первый раз я увидел на Успение Пресвятой Богородицы в 1991 году. Батюшка пришел к нам на радио «Радонеж» и я запомнил, как он буквально сиял, светился радостью. «Я всю жизнь мечтал побывать на Родине, приехать в Россию» - сказал отец Герман. – «И я не только сумел приехать в Россию, но на Праздник Успения Пресвятой Богородицы в главном храме России - Успенском соборе Московского Кремля сослужил Патриарху Московскому и всея Руси! Господь мне такую милость послал, теперь могу спокойно умирать».
Более радостного, жизнерадостного и живого человека мне встречать не приходилось. Приезжая каждый год в Россию и живя на Родине иногда не один месяц, отец Герман желал и надеялся в России умереть. Это чувство святости Русской земли, ее благодатности, по-видимому, так ясно, как отцу Герману и многим другим русским, живущим в рассеянии, но сохранившим священную любовь к России, нам ощутить в полной мере невозможно. Для этого необходимо хоть на какое-то время испытать печаль разлуки с Родиной. А отец Герман родился в Риге, когда в Прибалтику пришла Советская власть, его отец был арестован НКВД и затем погиб в лагерях под Воркутой. Семья бежала от большевиков в Германию и дальше в Америку. Но Россия всегда оставалась для юного Глеба Подмошенского духовной Родиной, оставалась Святой Русью.
Отцу Герману приходилось возвращаться в Америку – ведь там были его духовные чада, монастыри и скиты, основанные им на этой далекой от России земле, за океаном. Свято-Германовская Пустынь в Платине, которая выросла из уединенного лесного скита в горах Калифорнии. Туда удалились в поисках «пустыни» два молодых монаха Серафим (Роуз) и Герман (Подмошенский). Ново-Валаамский монастырь на о. Еловом, который двум молодым инокам завещал иеромонах Герасим с просьбой, «чтобы здесь лампадка не угасла». Отец Герман и отец Серафим стали ему посылать масло для лампад. И получили ответ: «Масла лампадного у меня у самого хватает». И тогда только догадались, о какой лампадке говорит иеромонах Герасим, живущий на Еловом острове, где подвизался прп. Герман Аляскинский. И они с отцом Серафимом сделали все, чтобы лампада монашеской молитвы не угасла на американской земле. Семь монастырей и скитов основал отец Герман на земле Америки. Привел в Православную Церковь и крестил 700 коренных американцев. Воспитал 80 монахов из новообращенных жителей США.
В Платине два молодых монаха по благословению святителя Иоанна построили типографию и стали издавать журнал «Православное слово». После смерти владыки они собирали свидетельства о его подвигах, о многочисленных чудесах по молитвам архиепископа Иоанна Максимовича. Им запрещали, утверждая, что должно пройти время, лет 50-100, и только тогда об этом можно будет писать. «Но ведь тогда уйдут из жизни все, кто знал подвижника и готов об этом рассказать!» - отвечали отец Герман и отец Серафим, публикуя свидетельства о святости владыки. Но недруги святого архиепископа Иоанна Максимовича оставались очень влиятельными и они не простили ученикам святителя.
Клевета и ложь – главное оружие диавола в борьбе с подвижниками веры. Все это время отца Германа преследовала клевета, которая, к сожалению, так легко находит отклик в сердцах некоторых православных, сугубо почитающих «букву». Передачи с отцом Германам на радио «Радонеж» всегда были необыкновенно интересными, живыми и одновременно очень глубокими. Но часто после этого приходилось нам отбиваться от ревнителей «канонической чистоты», которые временами просто «доставали» директора радио Евгения Никифорова.
Помню, как Е. Никифоров написал письмо старейшему клирику Русской Православной Церкви за рубежом протоиерею Роману Лукьянову. Покойный отец Роман ответил Евгению: «Вы спрашиваете, к какой юрисдикции относится игумен Герман Подмошенский. Отвечаю: его юрисдикция – миссионер милостью Божией. И то количество монастырей и храмов, которые он основал на американской земле, не дает покоя врагу рода человеческого. И враг мстит отцу Герману через некоторых лжебратий».
Можно было только удивляться, как благодушно и легко отец Герман относится ко всей этой клевете и сплетням. По-видимому, не случайно они с о. Серафимом были духовными чадами святителя Иоанна Максимовича, которому тоже пришлось немало претерпеть от лжебратии. Помню, в год прославления святителя Иоанна на праздник прп. Амвросия Оптинского отец Герман приехал на раннюю литургию в Оптинский скит. После службы я у батюшки спросил, как происходило прославление святителя. «Удивительно. В прославлении владыки участвовали и некоторые из тех, кто судил его церковным судом. И теперь они же пели величание святому», - улыбнулся отец Герман. В то время, когда святого оклеветали и судили, два молодых монаха о. Герман и о. Серафим не побоялись заступиться перед священноначалием за честь владыки. Но все же церковным судом (за растрату казенных средств при строительстве храма!) умудрились судить не только настоящего бессребреника, святителя, выдающегося богослова, а в то же время и архиерея, который нес подвиг юродства Христа ради. Но таков закон жизни Церкви, когда подвижникам благочестия, святителям и преподобным по промыслу Божию часто приходится терпеть поношения и скорби от своих. А это гораздо тяжелее, чем терпеть гонения от врагов и гонителей Церкви Христовой.
Отец Герман необыкновенно любил Россию (и продолжает любить, ведь любовь с переходом в Вечность только увеличивается). В 90-е годы, когда «желтое колесо» с не меньшей злобой, чем когда-то «красное колесо», калечило и крушило страну и народ, многие из нас готовы были впасть в уныние. Беседы с отцом Германом всегда вселяли радость и надежду в наши сердца. Он видел храмы и монастыри, которые возрождаются на Русской земле, видел души, которые просвещаются светом Христовым. Для него это было подлинной жизнью страны, а не та грязь и мерзость, которая всплыла на поверхность.
Отец Герман необыкновенно радовался народному почитанию святых Царственных Мучеников, которое росло в России с каждым годом. Они вместе с отцом Серафимом много трудов приложили, чтобы восторжествовала правда о Государе, состоялось прославление Царской Семьи. Не только их духовник святитель Иоанн Максимович, многие выдающиеся архиереи Русской Православной Церкви за рубежом, духовник Царской Семьи Феофан Полтавский, Аверкий Таушев, Нектарий Концевич, Нафанаил Львов, афонский старец Никодим Карульский, говорили и писали о необходимости для Русского народа прославления Царской Семьи в лике святых. В 1981-м году в Русской Православной Церкви за рубежом торжественно прославили Царственных Мучеников. Но пришлось еще долго преодолевать упорное сопротивление церковных либералов в России. И не случайно именно сестра отца Германа, Ия Подмошенская заказала образ Царя-Мученика, на котором по благословению батюшки сделана надпись «К прославлению в России». Один из многочисленных списков этого образа, привезенный игуменом Германом в Россию, известен как знаменитая мироточивая чудотворная икона Государя, которая прославилась множеством чудес, исцелений, удивительных знамений, явленных перед прославлением Царственных Мучеников в России.
Отец Герман особенно глубоко чувствовал близость всех Новомучеников и Исповедников Российских, он почитал подвиг Оптинских монахов, принявших смерть за Христа на Пасху 1993 года, иеромонаха Нестора, пострадавшего за Христа в с. Жарки в том же 1993 году. В Русской Православной Церкви за рубежом было не принято рукополагать в священный сан до 30 лет. Но игумен Герман узнав, что о. Нестор стал иеромонахом в 27 лет, а в 33 сподобился пострадать за Христа, благословил рукоположить и своих духовных чад, подвизающихся в монастырях Америки. Он говорил, что наступило новое время. Для него молодые русские монахи, ставшие мучениками за Христа, были образом новой, верной Богу России, которая возрождается после погрома, учиненного безбожниками на Русской земле. И отец Герман радовался, убеждая всех, склонных к унынию, что Православная Россия возрождается на наших глазах, несмотря на все происки врагов, видимых и невидимых. Конечно же, батюшка ясно видел все плохое и страшное, что происходит вокруг. Но его взгляд на Россию был взглядом из вечности, он видел то, как Господь милостив к нам, как возрождается вера в душах людей. Надо сказать, создавалось впечатление, что состояние уныния вовсе было не известно отцу Герману. Батюшка любил шутить, ободряя человека. Также любил веселой шуткой отгонять уныние от своих чад и батюшка Амвросий Оптинский. С Оптиной у игумена Германа Подмошенского и иеромонаха Серафима Роуза духовная связь сохранялась через отца Андриана Рымаренко – ученика оптинского старца Нектария. Неслучайно построив в Платине две кельи, отец Серафим и отец Герман на одной прибили табличку «Оптина», на другой – «Валаам».
В горах Платины, где они расчищали место под кельи своей пустыни, водятся гремучие змеи и тарантулы. Укус их смертелен, смерть наступает через час. Отец Герман рассказывал, что однажды во время работы его укусил тарантул, а до ближайшего населённого пункта четыре часа езды. Он побежал к отцу Серафиму: «Отец Серафим, меня тарантул укусил! Давай лопату!» - о. Серафим копал землю, это была единственная лопата. - «Зачем тебе?» - спросил о. Серафим. - «Как зачем? Я буду копать себе могилу, а ты в это время будешь читать канон на исход души». «Отец Герман, иди работай!» - «Как так - иди работай? Ты что не видишь, вот тарантул, вот след укуса – значит я через час умру. Давай лопату, я, как в житиях святых описывается, сам себе могилу буду копать, а ты в это время читать канон на исход души!» - «Иди, отец Герман, работай», - спокойно отвечает о. Серафим Роуз, продолжая с молитвой работать. - «Как, ты не хочешь исполнить свой долг, помочь брату уйти, как положено, из жизни? Давай лопату!» - А он продолжает спокойно работать, - рассказывал отец Герман.
- А как же батюшка все закончилось?
- Так он мне лопату не отдал - я могилу не выкопал - и не умер! - смеется отец Герман.
Они, кажется, были по человеческому темпераменту очень разные – строгий и сдержанный Юджин Роуз и артистичный, порывистый, веселый и общительный Глеб Подмошенский. Но их объединяла глубокая любовь к Богу и Святой Руси. Отец Герман с огромной любовью и теплотой всегда вспоминал о. Серафима и жалел, что его собрату так и не удалось побывать на русской земле, которую тот очень любил, считая своей духовной Родиной. Помню, о. Герман, как-то увидев книгу, где на обложке о. Серафим был изображен среди русских березок, сказал с сожалением: «Он ведь в России так и не побывал. Но очень любил Россию. Говорил мне иногда – тебе повезло, ты – русский. Россия для него была Святой Русью».
Мы с вами не сомневаемся, что о. Серафим Роуз, коренной американец, по происхождению англосакс-протестант, стал подвижником благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Как и чилиец из знатного испанского католического рода Муньосов-Кортесов брат Иосиф, хранитель Иверской Монреальской чудотворной иконы Пресвятой Богородицы. Они и сами стали частью Святой Руси, которую любили всем сердцем.
Надо сказать, что отец Герман любил и Америку, простых американцев. Говорил, что жители провинциальной одноэтажной Америки добрые и простодушные люди. И делал все, чтобы многие американцы нашли дорогу в православный храм.
Молодые монахи Герман Подмошенский и Серафим Роуз по благословению святителя Иоанна и в пустыне в горах северной Калифорнии занимались просветительской деятельностью, организовали издательство. Игумен Герман продолжал огромное внимание уделять просвещению, радовался тому, что в России стали издавать «Русский паломник», благословлял издание православных книг. Ведь еще недавно в Русской Зарубежной Церкви мечтали о том дне, когда в России людям будут свободно доступны творения Святых Отцов, правда о Царской Семье, подвижниках благочестия, новомучениках и исповедниках Российских.
Отец Герман действительно миссионер милостью Божией, он удивлялся нашей угрюмой закрытости, пассивности в общественной жизни. Считал, что православные клубы, православные кафе, где встречалась бы молодежь, смотрели и обсуждали бы фильмы, слушали музыку, устраивали театральные постановки, читали стихи, должны быть в Москве, во всех городах России. Сам отец Герман очень любил симфоническую музыку, ему дороги были все явления подлинной русской и мировой культуры. Он был необыкновенно живой, радостный и общительный человек, Глеб Подмошенский, ушедший вместе со своим близким другом Юджином Роузом когда-то в дремучий лес в горах Калифорнии близ Платины, чтобы срубить в нескольких часах езды от ближайшего человеческого жилья две первые кельи, будущей Свято-Германовской Пустыни. И таким же живым, общительным и радостным человеком остался игумен Герман - подвижник нашего времени, мудрый пастырь и молитвенник, о прозорливости которого свидетельствуют его духовные чада.
Игумен Герман сочетал подлинную миссионерскую открытость ко всем, духовную свободу и желание нести Слово Божие с полным неприятием любых проявлений церковного модернизма и либерализма.
Отец Герман для нас был поразительным явлением той подлинной русской России, которая, оказавшись в рассеянии, на чужбине сохранила живую связь с Царской Россией, Россией Оптинских старцев, Валаама и Сарова. И при этом у него не было ни капли той высокомерности, которую мы порой видели в некоторых «зарубежниках» по отношению к «сергианской» Московской Патриархии. Для отца Германа мы все были чада единой Русской Православной Церкви. Его любовь ко всем, любовь к России не могла допустить всех этих глупых выяснений «кто более прав, а кто должен каяться и признавать свои ошибки», которые так долго не давали соединиться Русской Православной Церкви за рубежом с Русской Православной Церковью в России.
По-человечески невозможно не печалиться о том, что с нами нет больше на земле отца Германа. Но мы понимаем, что батюшка теперь перешел в жизнь вечную, где пребывает его собрат и сотаинник отец Серафим Роуз, где их духовный отец святитель Иоанн (Максимович). Не случайно третий день представления отца Германа совпал с днем памяти святителя Иоанна (Максимовича).
Я понимаю, что невозможно словами, тем более на бумаге передать то светлое и радостное чувство, которое всегда оставалось после общения с отцом Германом. Но уверен, что все, кому удалось повстречаться за эти годы с игуменом Германом, могут сказать одно - нам посчастливилось видеть человека настоящей ЖИВОЙ веры во Христа. Мы встретили человека, который сочетал необыкновенную духовную свободу со строгой верностью святоотеческой традиции и церковному преданию. Сочетая глубокую мудрость опытного пастыря с удивительной детской непосредственностью, простотой и искренностью отец Герман был исполнен удивительной, лучезарной пасхальной радости. Он и сегодня будто обращается к нам с приветствием «Дорогие мои, Христос Воскресе!»
