Камчатка… Аванпост земли российской. Далекий, немало - малоизвестный и загадочный. Край вулканов, фуморолов, землетрясений, тайфунов, медведей, лососей… Перечислять можно и далее, но не нужно. Ведь Камчатка - сказка, которую нужно читать самому, читать широко раскрыв глаза и трогая на ощупь..
Попал в те края я во времена советские, лихие, 80-е. Журналистская стезя занесла. Главный редактор газеты «За рубежом», где тогда работал в отделе Азии и Африки, вызывает меня на ковер.
- У нас редакционные связи с гдэровцами, - полушепотным хрипом от пореза связок с порога огорошил меня Даниил Федорович Краминов. - Просятся на, Камчатку. Вот получили мы разрешение от инстанции. Едешь сопровождающим. Пишите материал. Пропускные документы здесь… Идите!
И так получил я конверт, где на бланке КГБ СССР с печатью и подписью какого-то начальника сообщалось, что журналистам таким-то (один иностранец – корреспондент газеты «Дойяе цайтунг» (ГДР, далее ФИО), разрешается посетить Камчатку с того-то по такое августа 1983 года по маршруту… К слову сказать, в советские те времена простому гражданину страны попасть на Сахалин, Камчатку, во Владивосток можно было лишь по специальному разрешению или вызову с места: то была пограничная зона! Так, почитай, направлялся я как бы за «рубеж»…
…- Гляди, хер Игор, - кричал в восторге Гюнтер Майер, немецкий журналист, пожалуй, первый из своих соплеменников попавший в то время на Камчатку, - Какая красота! Какой гигант этот ваш – вулкан Ключевской!
В утренней, окрашенной прозрачно-акварельными мазками зари силуэт курящейся Ключевской сопки, действительно, давил на сознание. Он как бы нависал над нами своею мощью, давяще обозначая, кто тут истинный хозяин земли здешней. Вот он, казалось, тут рядом, а то вдруг далеко-далекий. Некий добрый гигантский тяжеловес, но с такими злыми вспышками дымов. Спящий удав, даже во сне гипнозно притягивающий кроликов…
- Ну что, готовы? – подошел к нам командир вертолета «Ми-8». – Погода нынче благоприятная, безоблачная, но не суть. У нас она, что девица на выданье – то так, то сяк – постоянно кривит рожу. Одно слово, Камчатка! Ну, все - летим!
Поднимая тучу пепельного облака, вертолет-стрекоза плавно сел на площадку, расчищенную близ самого кратера. По-августовки пышные разлапистые кустарники зеленым ковром стелились поодаль. А по дальним склонам высятся, как часовые, сложенные хворосты костров.
- Сейчас 10.50, - деловито сообщил командир экипажа, - Два часа вам на «разграбление» вулкана. Хватит? Ну ладно. В 13.00 заберем вас отсюда. На случай непогоды зажигайте костры. Они для этого и приготовлены…
Падшая после ухода в небеса вертолета тишина поразила слух. Эта вязкая тишина вблизи вулкана - особая, наполняющая душу непостижимым сочетанием тревоги и покоя. Все кажется незнакомым и непривычным. Озираемся кругом, словно чувствуя на себе изучающий взгляд иного мироздания: и страшно, и радостно одновременно. Под этим незримым пристальным взглядом вдруг начинаем ощущать, как распространяется над нами безграничная власть вулкана - может быть, та единственная, подлинная власть, которой нельзя не подчиниться.
На миг все вокруг – даже дышащий вулкан, замерло, затаилось, дабы вдруг, в последующую секунду, разом ожить говорливым журчаньем горного ручья, кликом далекой птицы, шелестом ветерка. Солнце, искристое и жаркое солнце, обливало черную от вулканического пепла землю мириадами лучей. Они преломлялись в пепельно-черных частицах, сверкали под ногами ковром искристых небесных «бриллиантов». А из-под тверди, из-под глыбищи Ключевской, властно царствующей над полуостровом, нет - не доносился, а шел никоими ультраволнами еле слышный, еле ощутимый, но давящий, нервно-вибрирующий гул. Приложись ухом, закрой глаза – и вот она: преисподняя Ада. Она рядом. Тут. Всего сто – сто пятьдесят метров ввысь. Ждет тебя, раз уж ты посягнул на ее спокойствие.
Карабкаемся по извилистой тропке вверх. Причудливые сосульки застывшей лавы тянут к нам свои острия. Здесь уже нет никакой растительности – черный лунный оскал скал. Наконец, вот и оно - жерло …Глубоко под нами – огромная, с полфутбольного поля мрачная пасть, готовая в любую минут отрыгнуть смертоносную огненную струю кипящей лавы. Дымящаяся струя из чрева вулкана то взметнется ввысь, то заволочет все жерло по периметру, словно пытаясь закрыть его от любопытных взглядов.
Как гласят справочники, вулканы Камчатки не отличаются особой кровожадностью: на памяти живущих здесь людей не так много извержений, которые могли бы стать смертоносными. Темный силуэт вулкана в ясном предрассветном небе не несет в себе угрозы - для жителей Камчатки это, обычно, признак хорошей погоды. И все-таки, находясь рядом с вулканами, нам трудно было убедить себя в том, что это не более чем геологические объекты.
Трудно поверить, но на Камчатке более трехсот вулканов, из коих 29 продолжают действовать.
Наш «геологический объект» - Ключевская сопка - крупнейший действующий вулкан Евразии. Его высота - 4750м. над уровнем моря. Имеет почти идеальный, необычайно красивый конус. Входит в Ключевскую группу вулканов вместе с Камнем, Безымянным, Плоским Толбачиком и другими. Возраст великана - около 8000 лет. Первое извержение Ключевского вулкана зафиксировал в 1697 году во время своего знаменитого похода Владимир Атласов, покоритель Камчатки. В среднем он извергается раз в пять лет, в отдельные периоды - ежегодно, иногда непрерывно на протяжении нескольких лет. Однако серьезной опасности для соседнего городка Ключи, что в 30 километров, они никогда не представляют. Извержения сопровождаются взрывами, газо-пепловыми выбросами и пеплопадами. Наиболее сильные извержения Ключевского вулкана, как, например, в 1944-45 годах, происходили из главного, центрального кратера, но для его деятельности характерны также "паразитные" кратеры, высотой от 60 до 200метров, удаленные от главного на расстояние от 8 до 25 км. Первое восхождение на Ключевской вулкан осуществил в 1788 году горный проводник Даниил Гаус. С тех пор немало смельчаков поднялось к кратеру Ключевского. И вот мы стали одними из них…
У немца прекрасная цейсовская оптика. Он, как ворон, скачет с одного места на другое, снимая открывшуюся внизу удивительную картину. А я со своим «зенитом» тоже пытаюсь запечатлеть эту сказку в солнце и огне. Как здорово! Но что это? Вдруг пропал свет. Как? Солнце скрылось за молочными облаками, легкий ветерок внезапно окреп и стал хлестать по лицу. Закрапал сначала мелкий и редкий, затем все более частый и мерзостный дождь. Все ниже и ниже темнеющие облака, на глазах перерождающиеся в грозовые тучи. Дождь все крепчает, слава богу, мы заботливо взяли с собой плащи.
- Шнель, камарад Игор, ком цу мир площадка, шнель, шнель! - кричал сквозь порывы ветра Гюнтер. – Успеть делать файер..
Дождь не успел промочить ветки сушняка, сложенные в кострища. Поджигаем один, второй костер, третий... Но мысль, настойчиво-тревожная мысль все же свербит: «По такой погоде вертушка не прилетит!» На часах - 13.00, 13.15, 13.45…
Карел понуро уселся на корточках близ дымящихся от влаги углей. Затем вдруг поднял мокрое от непрерывного дождя лицо и молвил, пытаясь четко артикулировать русские слова:
- Хер Игор, хеликоптер нихт! Попештофали!
И точно в подтверждении его слов с подветренной стороны вулкана вдруг пыхнул вулкан, отравляя воздух каким-то газом. Мы быстро собрали нехитрый свой скарб и, скользя и падая по мокрому кедровому стланику, стали пробираться вниз. Через три часа нас, обессиленных и насквозь промокших с черными от пепельной грязи лицами подобрала высланная на поиски экспедиция на ГТСе (гусеничном вездеходе).
Уже забравшись в теплую кабину вездехода, Гюнтер вдруг пробормотал: «Майн гот, пронешло!!!»
«Да велик и точен наш родной русский язык!», подумал я сквозь громкий смех услышавших эту фразу спасателей.
Игорь Семенихин
