно из наших направлений, и так одеваюсь не только я, многие наши топ-менеджеры так обшиваются. Хочется носить русский традиционный костюм.
- Почему это важно? Или просто душа просит?
- Конечно душа просит. А кроме того в этом есть свой элемент национального самовыражения. Немцы, к примеру, приходят на праздник в национальных костюмах. Вот мы недавно ездили на выставку «Зеленая неделя» в Берлин, это крупнейшая сельскохозяйственная выставка в Европе, пришли два министра сельского хозяйства, наш, в среднеевропейском костюме и министр Германии, в немецкой национальной одежде, ничего общего с принятым деловым стилем не имеющей.
- В советский период насаждался стереотип русской народной одежды в виде картуза, рубахи в горошек и штанов в полоску. Убогий фабричный вариант середины 19 века. А на самом деле русский костюм очень красив, ярок, но забыт.
- Русская одежда прекрасна, и надо отделять простонародную повседневную одежду от традиционной одежды для служивых, для знати. Русская одежда очень разнообразна и ее, конечно, надо возрождать. Без русской национальной одежды мы никуда не двинемся, потому что все должно быть. Внешнее и внутренне связано.
- У Вас есть ателье?
- Мы поддерживаем Дом русской одежды Валентины Аверьяновой. Матушка Валентина Аверьянова профессиональный дизайнер одежды, была учеником Вячеслава Зайцева. Имеет шестерых детей, и ей долгое время было не до того, но сейчас дети взрослые и она активно занимается русским костюмом, у нее целый коллектив. Все это не первый год, мастерская активно развивается, не может справиться с объемами заказов. Спрос такой, что мы стараемся помочь набрать дополнительно профессиональных швей, предоставили помещение, и мы надеемся, что эта мастерская будет производить много одежды, заказов у нее много. Мои друзья, знакомые спрашивают - где можно сшить такое?
- Дорого?
- Дешевле, чем импортные обычные костюмы в Москве. Дороже чем отечественные, так как это индивидуальный пошив, но дешевле чем импортные костюмы.
О партии «Святая Русь» и деятельном покаянии
- Недавно Вы заявили о намерении создать политическую партию «Народное движение Святая Русь». Насколько Вы продвинулись и каковы перспективы партии?
- Мы еще не прошли регистрацию, но заявили о намерении стать членами партии уже тысячи людей, причем из разных регионов России. Сейчас идет работа над уставом и программой партии, это очень сложный вопрос. Наш мозговой центр изучает существовавшие программы православных и патриотических партий, не только тех, кто существовал и существует в последние 20-25 лет, но и тех которые были в царское время, в начале 20 века. К сожалению, приходится многое писать заново, надо четко сформулировать программу и цели, и при этом еще соблюсти нынешнее законодательство. Для любой патриотической организации, основанной на христианских принципах очень велик риск быть уязвимой тем, что у нас в Конституции написано, что нельзя создавать партии по религиозному и национальному признаку. Правильно это или неправильно - другой вопрос, но так есть, и мы должны исходить из условий, которые прописаны в законе. А так как я - человек дела и хочу, чтобы дело работало и работало долго, мы стараемся, чтобы наши православные взгляды, наши патриотические взгляды были четко изложены и не нарушали закон. Мы стремимся к тому, чтобы партия была основана не по национальному и не по религиозному признаку, но отражала интересы русского народа и основывалась на христианских ценностях. Я убежден, что именно такая партия будет способствовать возрождению могучей христианской Русской державы. Нехристианской Русская держава быть не может, тысячелетия Россия создавалась как христианская православная страна, Господь даровал нам наши земли и наш успех именно как христианской державе, православной, и только на этих путях Россия возродиться.
Естественно нам необходимо покаяние и покаяние деятельное, не только в грехе отступления от Государя-императора, отступления от Дома Романовых, но и во многих других грехах с этим связанных. В том числе, я считаю, надо проводить реституцию материальных ценностей, как это произошло в Восточной Европе и чего у нас боятся, как огня. Я думаю, бояться не надо, и в программе нашей партии обязательно будет пункт о необходимости реституции. С учетом всех текущих реалий, но люди, которые имеют подтверждающие документы на имущество, которое они имели в Царское благословенное время, должны обязательно получить обратно его, либо компенсацию. Другое дело, что к ним нельзя отнести тех, кто сами способствовали свержению Царя. Должны быть лишены права на реституцию члены кадетской партии, эсеры, большевики, октябристы, трудовики, которые способствовали разорению России, они, конечно, ни на какую реституцию не могут претендовать. И соответственно граждане стран Антанты или стран Оси, которые тоже работали на свержение Царя и разорение России. Реституция в материальном плане не ляжет бременем ни на бюджет страны, ни на имущество, но она должна быть одним из важнейших принципов деятельного покаяния в грехе русского народа.
- Ну, а беспартийные, которые участвовали в свержении Царя, как генералы-предатели, например генерал Алексеев?
- И эти тоже не могут иметь права.
- А кто же тогда сможет воспользоваться реституцией? Получается, что все владельцы недвижимости отпадают. Потому что в основном это были люди богатые, состоявшие в организациях, работавших на свержение Царя, либо лично участвовавших вне партий, и граждане иностранных государств.
- Думаю, что найдутся те, кто не участвовал в свержении Самодержавия, но владел собственностью.
- У нас в православной среде распространено скептическое отношение к самой идее партии, как инструменту не объединения, а разъединения. Партия в переводе и означает «часть», и многие считают, что при помощи партии сплотить русский народ не получится.
- Полностью разделяю это мнение. Поэтому наша партия после достижения своей цели, т.е. воцарения Государя, должна быть распущена. Но мы живем в тех реалиях, в которых живем. У нас, чтобы просто провести своих депутатов в совет поселения, в муниципальный совет районов и городов, нужно иметь свою партию. Почему православные христиане не могут отстаивать свои ценности, свои идеалы, а должны стоять в сторонке? На данном этапе времени партия допустима и необходима.
- Партия как инструмент современной политической борьбы.
- Да. Но не на века, а только как инструмент текущей деятельности.
- Когда Вы планируете зарегистрировать партию?
- Этим летом. В июне завершим работу над программой, в июле проведем съезд и подадим документы на регистрацию. И надеюсь, что в осенних выборах мы где-то начнем участвовать, конечно, не по все стране, выберем те регионы, в которых будет наибольшее количество наших участников.
Внутренняя миссия
- Вернемся к Вашей предпринимательской деятельности. Вы сказали, что у вас на предприятии преподаются Основы православной культуры. Это своего рода внутренняя миссия. В чем еще выражается духовная работа с коллективом?
- Курс «Основы православной культуры» в школах Рузского района (для детей наших сотрудников) преподается уже семь лет, с января 2006 года. На предприятии, для взрослых, ОПК преподается три года.
- Эти курсы обязательные?
- Сначала было по желанию, сейчас обязательно. Но много зависит от того, насколько у нас хватает сил и преподавателей. Там, где нет возможности преподавать ОПК, мы распространяем духовную литературу и Священное Писание: где-то безвозмездно, где-то за небольшие деньги. У нас на предприятии есть домовые храмы, в Рузском районе храм в честь святителя Спиридона Тримифунтского, здесь, на Пресне, в честь Рождества Николая Чудотворца, в нашем культурном центре - часовня в честь Святителя Василия Великого, на другом московском предприятии - часовня в честь великомученника Царя Иоанна. Молебны проходят, читаются акафисты. Перед началом посевной у нас обязательный общий молебен, перед началом уборочной - общий молебен. Все совещания начинаются и заканчиваются молитвой.
Кроме того, у нас есть корпоративная газета «Рузский курьер», где публикуются материалы на церковные темы. Ну и конечно же наш фонд, издательство и центр, о которых мы говорили. Как результат, мы видим, что возникает соответствующая среда, многие люди сами едут на Афон, я их не посылаю, они сами стремятся туда попасть.
- А недовольство в коллективе этими мерами есть?
- Внутри коллектива практически нет. В 2010 году были две дизайнерши, которые сказали, что им провокационные вопросы на ОПК задавали, и еще что-то. Ну, они просто уволились, в конце концов. Те, кто не нашего духа, они к нам, наверное, просто не приходят. Всем, кто к нам устраивается, мы вначале говорим: почитайте, познакомьтесь, прежде чем устроиться на работу.
- У Вас на груди церковный орден. За что награда?
- В кризис, в конце девяностых годов мы помогали в Ивановской области, по благословению владыки Амвросия Ивановского и Кинешемского, Никольскому храму города Приволжска, женской гимназии при этом храме и Никольскому женскому монастырю тоже при этом храме. И по просьбе владыки Патриарх Алексей II наградил меня в 2000 году орденом Сергия Радонежского III степени. Есть у меня еще медаль в честь 1000-летия Ярославля от ярославского владыки Кирилла (ныне он митрополит Екатеринбургский и Верхотурский), и много благодарственных грамот от митрополитов, архиепископов и епископов Русской Православной Церкви.
