Богословский анализ решений «Святого и Великого Собора» в преддверии Священного Синода РПЦ
В Кишинёве, столице Молдовы, 29 июня (12 июля по новому стилю) 2016 года, в день праздника святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла, было организовано заседание Круглого стола по поводу недавно состоявшегося Критского Собора. Были сделаны следующие выводы:
1. «Святой и Великий Собор Православной Церкви», проходивший на Крите с 16 по 27 июня 2016 года, не соответствует своему наименованию, и он не оправдал ожиданий здоровой полноты Церкви.
2. Собор не соответствует своему наименованию, поскольку с богословской точки зрения он не является ни собором, ни святым, ни великим. Этот собор не православный, потому что он не отвечает критериям и параметрам истинных соборов, известных в истории Православной Церкви: он нарушает традиции проведения православных соборов, не является их продолжением и представляет собой переворот в соборном строе и беспрецедентное нововведение. Как с удовлетворением отметил один из Предстоятелей, архиепископ Албанский Анастасий, был организован «Собор нового типа». Это собор эпохи Нью Эйдж, экуменический собор.
3. Данный Собор не является «святым» ни с точки зрения своего регламента, ни с точки зрения канонов, ни по сути своей, потому что на нем были приняты решения, противоречащие решениям святых апостолов и святых отцов по отношению к ересям; он не «последовал святым отцам». Несмотря на то, что отношения Единой и Единственной Православной Церкви с инославными стали центральной темой Собора, на обсуждение которой было потрачено множество времени и сил в напряженных дискуссиях, впервые в истории Церкви Собор с такими большими амбициями не назвал подобающим образом и не осудил еретиков. Ни в одном документе Собора нет слова «ересь». Напротив, ереси монофизитства, папизма и протестантизма названы «церквами»: документы Богословских диалогов, некоторые из которых исполненыэкклезиологической ереси, такие как документы, подписанные в Баламанде (1993), Порту-Алегри (2006), Равенне (2007) и Пусане (2013), получили положительную оценку. Собор восхваляет всееретический «Всемирный совет церквей» (ВСЦ) и рекомендует продолжить наше участие в нем, унизительное для нашей Церкви и приравнивающее Ее к так называемым протестантским церквям. Таким образом, узаконивается наше участие в Диалогах, которое не происходит надлежащим образом, замалчивается предательство веры со стороны православных представителей; в то же самое время скрывается и тот факт, что до настоящего времени не наблюдалось ни малейшего богословского прогресса на пути к истине ни на одном из состоявшихся Богословских диалогов. Кроме того, впервые в истории Церкви на Собор в качестве наблюдателей были приглашены еретики, с которыми происходили совместные молитвы.
В противоположность вышесказанному, сегодня, в день памяти святого Паисия Афонского (†1994), в наших сердцах звучат его по-прежнему актуальные слова: «Каждый православный христианин обязан пробуждать у инославных доброе беспокойство, чтобы они поняли, что находятся в заблуждении, не успокаивали себя напрасно и не лишились как в этой жизни богатых благословений Православия, так и в иной жизни больших и вечных благословений Божиих».
4. Критский Собор не может быть охарактеризован и как «великий», потому что для участия в нем не были приглашены все епископы, и, следовательно, не была представлена большая часть полноты церковной. Да и выбор немногих приглашенных не происходил обычным, каноническим способом. Избранные участники Собора не имели права голоса, а их право на свободу высказывания было ограничено по времени. Из всех епископов Православной Церкви, количество которых, в общей сложности, составляет около 800, правом голоса обладали только 14 Предстоятелей, и поскольку 4 из них отсутствовали, в итоге, проголосовало только 10 человек, то есть одна восьмидесятая (1/80) всех епископов, которые должны были присутствовать и голосовать на Соборе. Это деяние является беспрецедентным в истории нашей Церкви и самочинным, поскольку оно грубо нарушает экклезиологию Православных Соборов, которые предполагают равенство всех архиереев, что проявляется в равенстве их голосов. По существу, такое нарушение равенства епископов и вышеупомянутая элитарность нового типа приводит к появлению так называемого «коллективного Папы» − органа, состоящего из Предстоятелей, которые являются не первыми среди равных («primi inter pares»), а первыми без равных («primi sine paribus»).
На самом высоком церковном уровне отсутствие четырех церквей: Антиохийской, Русской, Болгарской и Грузинской (первая из которых является членом древней Пентархии), составляющих около 70% всех православных верующих, еще больше свидетельствует о том, что этот Собор был не великим, а малым, и, конечно же, не Всеправославным, а всего лишь «расширенным межправославным собранием».
5. Собор не только не соответствовал своему наименованию, но он и не оправдал ожиданий полноты Церковной, для которой наиболее приоритетными были две темы: уврачевание старых расколов, возникших по инициативе церковного руководства, и предотвращение новых разногласий и напряженности. Следовало рассмотреть вопрос о церковном календаре, реформа которого представляла собой настоящий переворот, без принятия решения на всеправославном уровне, и примерно в течение ста лет нарушала функциональное единство православных, и вернуть старый, святоотеческий календарь. И самое главное: Собор должен был решительно осудить всеересь экуменизма, которой вот уже около ста лет заражены иерархи Церкви и богословы, нарушающие традиции святых апостолов и святых отцов и пренебрежительно отзывающиеся о тех, кто борется за их сохранение, называя их фанатиками и фундаменталистами. Вместо этого, Критский Собор в спорном и противоречивом документе «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» выполнил «смешение несмешиваемого»: Православия с ересями. Данный документ содержал и некоторые православные истины, но они были перемешаны с высказываниями в поддержку ереси папизма и экуменизма. И поправки, предложенные к данному документу, только усиливают эту смесь экуменизма и синкретизма. Таким образом, вместо богословской точности в вопросах веры, вводятся – и это тоже происходит впервые в истории Соборов Православной Церкви – взаимопротиворечащие и взаимоисключающие друг друга с богословской точки зрения формулировки и намеренная двусмысленность, которая в настоящее время выдается за «церковную дипломатию», представляя собой на самом деле лукавство и скрытое лицемерие.
Формулирование еретической экклезиологии, то есть осторожное, но явное признание «инославных церквей» в данном документе, упраздняет якобы имеющееся стремление Критского Собора продемонстрировать единство Православных Церквей, потому что происходит отказ от единой, выработанной на протяжении веков и сформулированной на соборном уровне православной экклезиологии, которая является предпосылкой для церковного единства. По словам святого Иоанна Златоуста, «когда мы все одинаково веруем – это и есть единство веры. […] Ибо это и есть единство веры, когда мы все суть одно, и когда все мы одинаково понимаем этот союз». Согласно св. Афанасию Великому, еретики не могут считаться верующими во Христа: «Какая вера у тех, у кого ни слово, ни письмена не тверды, но все со временем изменяется и превращается?». Следовательно, официальное осуждение данного документа представляло бы собой послушание Церкви и послужило бы Ее единству.
И все остальные документы Собора, наполненные богословским релятивизмом, являются весьма проблематичными; характерным примером тому является документ «Таинство брака и препятствия к нему», который страдает некоторыми недостатками с точки зрения Священных Канонов и экклезиологии. Предложение признать смешанные браки «по икономии» совершенно противоречит [православному] богословию с экклезиологической точки зрения. 72-е Правило Трулльского собора строго указывает на необходимость признания такого брака недействительным и его расторжения как незаконного сожительства с точки зрения Церкви. Таким образом, данное предложение так называемого «Собора» представляет собой не икономию, а серьезнейшее каноническое нарушение с тяжелейшими экклезиологическими последствиями.
По вышеуказанным причинам решения Критского Собора не имеют обязательного характера для Церкви и, по сути, являются недействительными.
6. Что должно быть сделано после того, как Критский Собор потерпел неудачу и не смог принять убедительные и ясные решения, а вместо этого принял решения неоднозначные и противоречивые? Следует достичь взаимопонимания, с одной стороны, с Церквами, которые отсутствовали на Соборе по серьезнейшим догматическим и экклезиологическим причинам; с другой стороны, − с епископами, которые либо отказались в нем участвовать, либо же приняли участие в Соборе, но не подписали спорный соборный документ «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», а, в-третьих, со Святой Горой Афон и со здоровой полнотой Церкви, которая требует отмены решений Собора и признания их недействительными на соборном уровне, особенно вышеупомянутого экуменического документа, а также официального соборного осуждения экуменизма как ереси. Также необходимо приложить все усилия для возвращения к старому календарю, чтобы залечить раны прошлого и предотвратить появление новых разногласий и противостояний.
Принятие данного документа Критского Собора на экклезиологическом уровне без протеста и без его официального отвержения приводит к проникновению всеереси экуменизма внутрь Церкви, а именно к сосуществованию двух противоположных догматических (экклезиологических) традиций: той, которая исповедуется в Символе веры о Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, и другой − обновленческой, чуждой Православию и еретической, признающей существование многих «инославных церквей». Таким образом, создается впечатление будто Церковь, которая есть Тело Христово, больна шизофренией и не имеет «ум Христов», будто «разделился Христос» и существует множество иных «вер», с иными догматами. И хотя Церковь является средством, с помощью которого «соделалась известною начальствам и властям на небесах многоразличная премудрость Божия», в этом документе Критского Собора она представлена, как лишенная основного дара Пятидесятницы – ЕДИНСТВА, ради которого «Дух Святый […] сочетал в согласии единой веры во Святую Троицу разные языки множества народов».
Необходимость соборного осуждения не только этого документа, но и экуменизма вообще, естественным образом проистекает из обращения святого Максима Исповедника к монофелитам, согласно которому недостаточно «исчезновения» или «сокрытия» какого-либо соборно утвержденного документа, но требуется его соборное осуждение, чтобы он не вредил душам тех, кто его читает. «Уничтожено в каменных стенах, но не в разумных душах: пусть примут осуждение их, соборно в Риме утвержденное посредством благочестивых догматов и канонов, − тогда разрушится средостение, и не надо будет убеждать нас».
7. Говоря на эту тему, не следует забывать о догматическом сознании всех членов Церкви, включая мирян. Необходимо напомнить, что церковное поминание епископов не является безусловным, но имеет связь с их догматической верой, так как они поминаются на литургии – истинно, а не ложно − как «право правящие слово Христовой истины», или, другими словами, как свидетельствует Священное Писание, «ибо они неусыпно пекутся о душах ваших». Согласно православной экклезиологии, в том виде, как она была представлена в имперском («византийском») каноническом праве, «цель Патриарха − сохранить в благочестии и скромности жизнь тех, кого получил от Бога, а затем и вернуть в Православие и единство Церкви всех еретиков, в меру своих возможностей (еретиками же законы и каноны называют тех, кто не имеет общения с Кафолической Церковью)». Ведь «Патриархесть живой и одушевленный образ Христа, который словом и делом предопределяет истину». Подобно тому, как мы не поклоняемся агиографическому образу Христа, если он, по несторианской логике, не содержит сокращенного надписания Его имени с исповеданием [в единстве Божественной Ипостаси] Его Божественной и человеческой природы (? ?ν, ΙC XC), как известно из Священного Писания и Священного Предания, точно так же и епископ Церкви не признается «живым образом Христа», если он не хранит догматическое исповедание Церкви, которая есть Тело Христово. В этом суть 31-го Апостольского Правила и 15-го Правила Двукратного Собора свт. Фотия Великого (861 г.) о прерывании евхаристического общения с епископом Поместной Церкви.
