Иван Грозный и информационная война

Прежде всего публицистически заострю несколько вопросов. Первое. Что такое миф об Иване Грозном, откуда он взялся, когда окончательно сложился и закрепился? Когда это произошло?

Второе. Что стало источником этого стереотипа, какую роль в этом сыграли сочинения иностранцев, бывавших в России в то время, как это воспринимали отечественные историки, и достаточно ли критично они относились к сочинениям иностранцев как к историческому источнику? Что есть образ Ивана Грозного как беспрецедентно жестокого правителя, тирана восточного типа, как этот образ использовался врагами России и почему он возник именно в это время — во время смуты, последовавшей за кончиной Ивана и его сына. Как этот образ в дальнейшем обрастал различными красочными подробностями?

Ну, и каким образом миф об Иване Грозном постепенно распространился на все восприятие русского народа за рубежом, доказывающее, что народ сочетает в себе несочетаемое: с одной стороны, генетическую рабскую покорность, готовность нести любые издевательства над собой, неспособность к демократическому самоуправлению, к отстаиванию собственных природных и естественных прав. С другой – варварство, прирожденную агрессивность и желание навязать свой варварски-покорно-агрессивный образ жизни всему окружающему миру.

Затяжная Ливонская война 1558-83-х годов ослабила Русское Государство, которое постепенно стало объектом откровенной агрессии со стороны целого ряда соседних держав. Одновременно со стороны Речи Посполитой и Швеции велось то, что называлось бы сегодня гибридной информационной войной. Появлялась и публиковалась информация о воплощении зла в Иване Грозном — символе всей России, символе русского народа. Эта информация, на удивление, для того времени наводнила собой все. Вскоре после этого Русское Государство вступило в Смуту — тяжелейший для нашей страны период.

В сочинениях иностранцев периода смуты образ Грозного присутствует постоянно — как объяснение первопричины происходивших ужасов. К тому же события постоянно вращаются вокруг наследства Ивана Грозного: кому должна принадлежать Россия, как она должна быть разделена, кем управляться, какими наследниками — местными или польскими, шведскими или иными? Должна ли перейти под управление Ватикана, по крайней мере, под духовное управление? Поэтому все вертится вокруг еще и истории его «сына», Лжедмитрия.

Для начала я кратко пройдусь по сочинениям англичан. Вы знаете, у нас с ними всегда была особая любовь, историческое мировое соперничество наших государств, цивилизаций, которое происходило всегда по-разному – и товарищески, и союзнически, и военным образом.

Начну с разбора наиболее известных сочинений. Это трактат Флетчера «О государстве русском» и «Путешествия сэра Джерома Горсея».

Обстоятельства появления этих произведений такие. После смерти Грозного отношение к английским дипломатам и купцам изменилось. Оказалось, что за время правления Ивана Грозного англичане полностью монополизировали торговлю в Архангельске, Холмогорах, устанавливали монопольные цены. Поэтому было объявлено разбирательство. Специальная комиссия по поручению царя Федора Иоанновича в 1588-м году повелела, по сути, лишить англичан монополии на торговлю и закрыть торговое представительство – «Английский двор» на Варварке.

В ответ обеспокоенная королева Елизавета (англичане всегда покровительствовали своему бизнесу за рубежом) направила в Москву посольство во главе с опытным дипломатом Флетчером, чьей задачей было восстановить монополию по торговле в России и через Россию. Флетчер приехал в Москву осенью 1588 года и вскоре был лично принят царем Федором Иоановичем, который, по запискам иностранцев, был полоумным, не в себе, болезненным, мало что соображающим. «Малосоображающий» государь этот, надо сказать, вел очень разумную протекционистскую торговую политику.

С самого начала отношения между английской миссией и государем не сложились. Удивительно, но дипломат повел себя странно. Во-первых, отказался произносить титул царя целиком, что, естественно, по понятиям того времени рассматривалось, как страшное оскорбление, нередко даже было «Casus Belli», много что после этого начиналось. Отношения не сложились. Разбирательство и расследование продолжились. В ходе этих расследований была выявлена вина еще одного служащего английской так называемой «Московской торговой компании», господина Горсея. Флетчера и Горсея почти что задержали, очень вежливо, в рамках дипломатического этикета, отправили в Вологду до завершения всех расследований.

В конце концов конфликт был урегулирован, англичане получили от Федора Иоанновича грамоту, где многие (но не все) привилегии английских купцов подтверждались, однако все это привело к объективному сокращению торговли Британии с Москвой в несколько раз. Но это не значит, что сократился экспорт из Москвы в Европу. Просто были установлены прямые связи с другими европейскими торговыми домами. Англичане потеряли деньги.

Флетчеру нужно было как-то оправдаться перед общественным мнением, королевой и парламентом. Поэтому он написал довольно обстоятельное сочинение «О государстве Русском, императоре Московском…» и так далее. Этот труд был молниеносно опубликован в Англии.

А дальше произошло удивительное – у самих купцов-англичан «Московской торговой компании» эта книга вызвала такое возмущение, что они написали коллективное письмо королеве Елизавете, где потребовали книгу эту изъять и уничтожить, как клеветническую. Потому что правды в этой книге, по мнению самих английских купцов, не было ни на йоту, описание России было крайне предвзято и вообще портило отношения русских с Англией.

Тем не менее, наши собственные историки – Карамзин, Беляев, Зимин, Корецкий – сочли содержание этой книги важным историческим источником и активно использовали ее в научных исследованиях. Даже знаток русских источников Соловьев выводы о доходах царской казны, образе жизни царя, царской семьи и так далее делал из Флетчера.

Кстати, Флетчер повторил известный до него рассказ об убийстве царевича Ивана отцом в припадке бешенства. Цитата: «Старший брат из трех, лучший из них, умер от головного ушиба, нанесенного ему отцом в припадке бешенства палкой или от удара острым концом палки глубоко вонзившемся в голову». Художник Илья Репин был явно знаком с этой историей. «Здесь видно правосудие Божие, наказавшее его за убийство сына и прекратившее в одно время и жизнь его, и тиранство ужасной скорбью, которая свела его в могилу после такого несчастного и противоестественного поступка», — то есть, вскоре после убийства сына царь сам покончил с собой.

Разные источники подтверждают ссору между царем и его старшим сыном. Есть разные, популярные и менее популярные, версии того, почему это произошло. Вы эти версии знаете. Сын вступился за свою беременную супругу, царь как-то не так эту супругу отругал, она ходила в неподобающем женщине того времени виде… Я рассказываю вам разные версии, я не говорю, что это правда, в отличие от иностранцев. Это версии, истории, исторические анекдоты. Супруга в неподобающем виде, нерасчесанная, простоволосая, как-то не так одетая, заходила почему-то в мужскую половину, куда вообще нехорошо ходить, более того — в половину царя, это вообще строго охраняемая часть. Он ее страшно обругал, она пошла к сыну, сын из-за этого грубо обругал своего батюшку, батюшка разозлился, произошла размолвка, в ходе этой размолвки царь ударил сына палкой или кулаком.

Надо сказать, что по меркам Средневековья на тот момент Иван Грозный был глубоко пожилым и, объективно, сильно больным человеком. Исследования его останков показали, что у него были жутчайшие отложения солей, удивительно даже, как он ходил сам. Ходил с трудом, в основном сидел, его водили под руку, помогали всячески, на лошадь он уже не забирался. Много времени проводил в ваннах, сидя, читая документы. Писал письма, играл в шахматы. Как в таком физическом состоянии он мог убить здорового мужчину ударом кулака в висок или даже палкой? Современники представить себе этого не могут, но тем не менее.

Царевич умер, но не через полторы минуты, не на руках у царя, а совершенно в другом месте, через 10 дней, довольно далеко уехав от Москвы. На эту тему тоже есть много историй и версий, вплоть до того, что у него было воспаление легких.

Упомянул Флетчер и о царевиче Дмитрии, которого тоже недруги пытались убить. Он пишет, что задолго до смерти Дмитрия сначала убили его кормилицу, потом подобрались непосредственно к нему. Как вы знаете, в деталях подловить проще всего. Несложно выяснить, что на самом деле кормилица царевича Ирина Тучкова была жива и здорова, прекрасно себя чувствовала на момент смерти Дмитрия. Даже ее имя официально зафиксировано в угличском следственном деле, когда писали свидетельские показания. Даже тут Флетчер что-то придумал.

В общем, он всячески пытался убедить читателя в том, что в русском государстве процветает тираническая форма правления, граждане угнетены, любые ценности изымаются… Вот увидели на женщине какую-то красивую брошку, золотую цепочку, красивые перстни — тут же все это буквально вручную опричниками царя забирается, женщину в монастырь, а все ценности идут в царскую казну и складываются в сундуки! Боярская дума и Церковь падки, законов нет, все зависит лично от воли царя. Вообще, в стране непорядок, нет ни одной должности, передаваемой по наследству, как в любой приличной демократической державе того времени.

Мне лично всегда казалось, что передача должностей по наследству свидетельствует как раз об архаичности системы управления. Как-то нехорошо, когда министерские должности, руководство приказами, армиями, воеводства передаются по наследству. Почему-то именно то, что должности не передаются по наследству, англичанами рассматривалось как свидетельство страшного упадка госуправления. В итоге говорилось о том, что необходимо иностранное вторжение в Россию для избавления народа от тирании.

Об этом и раньше писали другие исследователи русской внутренней политики, такие как Штаден, Шихтинг. Все они предлагали разные планы освобождения угнетенного русского народа и воцарения демократии по английскому примеру. Чтобы сомнений в этом не возникало, красочно описывалось, как безумно страдает русский народ от тирании, от московских царей. В главе «О правосудии и судопроизводстве» английский дипломат делает следующий вывод: «Письменных законов у русских нет и никогда не было. Законом является только воля царя». При этом существование «Судебника» 1497 года, а также наличие нового «Судебника», принятого уже при Иване Грозном в 1550 году, как-то в расчет просто не принимается.

Есть масса потрясающих деталей, которые должны показать, насколько вообще русские раболепны перед внешней силой. Например, Флетчер описывает удивительный эпизод о том, как Крымский хан приезжает в Москву, встречать его выходит лично царь, встает едва ли не на колени, наполняет свою царскую шапку, шапку Монамаха, овсом и, преклонив голову, стоя на коленях, кормит ханского коня из своей шапки, показывая, где его собственное место. Чудесная сцена, очень яркая. С трудом представляю, чтобы Иван Грозный вообще кого-то там овсом кормил из чего-то. Естественно, такого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда. Я не говорю уже о том, что Крымский хан никогда в Москву даже не приезжал – все, точка. Вообще московские государи никогда крымским ханам не подчинялись, это к слову.

Далее. Описывая причины провала своей торговой миссии в Москве, Флетчер пишет, что у русских везде обман, подлог, злоупотребления, махинации, воровство, взяточничество и иметь дело с русскими не стоит. Поэтому если мы потеряли монополию на российском рынке, то ну и Бог с ней, не очень-то и хотелось, все равно торговля не складывается.

Другой участник этого конфликта, которого я упомянул, Джером Горсей, также оставил свои воспоминания о русском государстве. На этом слайде вы видите картину нашего художника, естественно, по мотивам сочинения российских историков, вдохновленных этими зарубежными воспоминаниями. Иван Грозный показывает закрома, свою сокровищницу Джерому Горсею. Вот сидит пожилой больной Иван Васильевич Грозный, а рядом стоит, так немножко наклонившись, франтовато одетый, в накидке красной, весь в белом, как и полагается, английский торговый представитель Джером Горсей. Очевидно, это та самая сокровищница, куда собирали все хорошее, что можно было увидеть на несчастных московитах и у них отобрать.

Что пишет Горсей, который, кстати, прожил в Москве лет двадцать? От него мы ожидали объективности, но в силу критического момента дождаться ее было тяжело. Кстати, очень интересный человек. Я не случайно его назвал «дорогим дипломатом». Он был и официальным дипломатом, и коммерсантом, и поручался по секретным миссиям, как бы сейчас сказали, был «агентом английской разведки». Он бежал от правосудия, его искали, потом поймали, выслали преступником. Очень яркая, авантюрная, интересная личность. Он написал несколько сочинений –  “Путешествия сэра Джерома Горсея”,  “Трактат о втором и третьем посольствах сэра Джерома Горсея”, “Торжественная коронация Федора Ивановича” и так далее. Наши историки его труды оценивали достаточно высоко и даже называли настольной книгой по истории политической борьбы в русском государстве во второй половине XVI-го века.

Когда что-то пишется предвзято, с внутренним ощущением, еще и с желанием оправдаться, то допускаются и фактические ошибки. Мы не будем в них упрекать, все историки допускают ошибки. Например, он написал, что Анастасия, напомню – это первая молодая и любимая жена Ивана Грозного, имела на него такое большое влияние, что уговорила Ивана IV порвать с татарами. Он перепутал, все это было довольно давно. Возможно, просто переписал информацию из записок Герберштейна, может быть читал об этом раньше, как Софья Палеолог уговаривала Ивана III сбросить ордынское иго. Много и других у него фактических ошибок, в том числе о том, какие территории завоевывал Иван Грозный…

Вот карта Московии, карта России. Обратите внимание, светло-зеленый – это, собственно, территория Московского государства начала активного царствования Ивана Грозного. Он же совсем маленьким пришел к власти и немало страдал, пока рос. А вот темно-зеленое – это уже территории, присоединенные Иваном к русском государству. В первую очередь -территория Казанского ханства, башкиры, нагайцы, Астраханское царство, часть территории Северного Кавказа, Кабарда. Ну, и направление его активных войн с Ливонией на севере, с Речью Посполитой… Территории этих войн были успешными, как мы знаем, но потом эти территории пришлось отдать.

Что же касается этих темно-зеленых заштрихованных территорий, назвать их завоеваниями, как пишет наш уважаемый Борис Чхартишвили в своей «Истории российского государства», можно с большой натяжкой. Это типичные феодальные войны Средневековья, характерные для Англии, Франции, вообще для Европы. Можно ли назвать конфликт короля Франции с графом Анжуйским – завоеванием Анжуи? С герцогом Бургундским – то ли завоевание, то ли не завоевание? На каких-то этапах Бургундия признавала протекторат и считала себя вассалом французского короля, на каких-то этапах – не считала себя вассалом французского короля. Так и здесь. С Казанью история точно такая же – она то признавала вассалитет от Москвы, то от него отказывалась, а тех, кто признавал эту зависимость, в Казани вырезали. Самый яркий пример, который мы обычно приводим, звучит так, что татар в войске Ивана Грозного было чуть ли ни больше, чем татар, зашедших в Казань. Это очень сильные средневековые гражданские войны, назовем это так.

Горсей пишет, что после брака Ивана с черкесской княжной главной ударной силой царского войска стали татары и кавказцы. Эти татаро-кавказцы вторглись в Ливонию и Швецию, выжгли всю территорию, увели в плен тысячи местных жителей. И было их в общей сложности в войске Ивана Грозного никак не меньше ста тысяч! Абсолютная фантазия! Их, может быть, и было тысячи две, мы не можем этого отрицать, но сто тысяч! По тем временам даже целых армий таких не было.

Дальше, описывается Горсеем осада царем ливонских городов с проявлением страшнейшей жестокости, масса выдуманных деталей. Посмотрите, классическая картина наших художников, кстати, очень показательная. Иван Грозный въезжает в один из покоренных германско-ливонских городов. Посмотрите: пушки, осада, его встречает епископ. Посмотрите на самого Ивана Грозного – весь в черном, на черном вороном коне. Конь в золотом убранстве, царь тоже в черном костюме, в золотом шлеме, в золотых перчатках. Рядом красочные замечательные стрельцы в красных халатах. Вообще, стрельцы – это отдельная тема, я тут кое-какие вопросы уже посмотрел, пришли в записках просьбы рассказать о стрельцах, я обязательно в двух словах потом расскажу.

Многие популяризаторы отечественной истории неслучайно называют стрельцов первым случаем регулярной армии в Европе. По крайней мере, такая версия есть. Именно стрельцы из рук и по идее Ивана Грозного получили первую в Европе унифицированную военную форму. До этого, если мы не берем времена римских легионов, в средневековых или раннесредневековых армиях, конечно, никакой военной формы не было. А вот у стрельцов появилась. Это было очень красиво по тем временам. Вот они в красных одеждах встречают царя, въезжающего в покоренный город.

Рядом – иллюстрация из сочинений иностранцев об Иване Грозном, как это все происходит. Вот раздетые оголенные женщины, мало того, что их повесили, их еще зачем-то из луков эти самые татары-черкесы Ивана Грозного расстреливали, видимо, сразу после покорения Ливонской крепости. Это зверства в Ливонии Ивана Грозного. Там много других фантастических рассказов. Например, подробный рассказ Горсея о том, как Иван Грозный зачем-то решил эмигрировать в Англию со всеми своими сокровищами. С этой целью им было построено 40 больших кораблей, куда помещались вся та же несметная казна. Но по каким-то причинам не эмигрировал он в Англию.

Горсей, естественно, описывает свои многочисленные встречи и длительные многочасовые беседы с Иваном Грозным. Я думаю, он себе немножко льстит. Наверное, он и беседовал с царем где-нибудь на приеме, перекинулся с ним парой фраз за столом, но иных подтверждений того, что много часов Иван Грозный беседовал с Горсеем о чем-то, нет. Я думаю, что это очередная нелепица.

Так вот, он пишет: «Царь жил в постоянном страхе и боязни заговоров, покушений на свою жизнь. Раскрывал эти заговоры каждый день, ибо большую часть своей жизни он проводил в пытках и казнях, приговаривая к смерти знатных военачальников и чиновников, которые были участниками заговоров. Царь наслаждался, купая в крови свои руки и сердце, изобретая лично все новые и новые пытки, и мучения, приговаривая к казни тех, кто вызывал его гнев. Особенно он любил приговаривать тех из знати, кто был ему наиболее предан и наиболее любим его подданными». То есть, вот такой царь мазохист – чем больше его люди любят, тем активнее он их пытает.

Далее, сын Федор Иоаннович без всяких доказательств назван сумасшедшим, полоумным. Видимо, сумасшествие заключалось в том, что он лишил монополии на торговлю английскую торговую компанию. Дальше эта версия будет активно развиваться другими авторами сочинений о Смуте.

Острым умом, по мнению англичан, отличался только один человек в большом семействе Ивана Грозного, это царевич Дмитрий. Видимо, когда ему было лет семь-восемь, тогда острый ум и идентифицировали. Ему, как единственно приличному человеку, перерезали горло – Горсей передает версию…

Еще одна интересная книжка, написанная уже совсем после смерти Ивана Грозного и после смерти Федора Иоанновича, уже в самый разгар Смуты. Она была написана замечательнейшим кадром, о котором кино можно снять такое, что «Три мушкетера» отдыхать будут. Жизнь у человека – просто феерия! Это француз, капитан Жак Маржерет. Вот его книга «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского».

Кто он такой? Профессиональный военный, воевал с турками, наемником. Потом, уже в начале Смуты, завербовался на службу в Россию, где побывал слугой всех господ. Сначала он воевал против Лжедмитрия, потом за Лжедмитрия, потом у Лжедмитрия сделал такую карьеру, что стал начальником его службы безопасности, личной охраны, охранял царские покои. Видимо, не очень хорошо охранял, потому что, как мы знаем, судьба Лжедмитрия была весьма печальна, и убит он был у себя в покоях. Однако, «начальник ФСО» того времени, капитан Маржерет не пострадал вместе со своим патроном и работодателем, а перешел на службу к Лжедмитрию II, за которого некоторое время воевал. Как мы знаем, Лжедмитрий II поддерживался не всеми поляками, а частью польской фракции. Его позиция тоже постоянно менялась в силу субъективных и объективных моментов той сложной и путанной эпохи. Поэтому, послужив некоторое время Лжедмитрию II, капитан Маржерет перешел на службу к его оппоненту, Сигизмунду III, и уже служил непосредственно польскому королю.

Вершиной его карьерных метаний стала его попытка устроиться на службу к Минину и Пожарскому, к которым он очень просился, поняв, на чьей стороне сила, правда и, судя по всему, и победа. Надо отдать должное кадровикам Пожарского – на службу капитана Маржерета они не взяли. Он уехал в Европу и стал писать книги.

Надо сказать, что книги интересные. Написаны достаточно легко даже для современного прочтения. Кстати, там и комплиментарных вещей в отношении России хватает. Маржерет, наверное, в глубине души был таким «сталинистом», сторонником твердой власти, твердой руки, поэтому он местами и хорошо пишет про московских царей, а местами его несет. Судя по всему, он тоже подстраивается под конъюнктуру, потому что понимает, кто его книги будет читать и покупать. Вполне возможно, что там были определенные заказчики, как у многих трудов иностранцев о России, в том числе заказчики финансовые.

Об Иване Грозном у него описывается такая история. Я процитирую, а вы сами решайте – возможно это или нет.

«Иван Васильевич, прозванный Грозным, приказал собрать их всех, кто был в стране (Внимание! Кого – их?), связали им руки и ноги, привели их всех на мост (видимо, мост был большой, каменный), там, приведя их связанными на мост, велели им всем отречься от своей веры и креститься в православие». Как вы понимаете, речь идет о евреях, которых Иван Грозный со всей страны собирал и вел связанными на этот мост. «И после того (вот этот момент непонятен, то ли они крестились, то ли отказались) повелел всех побросать связанных в воду». В каком воспаленном мозгу может родиться эта яркая сцена? Тем не менее, вот так.

Далее Маржерет местами резко критикует наши нравы. «Русские грубы и не образованы, без всякой учтивости. Народ лживый, без веры, без закона, без совести, все как один содомиты, запятнаны другими пороками и всякими скотскими страстями». Вот такой у него пассаж к концу книги, при том, что это полностью противоречит тому, что он пишет в начале книги. Как я сказал, очень много комплиментарных вещей про Россию.

Напрашивается такое впечатление. Я понимаю, что тогда все происходило не так немного, не будем упрощать. Вот он отнес книгу к заказчику, редактору в типографию, редактор прочитал и сказал: «Что-то у тебя хорошо про русских, надо что-нибудь добавить». И там кусками вставлялось – «а еще они содомиты», «а еще он всех евреев собрал и утопил». Получился такой странный конгломерат оценок. В конце начинают восхваляться нравы свободной Польши, что вполне естественно, так как книга издавалась в тот самый момент, когда, судя по всему, могли победить поляки.

Поляки вообще заказали целый ряд сочинений самых разных людей, многие из которых никогда не были в России. Приезжали в Польшу украдкой и там писали записки путешественника по России. Откуда брали информацию – непонятно. Может выдумывали, может опрашивали свидетелей, может с кем-то беседовали. Были такие записки и церковных деятелей, сторонних наблюдателей, французов, немцев. Доказывали, что убитый царь Дмитрий был истинным сыном царя Ивана Грозного. Понятно, что шла война, борьба, столкновение цивилизаций. Многие старались представить себя истинными носителями европейской цивилизации среди диких лукавых злодеев. Самым ярким представителем этих злодеев, поскольку зло всегда должно быть персонифицировано, был сам Иван Грозный.

Вот портрет одного из моих наиболее «любимых» героев той эпохи польского короля Сигизмунда III, того самого, который шел походом на Россию, но застрял почти на два года под Смоленском. Историческая загадка – зачем? Во что он там уперся под Смоленском, зачем пытался два года взять его штурмом, почему не мог обойти и идти на Москву, где было полнейшее безвластие, сидел Шуйский не способный контролировать даже территорию города, где сидел Лжедмитрий в Тушино, где было огромное количество поляков, которые, безусловно, были более лояльны Сигизмунду, чем Лжедмитрию II?  Вот это загадка, которую историки уже никогда не разгадают. Разгадывать останется беллетристам.

Что делал Сигизмунд III, идя на Русь? Финансируя публикации разного рода авторов о безумиях, зверствах и многолетней тирании в Москве и способствуя распространению этих публикаций в Европе, он и сам писал письма всем европейским правителям, писал письма в Ватикан, в Рим, представляя именно себя последней надеждой просвещенной Европы, которая в результате крестового освободительного похода освободит московитов и от тирании царской, и от глубоких внутренних заблуждений, которые сковывают развитие русского государства, и от этой схизматической непонятной православной веры.

Осадив в сентябре 1569-го года Смоленск, он распространил по окрестным населенным пунктам так называемый «Универсал», где заверял русских людей в том, что (цитирую) «Разлитие христианской крови не его цель, его цель – унять это разлитие, учиненное московским государем, а так же он желает всячески успокоить великое русское государство».

Это он пишет нам. В то же время на Запад – иезуитам, испанскому королю, Папе Римскому, австрийскому императору он пишет совершенно другие письма. В частности, в письме к испанскому королю Филиппу Сигизмунд указывает, что начал справедливую освободительную (так и хочется сказать – «демократизаторскую») войну с еретиками, главная цель которой – распространение истинной веры среди (я цитирую) «диких варварских народов, врагов всего христианского мира и страшных еретиков». То есть, какие-то дикие африканские племена – это просто лапушки на фоне этих чудовищ, которые живут к востоку от русско-польской границы. Не жалея красок, он представляет русских людей такими же отсталыми дикарями, как африканские племена, как американские индейцы, у которых никогда в истории не было достойных правителей, все их государи стремились лишь к безграничной власти, вели тяжелые продолжительные агрессивные и несправедливые войны с предками свободных поляков.

Далее в этих письмах идут ритуальные завывания о жестокости всех русских правителей, начиная с того самого Ивана Грозного, это уже становится освященной десятилетиями традицией. Кстати, приведу еще один пример. Возникали даже некоторые анекдотические истории, когда одну книгу писали три разных человека. Был такой немецкий пастор Бер, был потом еще один немецкий наемник Буссов, и был шведский дипломат Петрей.

Сначала пастор. Прожив несколько лет в России, он написал рукописные записки – для себя или хотел их когда-то издать. Эти записки попали к его родственнику, наемнику-офицеру. Он тоже подвизался в Москве, потом жил в Риге. Он решил эти записки опубликовать, что-то заработать на этом, может продать их кому-то, может быть, какие-то деньги получить с этих записок. Даже попытался их дописать от себя. Он публиковал их уже под своим именем, плагиатор такой. Писал он не очень хорошо. Пастор-то владел литературным языком, а офицер – не очень. В общем, не особо сложилось.

Потом эти записки попали к шведу Петрею, который на основании этих записок от двух разных людей, написал уже собственные записки, от своего имени. При этом он пишет, что он долго прожил в России. К сожалению, у нас нет сведений о том, как долго он прожил в России. Известно, что он пару раз к нам ездил, вроде бывал где-то на Севере, вроде доезжал до Москвы. На самом деле, плагиат чистой воды. Брались записки многих людей, дополнялись собственными фантазиями. Например, про то, как царь Иван Грозный изнасиловал жену царевича Федора Ирину Годунову. Зачем, почему? Нигде больше про это не пишется, никто про это больше не говорил. Для красного словца яркий факт. Все эти фэнтези на основании записок третьих лиц Петрей издал.

Я процитирую: «Сам Грозный давал личные наставления палачам, что и как надобно делать, смеясь при этом от души. То же делали и все окружающие в угодность князю». Кстати, о «клубничке», нигде больше этого нет, это эксклюзив, который человек придумал, переписывая чужие записки: «Замужних женщин в чем-либо согрешивших и провинившихся перед ним (перед царем) вешали над столами (видимо, над обеденными!), за которыми в это время обедали их мужья (представьте яркость образа). Эти последние, то есть, мужья, нигде не должны были обедать в другом месте, а только за теми столами, над которыми висели их мертвые жены, а нарушители (видимо, те, кто хотели перекусить в другом месте) наказывались сами страшной позорной смертью. Когда же во время поездок царя по стране из города в город вдруг на глаза царю попадались на дороге женщины и девицы, он приказывал их сразу же раздевать донога…».

Вот едет Берия, увидит симпатичную девушку, потом раз – в воронок, а потом «сотни изнасилованных москвичек», и мы всю эту бесконечную лабуду читаем в журнале «Огонек» 91-го года. Здесь хлеще! Вот увидел женщину во время своих многочисленных поездок по стране и сразу приказывает ее раздевать донага, и так они должны были стоять – совсем нагие, на морозе, в снегу, на обочине, пока он не проедет мимо. Что должно быть в голове у человека, чтобы придумать эту сцену? Едет царский кортеж, всех окрестных женщин ловят, раздевают, ставят по колено в снег и они голые должны стоять в снегу, пока царь не проедет. Тем не менее, вот так формируется образ России.

Почему это появляется именно в Смуту? Потому что все хотят страну раздербанить, простите. И шведы, и поляки, и другие европейские государства, каждый заявляет свои права. Ведь некрасиво просто идти с агрессией на страну, говоря, что «я просто тупо хочу вас завоевать и всех крестить в правильную веру».

Это можно сообщать своим спонсорам, союзникам, патронам в Риме. Надо же, чтобы была и какая-то гуманистическая цель завоевательных походов – освободить, избавить от тирании.

Ну, как люди живут в этой Ливии, страшный этот тиран Каддафи, в нищете, надо освободить! Пришли, освободили. Сейчас, конечно, живут гораздо лучше, это понятно, демократия вышла на небывалый уровень, уровень жизни сравнялся молниеносно с ведущими демократическими государствами. Освободили ближний Восток, Ирак, освобождают Сирию всеми возможными способами, и так далее. Югославию-то как освободили от тирании! Так освободили, что прямо ракетами по центру города! И здесь то же самое. Должны были освободить от тирании народ и как-то им потом управлять. Народишко оказался бестолковый – освобождаться не захотел. Это уже проблема.

Вот последний слайд. Слева обложка книжки того самого плагиатора-шведа Петрея, а справа каноническая картинка, каноническая литография, многократно перепечатанная самыми разными книгами о России, потом и при Петре ее перепечатывали, и позже, просто иллюстрация, аллегория России. Это уже не царь, а какой-то зверь, Люцифер, похожий чем-то отдаленно на медведя в шапке. Вокруг младенцы окровавленные, недоеденные, висельники, женщины оголенные, где-то выглядывают макушки православной Церкви, кресты – это Россия! Никуда не деться, вот она такая, нуждающаяся в демократизации.

Подводя итоги, просто хотелось бы показать, что ко всем источникам нужно относиться скептически. Зачастую наши замечательные историки, перед которыми мы преклоняемся, иногда слишком доверчиво относились к сочинениям иностранцев о России, не понимая в каком контексте они писались, чем они были мотивированы, какой жизнью прожили эти иностранцы.

Я в начале рассказал вам про англичан, чья торговая миссия провалилась, и которые написали, как все в России ужасно. До этого был еще другой англичанин, чья торговая миссия сбылась, у него есть очень хорошая книжка, Иван Грозный там очень приличный и образованный человек.

Надо все рассматривать в контексте политики, контексте того политического момента, который мы изучаем, относиться ко всему с большим скепсисом. Тогда наш взгляд на это будет более объективным.

Еще тут поступила пара вопросов. Про стрельцов, про штурм Казани. Давайте я буквально в двух словах об этом скажу. Стрельцы, как основа регулярной русской пехоты, начинаются при Иване Грозном. В 1550-м году было отобрано 3 тысячи лучших пищальщиков, из них сформировано шесть приказов. Приказ – это полк по тем определениям, по пятьсот человек в каждом. Все одеты в единообразную форму. Форма очень красивая, разного цвета – алого, малинового, зеленого. У каждого полка были свои оттенки военной формы. Поселили их в Москве на Воробьевой слободе. Позже численность стрельцов росла и достигла при Федоре Иоанновиче двадцати тысяч. Приказы переименовывались в полки, полки делились на сотни, на роты, такая была классическая регулярная армия.

Стрелецкая служба в основном была наследственной. Стрельцы получали жалованье, освобождались от налогов, помимо службы еще и могли в свободное время заниматься теми же видами деятельности, что и посадское население – ремесло, какая-то небольшая торговля. Приказы и полки назывались по именам своих командиров, имели порядковые номера в каждом городе, начиная с номера первого. Чем меньше был номер, тем почетнее. За службу приказ могли пожаловать номером. Раньше он был номером десятым, а становился номером пятым, это было более почетно. Это прямо позаимствовано, мне кажется, из структуры римских легионов, где центурион первой центурии был самым старшим по отношению к центурионам других – второй, третьей и так далее. Не знаю, знал ли эту идею Иван Грозный, но, тем не менее, идея была именно такая.

Конные подразделения довольно часто встречались, однако, в полном смысле кавалерией стрельцы не были. Они могли перемещаться на лошадях, а потом воевали в пешем бою, как впоследствии драгуны. Упразднил стрельцов, как мы знаем, Петр Первый после известных стрелецких бунтов. Что такое стрельцы по сути? По сути это мушкетеры, переведя на такой упрощенный популяризаторский язык. С несколько иным внешним видом, с несколько иным вооружением. Мушкетеры такие красивые и единообразные, в одинаковых плащах и прочем – только в кино про мушкетеров. Такими красивыми были как раз стрельцы, а мушкетеры, за исключением, может быть, там личной охраны короля, одевались кто во что горазд, там никакой красоты не было, равно как и у гвардейцев кардинала. У стрельцов была.

Если у мушкетера главным атрибутом являлась шляпа, аркебуза и шпага, то у русского стрельца оружие было слегка другим. Во-первых, была не шляпа, а шапка красивая меховая, не аркебуза, а пищаль, а вместо шпаги, как правило, или сабля, или самое главное оружие, которого у мушкетеров не было – бердыш. Это такой большой топор с лезвием с одной стороны, оружие страшное и очень эффективное в бою. Как я сказал, была еще единообразная форма одежды, которой вся Европа должна была завидовать. Стрелец, в отличие от мушкетера, был универсальным бойцом. По сути, стрелец должен был владеть всеми видами оружия, которые я перечислил, включая бердыш, что было непросто, надо было серьезно тренироваться. Кроме этого, стрелец должен был овладевать ножевым боем, как бы сейчас сказали, уметь стрелять из пушки, уметь метать гранаты и прочее.

Была разработана целая тактика стрелецкого боя, когда стрельцы выстраивались в несколько шеренг. Первая шеренга стреляла, тут же отходила назад, процесс перезарядки пищали того времени занимал достаточно много времени, в опытных руках мог до минуты занимать. Тем временем стреляла следующая шеренга и шла за спину. К тому моменту, когда ты зарядил, подходила твоя очередь стрелять. Таким образом, обеспечивался непрерывный ружейный огонь. Эта тактика была достаточно эффективна, выстрел прицельный бил очень недалеко, надо было успеть сделать несколько выстрелов, пока на тебя не набросилась вражеская пехота или кавалерия, которая преодолевала расстояние выстрела почти молниеносно.

В отличие от европейских армий, в русском войске не было пикинеров – тех самых, которые с длинными пиками выстраивались в ряды, либо замыкались в такое почти каре, в круг, пытаясь таким образом противостоять кавалерии. Московское государство по сути опережало западноевропейские армии в массовом внедрении огнестрельного оружия. Эта тактика стрельбы стрельцами предполагалась более эффективной, чем пикинеры, чем известная испанская пехота, которая так противостояла кавалерии.

Была еще одна особенность у стрельцов и вообще у московского войска того времени, которая часто позволяла нам побеждать в самых безнадежных ситуациях – это так называемая система полевых укреплений «гуляй-город». Что это такое? Это такая передвижная крепость из повозок, укрепленных толстыми, в два-три сантиметра, досками, сбитыми в щиты. В промежутке между стенами располагались обычно небольшие пушки, либо стреляющие стрельцы. Эти повозки либо стягивались кольцом, тогда получалась крепость в городе, либо же щиты с бойницами растягивались в линию и тогда возникал такой длинный укрепленный фронт, иногда в несколько километров, который позволял остановить в поле вражескую атаку. Основным тактическим приемом стрельцов в полевом сражении было быстро воздвигнуть этот «гуляй-город», затем из-за него сначала артиллерийским, потом ружейным огнем нанести максимальный урон атакующему противнику, а затем уже перейти в контрнаступление.

Такая тактика стрелецкого войска в полевых условиях зачастую была исключительно эффективной, особенно против легкой татарской кавалерии,. Ярким примером служит совершенно забытое, к сожалению, сражение при Молодях 1572-го года, как раз в правление Ивана Грозного. Многие военные историки по значению сравнивают его с Куликовской битвой. Но, в отличие от Куликовской битвы, оно у нас забыто. Тогда, в кампанию 1572-го года, имея многократное численное преимущество перед русским войском, татары шли на Москву, но стрельцам удалось одержать сокрушительную победу, спасти столицу, нанести такой урон крымской коннице, который фактически на десятилетие обескровил Крымское ханство.

Кстати, впоследствии подобного рода оборонительные сооружения, наподобие нашего «гуляй-города», были позаимствованы европейскими мушкетерами, но уже в конце XVI-начале XVII века. То есть у нас эта система обороны появилась лет на двадцать-тридцать раньше.

Про одежду стрельцов я уже вам рассказал. У них, кстати, были единообразными не только шапка и кафтан, но еще были единообразные сапоги, одинаковой высоты, зачастую одинакового цвета, желтоватого, с каблуками, модные по тем временам. Одинаковые перчатки-краги коричневой кожи, защищавшие руки в ближнем бою, с очень красивой вышивкой. Одинаковые кушаки, как правило с золотым шитьем, бахромой. Была настоящая форма одежды. Про вооружение рассказал – сабля, самопал, пищаль, бердыш. Хотя многие историки находят то, что у многих стрельцов были на вооружение сабли и польского образца, не только азиатского, и даже находят стрельцов с западноевропейскими шпагами, тогда они практически полностью становятся мушкетерами.

Про стрельцов я ответил. Есть еще вопрос про Свияжск. В Свияжск надо, конечно, поехать всем, тут рассказывать можно долго. Сейчас это замечательное место, город на острове, старинная крепость, недалеко от Казани, 30 километров. «Мимо острова Буяна, в царство славного Салтана» -по версии некоторых исследователей Пушкина, это как раз про Свияжск написано, про царя Салтана. Удивительнейшая история. Царь Иван Грозный пытался трижды взять Казань, взял только с третьего раза. Первые два похода были неудачными, но уже на втором походе было принято правильное тактическое решение. Прямо неподалеку от Казани, в тридцати километрах, на границе Казанского ханства и русских земель был сооружен пограничный форпост, крепость Свияжск, где складировалось вооружение, амуниция, запасы ядер, огнестрельного оружия, ставился большой гарнизон, собирались русские войска. Это было тем самым плацдармом, с которого штурмовалась Казань.

Интересно то, как возникла эта крепость. Крепость была срублена выше по течению Волги, затем разобрана, все бревна пронумерованы и спущены по воде. Никто точно не знает дат, поэтому я всегда говорю условно в таких случаях, за несколько дней была буквально собрана, из ничего возникла очень качественная деревянная крепость. Это говорит о развитии военно-инженерной мысли. Представьте себе, где-то в верховьях Волги, срубить крепость, все пронумеровать, собрать-разобрать, спустить по воде и за несколько дней опять собрать. Можете себе представить организацию работы?

Кстати, такие форпосты, как тот, что позволил вести наступление под Казанью, всегда имели очень важное значение в любых войнах. Например, для Наполеона было очень важно иметь как форпост Герцогство Варшавское, чтобы напасть на Россию. Сегодня наш форпост в Европе – это Калининградская область, поэтому так много вокруг этого скрещивается копий в большой политике. Это очень стратегически важное для России место. Если бы СССР в свое время не присоединил Прибалтику в 40-м году, то, безусловно, Прибалтика стала таким же форпостом для Вермахта при нападении на Советский Союз. Многие белорусские историки присоединенные к СССР в 39-м году земли западной Беларуси и Западной Украины так и называют – «советский оборонительный форпост начала Великой Отечественной войны».

– Записки современников, воспоминания – это очень сложный и субъективный материал. Если мы оцениваем то, что происходит в истории, с каких-то нравственных позиций современности, то это не совсем правильно. Потому что мы с вами прекрасно знаем о  том, что в различных странах Европы в то же время, в XVI-м веке происходили различные чудеса и правления таких правителей, как Генрих VIII, как знаменитые события Карла IX. Скажите, пожалуйста, вы обращали внимание, в тех записках, которые писали иностранцы о России, они вообще когда-нибудь сравнивали ситуацию в России и в своей родной стране?

– К большому сожалению, все записки – весьма односторонние. Если пишут англичане о политической традиции Ивана Грозного и царя Федора Иоанновича, то если сравнивают с Англией, то в исключительно уничижительном для России формате, как будто в Англии было просто торжество гуманизма. Конечно, никакой объективности здесь нет, именно это и наводит меня на грустные размышления об огромном субъективизме большинства подобных записок и в ряде случаев в заказном их характере, будем называть вещи своими именами.

Попыток сравнить нет, есть попытки или просто откровенно очернить, или излить душу так, как она автору этих записок видится. Вообще, надо понимать, в том числе и оценивая деятельность Ивана Грозного. Я ни в коем случае не оправдываю ни одно из его злодеяний, он и сам каялся, как мы знаем, и списки убиенных составлялись по его приказу. Кстати, ни одним правителем Европы, ни до, ни после никогда этого не делалось. Иван Грозный, как человек, по-своему глубоко верующий, понимал, что на том свете ему ничего хорошего не светит, простите за игру слов. И рассылал крупные суммы пожертвований монастырям вместе со списками казненных, как он на закате жизни считал, не всегда праведных, с его ведома или по его приказу людей. Таким образом он пытался замолить свои грехи, он осознавал это, как грех. Он сознавал это, как дело неправое. Собственно, эти списки сейчас служат для нас важной статистической единицей оценки масштаба злодеяний. Оценки эти разные, но всегда это где-то две-пять тысяч человек за все правление Ивана Грозного. Я не говорю о числе жертв, я говорю о числе казненных, либо замученных до смерти в это время согласно царским указаниям, либо с царского ведома. Эти цифры нам кажутся сегодня большими, но нравственность в истории – вещь относительная.  Было бы неправильно сравнивать нравственность и милосердие царя Ивана Грозного с Мохатмой Ганди, с матерью Терезой или с Иоанном Павлом Вторым. Другое время – другие нравы. Хотите сравнить – сравните с Карлом IX. Хотите сравнить опричнину, сравните с протестантскими войнами во Франции, с Варфоломеевской ночью. Сравните с Генрихом VIII. Иван Грозный тоже немало имел жен, но, по крайней мере, никому из них голова не отрубалась публично. В худшем случае ссылал в монастырь. Генрих VIII сантиментами не занимался. Сравните с королевой Елизаветой.

Меня всегда возмущает, когда мы выискиваем в своей истории все червоточинки и делаем на них максимальный акцент в то время, как наши друзья и партнеры, коллеги, Великобритания, совершенно по-другому представляют свою историю той же эпохи. Вы зайдите на «Кинопоиск», посмотрите какое кино снимают американцы, англичане о своей истории XVI-XVII-го веков. Посмотрите, что они снимают о королеве Елизавете.

Я недавно пересмотрел фильм о королеве Елизавете под говорящим названием «Золотой век». Правление Елизаветы – золотой век. Весь фильм эта умная и образованная женщина мучается: казнить или не казнить одну из своих дальних родственниц, которая намеревается захватить престол. Не хочется ей, она страдает, полтора часа страдает, хочет ее простить, но понимает, что если простит, то поставит под угрозу Британию и все негодяи поднимут головы. Поэтому, выбирая между собственным гуманизмом и милосердием, собственным стремлением простить эту несчастную и интересами державы, она со слезами выбирает интересы державы, а все остальное – это золотой век. При этом при просвещенной Елизавете, при которой гуманистическая культура Британии достигла своего расцвета, по оценкам некоторых историков количество казненных исчисляется не тысячами, как при Иване Грозном, а десятками тысяч казненных и повешенных.

Сцены казней происходили следующим образом. Вот как казнили не каких-то бандитов, заговорщиков, пытавшихся свергнуть королеву, а казнили просто католических священников того времени. Читаю описание, исторический документ: «Трое священников были привязаны к телеге (дело происходит в Лондоне, в столице просвещенного мира) с петлями на шее. Когда лошади рванули, то жертвы повисли, однако петля у Брайтонта (одного из них) соскользнула и он чудом остался жив. После этого палач начал методично расчленять тела, как двоих задушенных, так и одного живого священника. Сначала ему разворотили живот, по традиции вытащив наружу все кишки, потом, смилостивившись, все-таки отрубили голову, затем четвертовали. Останки священнослужителей были (не знаю, что там осталось) посажены на шесты и шесты расставлены в разных центральных местах скопления лондонской публики». Это сцена казни священников, у которых были какие-то, видимо, богословские расхождения с официальной версией англиканской Церкви.

Или, например, для сравнения нравственности того времени Ивана Грозного и Генриха VIII. Как он казнит первого министра королевства, известного гуманиста, вообще известного человека и популярного человека в Англии, Томаса Мора? «Суд постановил провести казнь следующим образом – волочить его тело из Тауэра через все лондонское Сити в Тайтберн, там повесить его, но не до смерти, а только до полусмерти, после чего снять из петли (речь идет о премьер-министре, для информации), после чего отрезать ему сначала половые органы, потом вспороть живот (это традиция английская), вырвать все внутренности и сжечь у него на глазах, после этого четвертовать, прибить по одной четверти тела над четырьмя вратами лондонского Сити, а голову выставить на лондонском мосту», – это судебное решение. Золотой век! Милосердный король Генрих VIII милостиво заменил эту казнь, с учетом заслуг и высокой должности Томаса Мора, просто отсечением головы, за что был признан всемилостивейшим и добрейшим из правителей. Подобные детали западными исследователями, как правило, не описывались.

– История – это наука беспристрастная или историк должен становиться на чью-то сторону и не может находится над схваткой двух оппонентов?

– История – это вещь объективная или субъективная, так? Теоретически историк должен быть объективен, но практически – он живой человек! Поэтому он субъективен всегда, в этом проблема. Помянутый мной Карамзин старался писать историю объективно, но он был живой человек, он понимал, кто будут его читатели, он понимал, кто у него государь-император, и получалось достаточно субъективно, но при этом красиво и убедительно, идеологически совершенно ясно. Господин Акунин пишет свою историю, делает вид, что объективно, но, конечно, она абсолютно субъективна и исповедует его версию на историю, на политику, на сегодняшний момент того времени. Так всегда происходит.

– Вы говорили о периоде XVI–XVII-го века. Как, на ваш взгляд, в последующие периоды, более поздние, что-то изменилось в отношении суждения иностранцев о России? Или все осталось прежним?

Всегда по-разному. Все же зависит от обстоятельств. Кто-то пишет от сердца, кто-то пишет ради продаж, кто-то пишет по заказу, кто-то пишет без заказа. У кого-то один заказчик, у кого-то другой. Просто обычно в момент какого-то конфликтного противостояния естественным образом количество негатива резко увеличивается, потому что надо найти оправдание своим агрессивным действиям. Почему вся лабуда про Ивана Грозного, про Московию, про московитов, про пожирание младенцев, про раздевание женщин догола и вывешивание их на виселице над обеденным столом, пока едят мужья – почему все это появилось одновременно в смутное время? Потому что Россию расчленяли! Потому что шла война против России нескольких крупных государств. Само существование государств и народа висело на волоске. Фактически в момент смуты русская государственность в ее каноническом виде прекратила свое существование. Вот оборонялся Смоленск в 1611-м году – непонятно кого защищали, потому что уже московское центральное правительство уже признало власть сына Сигизмунда. То есть, столицы уже нет, уже олигархи, уже семибоярщина, они уже признали наследником польского королевича – все, нет больше суверенного государства.

Счастье, что Интернета не было, Фейсбука, и об этом многие еще не знали, поэтому Смоленск защищался и говорил, что пока лично письмо от патриарха не получит, где написано «сдаться», он город не сдаст. Он присягал Шуйскому, а что придумали олигархи – он не в теме. Они могут присягать хоть королевичу, хоть шведскому, хоть польскому, хоть английскому – ему все равно, он присягал Шуйскому, бумагу ему от патриарха дайте!

В Нижнем Новгороде вообще была своя жизнь, откуда началось потом это движение Минина и Пожарского. Страна имела много центров самоуправления. Конечно, эта информационная агрессия тогда обострилась. Потом эта информационная агрессия обострилась когда появилось завещание Петра Первого. Наполеон везде типографию с собой таскал, печатал-печатал без остановки, буклеты, листовки, бюллетени великой армии печатал. Французская пословица тогда возникла – прет, как бюллетень. Шла постоянная пропагандистская война, что если Наполеон не нападет на Московию, не усмирит как-то русских, то они тут такое сотворят, не дай Бог! А что вы думаете, Гитлер что, нападал что ли? Нет! Он защищался, защищал европейские ценности! Кровавый Сталин должен был вот-вот напасть на маленькую беззащитную германскую империю. Находящийся под ее протекторатом свободные французские, чешские, сербские и иные народы он должен был защитить! Все это публиковалось, все это снималось тогда. Это показывалось, об этом говорилось на радио. Это объективная реальность.

Когда у нас все рушилось, когда развалился Советский Союз, все любили Горбачева. Я приехал в Америку работать в августе 91-го года, вскоре после путча. Весь этот период, развал СССР, Беловежская пуща… Любовь к русским заходила за все пределы. Вы прекрасные люди, у вас прекрасные правители появились наконец-то – от Михаила Сергеевича до Бориса Николаевича – вы великие, вы замечательные, мы вас обожаем, как хорошо, что вы разорвали путы тирании! Надо освобождаться, надо сбрасывать оковы, надо дать народу свободу, всем 15-ти республикам, самим от себя освободиться. Это у меня на глазах все было! Чуть что не так, все – сбили «Боинг», вы сбили «Боинг». Кто сбил «Боинг», когда сбил «Боинг»?

Про всю эту историю про «Боинг» я могу сказать только одно, в Англии есть газета «SUN», по-моему, на данный момент одна из двух самых тиражных газет Великобритании, как бы «Комсомолка» и «Аргументы и факты» в одном лице, еще немножко «Лайфньюз». Обложка «SUN»  формата А3 на следующий день после этого трагического случая с малазийским самолетом над Донбассом уже вынесла приговор. Два года проводят расследование, никто не может понять, но на следующий день уже приговор. Обломки на обложке дымящиеся, потом фотоколлаж, какая-то рыдающая девочка, девочку надо обязательно добавить, чтобы это все слезу выбило. И вот такими буквами заголовок, «Putin’smissileshootBoeing» – «Ракета Путина сбила Боинг». Все, какое расследование, какой Гаагский суд, все! Миллионными тиражами приговор уже вынесен, потому что идет информационная война. Истоки этой информационной войны мы видим с вами, увы, во временах Ивана Грозного.